Я так и сижу прямо на полу, скрестив ноги в позе лотоса, и наблюдаю за происходящим снаружи, трогая окно пальцами, пытаясь осязать то, что за ним, пока Лиз разговаривает с Кирканером. Меня просто заворожил этот вид из огромного окна капитанской рубки корабля. Я так мечтала побывать в космосе, и только сейчас увидела всю эту бездонную и мрачную красоту бесконечной Вселенной. Я её видела и раньше, конечно, но вид из небольшого иллюминатора шаттла и то, что сейчас передо мной — абсолютно разные вещи. Миллиарды звезд от тускло-белых до ярко-красных по одиночке или в различных туманностях и в куче каменного мусора, похожего на различные фигуры. Это как в детстве, когда смотришь на облака в небе и представляешь, на что они похожи. Так и всякого рода каменистые породы, проплывающие мимо, напоминают то рыбку в океане, то жирафа из старых книг, и даже человека в скафандре или многоэтажное здание, как на Земле, с темными окнами от надвигающейся тени корабля. Удивительно!

— Я тоже люблю смотреть в даль, — я дёргаюсь, потому что слышу сипловатый голос, от которого сжимается всё внутри, а сердце колотится чаще. Мой Динамар. — Это даёт безграничное чувство свободы. Я люблю проводить здесь время. Это успокаивает.

Мужчина садится рядом точно в такой же позе. Киваю. Смотрю на него. Такой родной. И безумно уставший. Лицо выглядит немного угрюмей, чем обычно, но не менее привлекательным. Я так желала и ждала встречи с ним, что из последних сил сдерживаю порыв, чтобы не расцеловать его и не кинуться к нему в объятия. Мы же не одни, а я так и не знаю до сих пор, как он ко мне относится.

— Ты прилетел… Всё хорошо? Тебе попадёт из-за нас? — спрашиваю у него, немного прислонив голову ему на плечо. Динамар дёргается, поведя рукой. Он чуть морщится, трогая то место грубой ладонью. Во я безмозглая курица! Он же был ранен как раз в это место, а я улеглась аккурат прямо на него. Тупица!

— Всё хорошо, малыш, уже не больно! — улыбается он, укладывая мою голову обратно. — Я — Адмирал! И мне плевать, что скажет комиссия Альянса и его следователи, — улыбается мне мужчина, опустив свою голову на мою.

Тяжело вздыхаю. Это хорошо. Улыбаюсь.

— Я рада, что с тобой всё хорошо, Дин! — говорю ему, положив свою ладонь на его, чуть сжимая его пальцы. Он кладёт свою поверх моей и гладит её. Так хорошо! И спокойно! Умиротворение царит в моей душе, и я просто счастлива.

— Я рад, что ты цела! Не представляешь, как это важно для меня! — признается орктанец, всё ещё наглаживая мою руку.

— Дин, что мне делать? — спрашиваю, поднимая на глаза. Молчит. — Я про комиссию Альянса. Что мне говорить им?

— Прости, что не писал и не звонил. Не мог, — произносит мужчина, глядя на меня своими сиреневыми глазами. Я вижу тревогу в его взгляде. Он неуверенно трогает мою скулу, чуть касаясь её большими оливковыми пальцами. — Не хотел провоцировать комиссариат по расследованию. Похиты будут проверять всё, даже наши контакты. Я предполагал что-то подобное, поэтому не мог подвергнуть тебя ужасающим допросам на эту тему. Они будут неприятны для тебя. Я рассказал отцу всё, что между нами было, но просил ничего не говорить комиссии. Прости, Энни. Я… не мог это признать перед всеми, иначе...

— Что-о? Отцу? — не понимаю я, возмущаясь, подскакивая с места и сверля его глазами. Лицо Адмирала виноватое такое и понурое. Ну, конечно, он не мог этого признать! Он стыдится нашей связи! Для них человеческая женщина ничего не значит! Она лишь обычная шлюха, и не важно, где она находится: на дрейфующей станции или на научном космическом крейсере! Для всех них мы всегда будем шлюхами! Боже, какой же я была дурой! А отцу он рассказал всё для того, чтобы сбросить с себя всю вину?

— Энн, прибыл Совет Высших во главе с правящими. Этот инцидент, что произошел на астероиде Серых, напрямую касается их потомков. Они не могли игнорировать подобное. Успокойся, милая! Ты не понимаешь, если все узнают… Я обязан буду… Но, понимаешь, я даю тебе шанс… — пытается он оправдаться. А мне плевать уже! Слёзы застилают мои глаза. Мне настолько больно, что хочется кричать в голос и вырвать собственное сердце! Глотаю ком горечи, вытирая солёные ручейки тыльной стороной руки. Понимаю ли я? Ну, конечно, я всё понимаю! Понимаю, что я для него ничего не значила. И своими жестами он просто хочет успокоить меня, дабы не нагнетать обстановку дальше.

— Ты — трус, Адмирал! — говорю ему, поднимаясь и разворачиваясь к выходу.

— Энни, моя хеариса, я просо хочу защитить тебя! — поднимается Дин вслед за мной, хватая меня за руку.

— Я сама могу защитить себя! Ты просто боишься за себя и последствия, которые грядут из-за связи со мной! — говорю ему, глотая слёзы. — Я права? — молчание. Хмыкаю. — И защищаешь ты сейчас только себя, Адмирал Динамар! Лизи, за мной! — командую подруге, уходя.

Честно признаться, до последнего надеялась, что Дин побежит за мной, попросит прощения и поклянётся в вечной любви. Но разве такое бывает? Нет, конечно же! И мне плевать на него! Плевать! Тогда почему так паршиво на душе? Почему не могу вздохнуть полной грудью?

Выбегаю вон, даже Йолинер молча и как-то тоскливо провожает меня холодным жёлтым взглядом, когда створки лифта захлопываются. И тут я даю своим чувствам волю. Я плакала навзрыд, а Лизи меня обнимала. Молча. Ничего не комментируя и не говоря, что оторвёт этому орктанцу яйца или выбьет все его клыки. И я ей благодарна, что она позволила мне выплакать все свои слёзы обиды, печали и горечи, не вставляя свои шуточки, чтобы поддержать меня.

***

— Энн, — говорит Лиз, когда я полумёртвая валяюсь на стуле, улегшись мордой на стол. Сил, чтобы рыдать, уже больше не осталось, впрочем, как и просто встать. Одно тихое и безмолвное горе в душе. Радует, что детей заберёт нянечка, накормит и уложит их спать. Вот вроде бы всё хорошо, все живы и здоровы, а мне жить не хочется от тоски и боли, разрывающих моё сердце. Так было, когда погиб Седри, а потом и его Бет. Щемящее чувство в груди не даёт вздохнуть полной грудью. Боже! Я влюбилась! И не просто в человека, в орктанца, твою мать! Одного из Высших, чтоб его, которым нельзя быть с обычной человечкой! Я слышала, что говорил на Е-26 КолЕриан, я не тупая. А раз они одинаковые с ихтами в плане верований, то и убеждения у них такие же. Он не может быть с Эбби, а я не могу быть с Динамаром. Всё просто. И вполне понятно. Что ужасно больно и безумно обидно!

— М? — отзываюсь я, стукаясь лбом о деревянную столешницу.

— Выпей кофе и возьми себя в руки! Нам нужно собраться, Энн! Сегодня тяжёлый день, а нам пригодятся силы на полемику с похитами. Ты, конечно, можешь молчать при допросе, но тогда это даст повод дотронуться им до тебя, что не желательно, а запретить им подобные вещи я не смогу! Держи, — говорит Лиз, протягивая мне горячий бодрящий напиток. И как раз вовремя, потому что буквально через двадцать минут с нами связалась Элли. Пришли по душу Эбби.

— О чём ты говорила с Кирком? — спрашиваю у подруги, пока мы бежим в медблок.

— О многом, — улыбается Элиза. — Он признался мне, что ему тяжело контролировать себя, когда я рядом, что он хотел бы начать общаться со мной намного чаще и не совсем по делу…

— А ты? — улыбаюсь ей в ответ, радуясь за Лизи.

— А что я? — смотрит она на меня, будто бы стесняясь. — Сказала, что нужно разобраться с Элли и КолЕрианом, а потом подумаю над его предложением. Нужно же его ещё немножко помариновать, правда же!?

И тут я наконец засмеялась. Хоть Элиза будет счастлива — уже хорошо! А если удастся помочь ещё и Элли, будет ещё лучше. Это будет наша маленькая победа над стереотипами о человеческих женщинах.

У входа в медотсек нас уже ждёт Миа. Она ужасно нервничает, заламывая руки и кусая свои пухлые губы.

— Так, а вы тут зачем? — раздаётся голос Черити за спиной. Той самой «милой», «любезной» и недотраханной женщины, начальницы отдела кадров нашего сектора.

— Вообще-то, мы — юристы по защите прав человека на звездолёте, или вы уже запамятовали, Черити? — одёргивает Лизи свой синий пиджак. — Я — Элиза Магвайер. Вы брали меня на работу ещё на Земле, помните?