— Лиза, тихо. Стой на месте.

Голос его был напряженный. Лиза выглянула из-за его плеча. На крыльце сидел Толик.

— Лис молодой, вряд ли нападет. Но на всякий случай не высовывайся. Я сам все решу. Лисы — переносчики бешенства.

— Сам ты переносчик бешенства, — проворчала Лиза, выходя из-за спины Лиса. — Это Толик.

— Кто?!

— Толик. Мой домашний лис.

Лис какое-то время молча смотрел на нее, а потом поставил коробку на землю — и расхохотался. Толик рыжей молнией метнулся под крыльцо.

— Прекрати ржать. Ты пугаешь ребенка. У тебя там колбаса в коробке есть?

— Есть. И буженина есть.

— Доставай.

— Домашний лис Толик… — покачал он головой. — Ох, Лиза-Лиса… Ладно, пошли кормить твою домашнюю скотину. Никого больше себе не завела?

— Да так, по мелочи. Неясыть, косуля. Ну и кот от твоего брата.

Лис только закатил глаза, толкая плечом дверь.

Они снова пили чай. Как вчера с Акинфеем. Только это было совсем другое чаепитие. Вчера Лиза выслушивала новости. Сегодня ее саму было невозможно остановить. Навык общения с людьми вернулся к ней. Лис несколько раз подогревал чайник, а Лиза все говорила, говорила, говорила. О том, как провела все эти месяцы. Словно выговаривалась за всю эту долгую одинокую зиму. А Лис слушал. Иногда Лиза все же ловила себя на мысли, что она говорит слишком много. Что он давно потерял нить разговора. Но в этот момент он отпускал реплику, которая свидетельствовала об обратном: «Надо будет попробовать сена заготовить косулям» или «Это хорошо, что печь не дымила. Но трубу прочистить надо будет. А ты камин не разжигала?».

В конце концов, у Лизы окончательно пересохло в горле, и она замолчала. Ей стало неловко в наступившей тишине.

— Хорошо у тебя тут, Лиза. Ты не сердись, но я теперь раньше мая не приеду.

Эти слова были самым правильным для того, чтобы Лиза избавилась от своего неуместного смущения. Ну, подумаешь, говорила, не переставая, больше часа.

— Я не сержусь, конечно, — Лис только вздернул бровь. — Много работы?

— Каждый день, — он шумно вздохнул. — Без выходных вообще до середины мая. Как с цепи сорвались все. Или будто оголодали за зиму. Да еще МЧС в меня вцепилось… — Лис раздраженно провел ладонью по затылку. Стал совсем лохматым и очень смешным. Лиза едва сдержала улыбку.

— Они тебе хоть заплатят?

Лис бросил на нее удивленный взгляд.

— Вроде обещали каких-то денег накинуть. Но не в деньгах же дело, а в мосте. Нельзя без моста. А если у кого вдруг срочное что-то… Там, правда, есть вертолеты на том берегу, в новом комплексе. Но они же разве дадут вертолет свой, если вдруг что…

Лиза вспомнила про мать Лиса, которую не довезли до больницы по весенней распутице. Для него эта история с мостом — очень личная. А еще поняла, что человек, который отзывается только на прозвище и с широкой улыбкой говорит: «Двойной прайс, девочки, двойной прайс», имеет такую же глубину, как Акколь. Если не больше.

— А как же день рождения? Если ты каждый день работаешь?

Лис махнул рукой.

— Какой день рождения? Я его не отмечаю давно.

Потому что это один и тот же день. День твоего рождения и день смерти твой матери. Лиза сглотнула комок в горле.

— Нет, так нельзя.

Лис повернул голову и посмотрел ей прямо в глаза. И от этого взгляда комок в горле куда-то делся.

— А если я к тебе приеду в свой день рождения, ты приготовишь мне подарок?

Она ответила не сразу, увязнув в его обсидиановом взгляде.

— Да.

— А какой?

— Сюрприз.

Они еще какое-то время смотрели друг на друга, а потом Лис резко тряхнул головой и отвел взгляд. Выдохнул шумно.

— Не получится. Никак. Слушай… А давай, у меня в этом году день рождения в мае будет, а? Числа одиннадцатого навскидку?

Лиза не стала сдерживать улыбку.

— Договорились. Одиннадцатого жду тебя на именинный пирог.

Перед отъездом Лис проинспектировал душ, генератор, запас топлива и дров. Нахмурил брови, что-то себе под нос буркнув.

— Проводи меня.

Они замерли у белоснежного красавца «Чыйрака». Лиза вдруг поняла, что очень, просто очень-очень хочет прокатиться еще раз именно на этом катере. И именно с Лисом. Она просыпается, вдруг поняла Лиза. Вот теперь, рядом с Лисом она просыпается по-настоящему от спячки пятимесячной зимы в одиночку.

— Как водопад? — неожиданно спросил Лис. — Не замерзал на зиму?

— Не замерзал.

Они снова замолчали ненадолго.

— Лиза, а ты скучала по мне?

Теперь можно говорить прямо. Теперь надо говорить прямо.

— Очень.

Лис сделал шаг и встал совсем близко. Твердые кончики его пальцев заскользили по лицу Лизы.

— Можно, я тебя поцелую?

Теперь ты спрашиваешь?! Вместо ответа Лиза закинула руки ему на шею, притянула и поцеловала сама.

Его ладони обнимали ее лицо. Ее ладони прижимались к его шее. И эти четыре ладони обрамляли самый прекрасный, идеальный поцелуй. Который не разбирался на составные части и детали. Который просто делал Лизу невесомо парящей на всем этим — над черным холодным озером, над хмурой, еще не просунувшейся тайгой, над всеми этими ущельями, ручьями и водопадами. Словно она над этим. Словно она владеет этим всем.

Лис прервал поцелуй первым. Коротко и крепко еще раз поцеловал Лизу, напоследок прижал к себе, шепнул в висок: «До одиннадцатого» — и вот он уже на катере. И прежде чем заговорил мотор, Лиза услышала негромкое:

— Какая же ты все же чудная, Лиза-Лиса…

Лиза чувствовала себя спокойной и уверенной. Она знала, что одиннадцатого мая приедет Лис. А у нее самой до этого времени очень много дел, особенно в саду. Да и вообще.

Когда в один из дней середины апреля с места внезапно сорвался Туман, Лиза опешила. Она никого не ждала. А это оказался Кравцов на своем тарахтящем и чихающем катере.

— Ну что вы, Лев Федорович, — Лиза подливала начальнику Алагемской базы чай.

— А я ничего, — он неловко оттер выступившие слезы. — Сентиментальный просто стал к старости. Мне ребята капитаны говорили, что у тебя в порядке все, да я… Ох, Лизавета… — он покачал головой. — Смотрю я на тебя и… Вот хочешь, смейся надо мной. Как хочешь, так и понимай. Я ученый и все такое, но… Смотрю я на тебя, Лизавета, и понимаю — никуда не делся Матвей Исаевич.

Лиза только вздохнула.

— Мне тоже кажется, что он где-то здесь.

— Ладно, — Кравцов переключился резко. — Я твою работу изучил досконально и вот что я тебе скажу, Лиза…

— Я, наверное, буду менять тему.

— Нет-нет, не надо, отличая тема. У меня к тому же есть парочка идей.

Было так странно сидеть в деревянном доме, у теплой печи, где-то в глубине тайги, на берегу заповедного озера, и обсуждать детали научной работы. Странно. И правильно.

Лиза подозревала, что именинный пирог у нее может не получиться. Поэтому решила потренироваться. Тесто по рецепту Раисы Михайловны она поставила еще с вечера, начинка будет из сушеной и перемолотой черемухи.

— Ну, матушка, не подведи, — Лиза закрыла заслонку и погладила теплые кирпичи.

Лиза вышла на крыльцо. Начало мая выдалось холодным. Снег таял плохо и до сих пор еще кое-где серел под деревьями. Но два дня назад вдруг пришла жара — почти летняя, тридцатиградусная. Солнце жарило в полную силу, резко контрастируя с сопротивляющимся до последнего уже почти черным снегом. И стоило войти под тень деревьев, как тридцатиградусная жара куда-то исчезала, и начинало тянуть холодом.

Лиза подхватила стоявшую у стены лопату — и почти тут же разжала пальцы. Серым клубком покатился по дорожке вниз Туман. А это кто?! Лис должен приехать только завтра.

Это оказался Монгол, и не один, а с туристами. Лиза напряженно всматривалась в остановившийся катер.

— Лизавет Георгиевна, разговор есть. Короткий и важный. Я сойду?