— Это… Источник? — первым приходит в себя Мечислав.

Я вижу, они жаждут чуда.

— Нет. Вода в озере — всего лишь носитель информации, она помогает узнать, кто является Источником.

Изумление во взглядах, жестах, вдохах. Легенды верховенцев гласят, что Источник поможет избавиться от боли подъёма. И всё же они сами должны осознать истину.

От уголков моих глаз разбегаются лучики света, когда я наблюдаю, как Добромир решительно снимает рубаху, скидывает сапоги и шагает в воду, как с благоговением Мечислав за руку с Авивией, постеснявшись раздеться, идут следом, как Идепиусы отходят в сторонку, раздеваются до исподнего и мужественно направляются к кромке воды.

— С головой? — кричит Ларри, пробуя воду ногой.

— Как нравится.

Мой потрёпанный рюкзак с одеждой остался в здании Меры. Я быстро скидываю мокрые тряпки, выжимаю и натягиваю на себя. Эрвин поворачивается ко мне спиной, снимает мокрую рубаху и развешивает её на ближайший куст. Я не могу оторвать взгляд от его обнажённого торса. Без рубахи, скрывающей литые мышцы, широкие плечи и узкую талию, он ещё прекрасней. Вышневу можно с успехом рекламировать джинсы на обложке журнала.

— Ты давно знакома с Добромиром? — прерывает мои мысли Эрвин.

Он сводит брови, неуклюже пряча чувства. Удивительно, он ревнует, хотя в его голове ещё не проложена дорожка в прошлое, она заросла сорняками. Если бы можно взять невидимый лобзик и выпилить в голове ту самую нужную извилину.

— Волосы бы просушить.

В дорожном мешке есть зажигалка, в лесу ветви и трава. Эрвин разжигает костёр в кругу, где до сих пор сохранились обгоревшие головёшки. Костерок добавляет теплу моему телу, расслабляет лицевые мышцы, и я неожиданно выдаю то, с чем мучаюсь со времен Мглы.

— У тебя есть девушка?

— Э… нет.

— Ты танцевал на балу с Асанной .

— А с кем ещё там было танцевать? Я там почти никого не знал.

— Хорошо повеселились?

— Я бы не сказал.

Мы на расстоянии мысли и сердцебиения смотрим друг на друга. Я окутываю Эрвина полем любви и вижу маленькую родинку на его радужке. Ничего не потеряно, всё впереди.

— Ты мне сразу понравился.

В глазах Эрвина замешательство. Я осязаю движение его мысли, которая натолкнулась на преграду и бьётся об неё.

— И гораздо раньше, чем ты думаешь. — Гипнотизирую Вышнева взглядом, и он смущен, польщён и не знает, как себя вести, словно я безбожно флиртую.

— Я думал, ты с Добромиром.

Думал он! А кто увёл меня из-под носа чемпиона.

Из воды выходят Мечислав с Авивией, Ларри и Асанна. Мокрые и замёрзшие спешат к костру. Добромир выходит позже всех, вода бежит с него ручьями, но он словно не замечает, одевается и направляется к Грому. Пьяные движения, красные глаза, взгляд в сторону. Даже в кандалах около Высотомера чемпион не выглядел таким надломленным. Ему плохо, больно, но я ничем не могу помочь. Чем отрезать по кусочку, лучше рвать по живому и сразу.

— Ты куда? — кричит Асанна, и отчаяние в её голосе пугает меня.

— В Овечечку, — на лице Добромира безумное выражение, он не в состоянии сдерживать эмоции, его голос дребезжит и срывается, — подготовлюсь к вашему возвращению.

Ася вскакивает и стремительно идёт, а потом бежит к своему дракону. Яго приходит в возбуждение, поднимается на лапы, чувствует настроение наездницы.

— Я за ним.

— Сестра, подожди!

Какой ураган чувств! Разморозились мои товарищи, несколько часов назад, словно зомби, стоящие около Высотомера в кандалах.

Вслед за Яго в небо поднимается Ларри. Сил Идепиуса недостаточно, чтобы ускорить своего тихохода, хотя он пришпоривает дракона. Несколько минут, и они скрываются из вида.

Мы сидим, слушая треск костра и замолкающие птичьи крики. Мечислав с Авивией перекидываются взглядами, как игроки в покер. Если ждут объяснений, то их нет.

— Соня, что озеро должно было сделать? — спрашивает Мечислав. Ему молча делегировали выступить от имени всех, — я чувствую себя невеждой.

— У озера есть ключи к универсальному хранилищу мудрости, которая поможет восстановить своё наделённое властью Я.

— Не совсем понятно. Ключи, хранилище. Ты дверница?

— Стала некоторое время назад.

— Тебя этому кто-то научил?

— Жизнь.

Во взгляде Эрвина благоговение, восторг и уважение, но этого мало. Во мне бушует ураган чувств и безграничной нежности, я как лава огня под струями водопада. Искры костра каждую секунду меняют узор, я смотрю сквозь него в пронзительные голубые глаза, мои губы разжимаются и мысль превращается в слова.

— Мечислав, тебе с Авивией надо лететь за ними.

Фраза действует на Княжича, словно горячая плеть.

— Эрвин, можно взять Лару?

— Что же это, — тетя Ви молитвенно складывает руки, — из-за чего Добромир так расстроился?

— Лучше быть рядом с ним.

Мечислав помогает Авивии сесть в седло, потом по крылу взбирается сам. Последний дракон уходит в небо, я провожаю его взглядом.

От привычной щемящей картины, я словно проваливаюсь в прошлое.

На этом месте Горыныч приземлился первый раз, выбрал его сам, страшно хотел пить. Он смешно пил воду из озера, вытянув губы, а я, хоть и боялась, кто ж знал, что здесь за вода, присоединилась к нему. Здесь он умирал от ядовитого болта, а я как могла, лечила его.

Настройка в голове прошла без усилий быстро, дрогнув лишь в одном месте, когда в образ дракона вклинилась картина его смерти. Я мгновенно стёрла её. Всё прожито «там», этого больше нет.

Горыныч!

Квантовое поле молчало. Возможно, мой крылатый друг слишком занят, не слышит. Я хочу дотянуться, увидеть, удостовериться, что с ним всё в порядке. Мысленный образ стал ярче.

Горыныч, это Соня.

Ощущение легкости, расширения, свободы растворило все препятствия. Иллюзорные границы исчезли. От меня расходились позывные любви, искали в пространстве того, кого я хотела увидеть.

Горыныч, я соскучилась. Отзовись.

Я смотрела на искры костра, моё сознание раскрылось как огромный цветок, такой же, как цветок кругляшей, только во много раз могущественнее и больше. Я слилась с ним, превратилась в нежные алые лепестки, в золотую пыльцу, которой осыпала, благословляла мироздание.

Горыныч! Мелкая сволочь!

Пространство дрогнуло.

Рд-а-а-а! Рд-а-а!

Рык в голове прозвучал настолько явственно, что я подпрыгнула на месте.

Люблю тебя!

Прошло около часа, как улетели драконы со своими всадниками. Эрвин натаскал веток, раскочегарил костерок посильнее. Он накинул на себя не до конца высохшую рубашку, стесняясь своего голого торса, всё время молча поглядывая на меня. От его взгляда мне становилось теплей, чем от костра. Когда он отворачивался, мои глаза жадно следовали за ним, боясь оторваться и на секунду.

Когда наши взгляды встречались, мои натянутые до боли нити ослабляли натяжение. Я помнила упругость его волос, скользящих сквозь мои пальцы, мягкость и нежность твоих губ, заботливые руки, обнимавшие меня, слегка шершавые ладони. Если бы знал, какой ты притягательный, близкий, родной, необходимый мне сейчас, ты бы не слонялся по берегу в поисках дровишек, а занял своё законное место в центре моего мира, моего сердца и моей души.

— Переживаешь за Добромира?

— Что? — голос Эрвина выбросил из сладких грёз. — Нет.

— А зачем послала Мечислава с мамой за ним?

— Догадайся с трёх раз.

Губы Эрвина разъзжаются в улыбке. Мне весело и грустно одновременно, я не знаю, что сказать, поэтому улыбаюсь в ответ и, не удержавшись, глубоко протяжно вздыхаю. Наши души сближаются, прокладывая дорожку на запутанных путях Вселенной, и улыбка Эрвина угасает.

— Ты спросила, как я повеселился на празднике? Никак. Тот танец с Асанной… я еле вытерпел до конца. Если честно, последнее время мне не по себе, живу, как в тумане, ничего не хочется, даже летаю через силу, потому что надо, из-за команды. Чувство такое, что потерял что-то, но что, не понимаю. У тебя так бывает?