— Комната Мечислава пустая, он сказал, что задержится в Дроме, — проговорила я, будто кто тянул за язык. Эрвин уставился на меня.

— Если ты считаешь…

— Уверена, Мечислав не будет возражать. Он скоро привезет продукты, и вообще…вместе веселее.

Наше веселье продолжалось еще половину ночи.

А утром, ближе к полудню мы решили погонять драконов. И стало еще веселее.

Когда Идепиусы узнали, что Яго свободен, они, спросив у меня разрешения полетать на нем, ожесточенно накинулись друг на друга. Каждый хотел оседлать дракона. Сестра напирала на то, что она уже гонщица, а брат — пока только мелкий любитель. «Хлебный мякиш» в споре проиграл. Он чуть не плакал, провожая сестру в небо.

Зачем только я разрешила ей остаться!

— Асанна, осторожнее, не напирай на Яго, к нему надо приноровиться, — последние слова я крикнула уже в пустоту.

Брат тоскливо смотрел вслед своей более удачливой сестре.

— Ларри, садись, — крикнула ему, — покажем класс этой зазнайке!

Резкие спуски и вертикальные взлёты я не планировала, Дюк не способен на такие подвиги, поэтому Идепиус вполне спокойно мог со мной полетать. Ларри радостно подпрыгнул, по крылу забрался в седло, надвинув на глаза смешные круглые очки.

На тихоходе Дюке мы смотрелись гармонично. Я в разгильдяйской кофте и смешной шапке с ушами, завязанными под подбородком, он в очках видавшего виды водолаза.

Эрвин скрылся из глаз, наверняка, кинулся облетать владенья, Асанна парила высоко над нами. Если честно, меня жаба задавила из-за того, что на моем красавце Яго красуется честная Ляля. Почему я не смогла ей отказать? Она всегда громко заявляет о том, чего хочет, а я в ответ мявкаю только «пожалуйста» да «извините».

Она меня подавляет!

Мы сделали небольшой круг, я плавно рулила Дюком, приноравливаясь к его неторопливому полёту, Асанна сделала резкий спуск и направила дракона к нам, решив покрасоваться. Она не рассчитала скорость и, подлетая, слишком сильно натянула поводья, тормозя Яго. Два дракона оказались чересчур близко, Асанна замахнулась на Яго заостренной палкой-каюром, и тут Дюк ринулся на Яго как сумасшедший. Драконы сцепились в драке. Асанна тщетно дергала поводья. Она ругалась и размахивала каюром, но только усиливала накал битвы. Ездовой Яго разъярился не меньше соперника. Мы оказались заложниками двух дерущихся драконов.

Стало не до смеха. Сестрица Идепиус бранилась не хуже моего поваринского соседа — алкоголика дяди Вити со второго этажа. Асанна ткнула палкой в Дюка. Поганка! Мой дракон озверел. Ларри вцепился в меня, мешая управлять. Картавый дракон! У него же карабина нет, он к седлу не пристегнут!

— Каюр! — закричала Асанне. — Дай мне!

Заостренная палка полетела в меня, расчертила пространство и скрылась в неизвестном направлении. Я не собиралась ловить каюр, он усиливал агрессию Дюка. Асанна выдала забористую брань. Своё неудержимое словоизвержение ей стоило бы обратить в дело. Драконом управлять — не семечки лузгать.

Кто это утром вещал, что небо манит неизведанной глубиной и приключениями? Неужели я? Быть такого не может!

Драконы бились не щадя друг друга, Ларри за спиной вскрикивал при каждом ударе.

— Держи карабин, — закричала ему, отстегнула свой, отбросила в сторону.

По звуку позади поняла, Идепиус поймал. Оглядываться и проверять, не было возможности.

— Короткий, — крикнул Ларри.

Драконы обезумели. Не привычные к новым наездникам, они не слушались команд, Асанна зря орала и дергала поводья. Надежда на то, что драконов разнимет Эрвин, исчезала с каждой минутой. Лары не наблюдалось на горизонте.

Короткий вкрик Ларри, его рука, пытающая ухватиться за меня, глаза в глаза и безумный крик Асанны.

Я потеряла ориентацию в пространстве. В следующую секунду ласточкой нырнула вслед за ним. Все случилось как во сне. Протяжный вопль Асанны остался в вышине.

Крылья распахнулись и сложились. Ларри падал на камни, алая драконица камнем падала за ним. Он не видел меня, и я успела почти перед самой землей зубами схватить его за одежду и смягчить удар. Всей своей тушей я приложилась о каменистую почву, расцарапала бок острым валуном, разодрала шкуру на животе, ударила обе лапы, сломала несколько когтей.

Сердце билось в грудину, как в наковальню, дыхание с шумом вырывалась из ноздрей, когда я повернула голову. Ларри, словно сломанная кукла, распластался неподалёку. Слово, прыгнувшее из глубины сознания, вырвалось хрипом вместе со сменой облика.

— Блиц — криг!

Я поднялась на ноги уже человеком: голая, грязная, в порезах, кровоподтеках и ссадинах. Хромая на обе ноги, я поплелась к белому китайцу. Он лежал бледный, без сапог, в дырявых носках. Сапоги слетели с него во время падения.

Дырявые носки! Я всхлипнула.

Присела, приложила ухо к груди. Моё собственное дыхание было неровным, сердце стучало в ушах, не давая услышать.

Прикоснулась к белой щеке. Теплая. Я села на землю рядом с китайцем, держа его за руку, не зная, как ему помочь.

Над головой зашумели крылья, невдалеке приземлилась Асанна, скатилась по крылу Яго и бросилась к нам, рыдая, запинаясь, размазывая слезы рукой. Добежав до Ларри, она упала перед ним на колени, ощупывая дрожащими руками безвольное тело.

— Жив!

— Он ударился, — произнесла я, с трудом ворочая языком, словно забыла, как говорить, — дай мне куртку.

Асанна трясущими руками стянула с себя куртку, отдала мне, опустив глаза. Что нам девочкам стесняться? Удлиненная куртка оказалась впору, даже прикрыла все стратегические места, Асанна была выше меня ростом.

— Спасибо, — прошептала Ася и подняла на меня глаза, полные слёз.

— П-пожалуйста.

— Соня, — послышался дрожащий голос Идепиуса, и мы с Асанной всхлипнули одновременно, — ты… красивая….

— Ага,— ответила я, взглянув на свои ободранные коленки.

Встала и поплелась искать сапоги Ларри. Хоть и не сразу, но они нашлись. Мои кожаные штаны для гонки разлетелись в клочья, их, действительно, было жалко.

В молниеносной войне удалось обойтись без жертв, но моя тайна оказалась раскрыта.

— Дюк улетел? — спросила Асанну, когда мы натягивали на Ларри сапоги.

— Улетел, — ответила честная Ляля.

В рюкзачке у Асанны нашлись средства первой медицинской помощи. Она промыла обеззараживающей жидкостью мои раны, заклеила пластырем, хотя я вяло сопротивлялась. О том, что регенерация у меня не человеческая, не хотелось напоминать. Ларри сестра наложила тугую повязку на грудь. Ноги, руки у него были целы, только болели ребра.

Мы подтащили Ларри к небольшому валуну, чтобы он мог удобно сидеть, опираясь спиной.

Мы не проронили ни слова, даже когда появился Эрвин. Он взглянул на мои голые коленки, на бледного Ларри, выслушал сбивчивый рассказ Асанны, скомандовал ей лететь в крепость вместе с братом, помог посадить того на Яго.

Когда они улетели, Эрвин вернулся ко мне.

— Ты как? — он присел рядом, провел пальцами по лицу.

— Не получилось, — я приникла щекой к его ладони.

— Что не получилось?

— Полетать на крыльях радости.

Мы помолчали.

— Прости. Я как раз на них и умчался. Ждал, когда ко мне присоединишься.

Эрвин бережно поднял меня на руки и понёс к Ларе.

***

Башня погрузилась в сумерки. Стук в дверь оповестил о сборе в столовой. Идти на встречу желания не было, я не хотела никого видеть. Злясь на Асанну, я сорвала все пластыри, приняла душ и переоделась. Говорить с сестрицей Идепиус, смотреть на неё, чувствовать, как поднимается волна раздражения, было выше моих сил.

Наши отношения не сложились с самого начала. Я сразу ей не понравилась. При первой встрече Асанна наехала на меня как танк на легковушку и по существу была права. Я была в ее одежде, я носила её любимые красные сапожки, я поломала её широкополую шляпу, и я оказалась девушкой Эрвина. За одно, это меня стоило связать и бросить в муравьиную кучу.

Мы сосуществовали рядом, приятельствовали, Асанна оказала первую помощь после боя над озером, но она же, не моргнув глазом, опоила меня перед судом и подсунула надушенный платок, когда я шла в Совет Старейшин. Двигали ею, конечно же, благие намерения. С той же уверенностью, как и всегда, она заявила, что разбитый мобиль Добромира, которым управляла она, моя вина.