— Какие странные у тебя друзья.

— Это верно.

Если честно, странными мне показались не только друзья Алисы, но и она сама. В моей голове был рой мыслей и предположений, но ни на чем определенном я не мог остановиться.

— Что будешь пить? — спросил я.

— Бокал вина… но на самом деле очень хочется мартини.

Закончив ужин, Алиса принялась с любопытством рассматривать меня. Она смотрела в мои глаза так бестактно, как будто высматривала в них что-то, примерно как я утопленников в ее глазах часом раньше.

— Ты интересный, — сказала Алиса. — Но наверняка…

Тут она замолчала.

— Что наверняка? — спросил я.

— А ты живешь здесь или как? — сменила тему Алиса.

— Живу.

— Я тоже всегда хотела жить на юге, но мешали разные обстоятельства. Понимаешь, я очень люблю море. При каждой возможности стараюсь приехать к нему. Я думаю, для меня это жизненно важно, не просто блажь. Без моря я начинаю хиреть, делаюсь вся неправильная какая-то, противная для самой себя.

— А еще ты очень любишь петь.

Алиса засмеялась.

— Ты правильно заметил. Но это все так, в свободное время, на уровне самодеятельности. И еще я обожаю животных. Да я многое люблю на самом деле.

В ходе беседы стало известно, что Алиса, как настоящая свободная художница, перепробовала множество профессий. Среди них были натурщица в художественном училище, аниматор на круизном теплоходе, администратор в арт-галерее, продавец в галантерейном магазине и смотритель зоопарка.

— Ты работала в зоопарке?

Алиса грустно кивнула.

— А что такое? Не понравилось?

— Я слишком быстро поняла, что зоопарки — это ужасно. И потому ушла оттуда. Сейчас я работаю на ипподроме, ухаживаю за лошадьми и начинаю проводить занятия с детьми. У меня получается. Это все оттого, что я люблю лошадей. И совершенно не боюсь их.

Такие пестрые занятия девушки вызвали у меня улыбку, которую я пытался закрыть ладонью. Алиса поняла, про что я:

— Да-да. Я считаю, что в жизни нужно заниматься только любимым делом, а когда оно перестает быть таковым, надо с ним с благодарностью расстаться. Вот ты кем работаешь?

— Сейчас я работаю начальником методотдела.

Алиса вопросительно посмотрела на меня.

— Начальником методического отдела во Дворце детского творчества, — расшифровал я.

— Я поняла только «во Дворце детского творчества». Чем занимается твой отдел?

Тут я подумал, что объяснить это будет нелегко, а уж представить, что это интересно, вообще невозможно.

— Мы занимаемся разработкой разных образовательных программ. Вот ты говорила, что начала заниматься с детьми на ипподроме, а это означает, что у вас должна быть программа, по которой вы проводите свои занятия. Вот мои методисты и делают такие программы, и еще одновременно работают педагогами.

— Про педагогов понятно, про методистов — нет, — упорствовала Алиса. — Так вы пишете бумажки?

— Наконец-то дошло, — не выдержал я. — Да, но не только.

— Как скучно… — поморщилась Алиса, как будто съела кислое яблоко.

— Действительно, веселья мало. Это тебе не по палубе в клоунских рейтузах бегать, — иронично огрызнулся я, немного уязвленный.

Алиса оценила мой юмор и расхохоталась.

— Зачетно, — сказал она.

Мы решили немного пройтись по набережной. Дул теплый морской ветер, который баловал лишь самых верных — тех, кто дождался его в такое позднее время. Алиса сразу потащила меня к трехмачтовому фрегату «Херсонес», стоявшему в эти дни в Ялте.

— Какой красавец, — восхищенно проговорила она. — Сфотографируй, пожалуйста, нас.

Алиса была очень гармонична в позировании, и мне захотелось сделать как можно больше снимков, как будто в руках у меня была настоящая профессиональная камера. Я и правда не мог остановиться, чертовка была исключительна хороша. Она прекрасно понимала, что нравится мне, и явно не сдерживала своих чар. Я видел, как на нее засматривались прохожие. Мне льстило это, еще бы — самая необычная девушка набережной была сейчас со мной.

— Алиса, а где ты остановилась? — спросил я, возвращая ей телефон.

— Нигде пока, — невозмутимо ответила она.

Что-то подобное я, конечно, ожидал от нее услышать.

— Куда же ты пойдешь ночью?

— Не знаю.

— Ну, пойдем тогда ко мне. У меня, конечно, тесновато, но, думаю, разместимся.

— Пойдем.

Это прозвучало умилительно по-детски, словно мы играли с ней в одной песочнице, а потом я предложил пойти поиграть у меня дома. Ее быстрое согласие внушало подозрение, ведь мне было неизвестно, со сколькими мужчинами она вот так запросто отправлялась ночевать. И хотя ночлег еще не означал ничего лишнего, но тем не менее заставлял об этом думать. Я все задавался вопросом, кто она — одна из доступных девиц или у нее всего лишь «легкое дыхание»? Признаться, я совершенно был сбит с толку. Ну не похожа была Алиса на первый вариант. «Тогда почему так сразу „пойдем“? А что, я не мог ей понравится? Ты еще скажи — любовь с первого взгляда», — терзался я в сомнениях.

— Как у тебя уютно, — сказала Алиса, как только я зажег торшер в своей квартире. — У тебя есть кофе?

Алиса забрала волосы в хвост, по-хозяйски взяла турку, налила в нее воды, насыпала кофе и поставила на электрическую плитку. Затем приготовила чашки и сахар.

Мы пили кофе на балконе. Наша прогулка по набережной как бы продолжилась, мы как бы присели на террасу кафе.

— У тебя балкон — мечта, — сказала Алиса. — Все, остаюсь. — Она звонко рассмеялась, обнажая белые ровные зубы.

Алиса не пыталась что-то строить из себя, как это бывает на первой встрече, когда люди обычно пытаются произвести какое-то определенное впечатление, а если даже и строила, то это было мне по душе. С ней было очень просто.

Я решил положить ее на кровать, а сам лечь на пол, но встретил упорное сопротивление девушки:

— Это я буду спать на полу, а ты спи там, где спишь всегда.

Я долго не мог уснуть, в голову лезли всякие мысли. Они переворачивали меня с боку на бок, заставляя строить догадки о том, как будет дальше.

И что это со мной приключилось? Зачем это?

Мне кажется, я начинал влюбляться. Я и хотел, и одновременно боялся этого, хотя, наверное, больше боялся, потому что это грозило уничтожить весь мой теперешний уклад жизни. «Ну и пусть уничтожится, ведь давно уже пора, — мысленно отвечал я себе. — Но что будет вместо этого?.. Что-нибудь да будет».

А вот Алиса уснула очень быстро. Я долго вслушивался в ее ровное глубокое дыхание, которое в конце концов усыпило меня самого.

Утром, когда я собирался на работу, Алиса еще спала. «Будить или не нет? — сомневался я. — Не буду». Написал ей записку с номером своего телефона и о том, что к шести вернусь домой.

Я старался не думать, что она окажется аферисткой и обчистит мою квартиру. «Там особо и брать нечего», — успокаивал я себя. Но все равно душа была не на месте. Что я, вернувшись, застану? К счастью, в отделе меня ждала куча дел, так что на вольные темы думать было некогда, тем не менее вопрос «что я, вернувшись, застану?» стучал в моих висках до самого конца рабочего дня.

Дорогу до дома в тот день я не помню. По-моему, ее и не было как таковой — я буквально прилетел к своей двери. Позвонил, прислушался. Что там? Тишина. Сердце екнуло, потому что я не взял ключи. «И что теперь?» — подумал я, но тут дверь открылась, и передо мной предстала заспанная Алиса.

— Извини, я задремала, — сказала она.

Я заметил, что она слегка прибралась в квартире, но очень осторожно, чтобы кардинально не менять привычного расположения вещей. Бесспорно, стало гораздо уютней. Вкусно пахло едой. Эти стены впервые видели сервированный стол для ужина. Мое доверие полностью окупилось — меня здесь ждали.

Я был так растроган всем этим, что предложил Алисе остаться пожить у меня. Она, разумеется, согласилась.

Первые несколько дней наши отношения не выходили за рамки дружеского общения. Я умышленно не хотел торопить события, потому что иное поведение выглядело бы откровенно банальным и даже пошлым. С другой стороны, было очень любопытно понаблюдать за Алисой, какое поведение выберет она со всеми возможными подтекстами или без таковых. Алиса фактически выполняла роль хозяйки, так как делала все, что в таких случаях обычно делают женщины: ходила за продуктами, готовила, убиралась и стирала, а я — все то, что делают мужчины, — давал деньги. Наш взаимный интерес проистекал вследствие противоположности характеров и устремлений, при этом контраст не был столь критичным, раз мы хорошо ладили. Где-то на той стороне плетения жизни, в полупроявленности, мы были связаны общей правдой и водили совместные хороводы, а здесь могли бы вовсе не встретиться, как не встретимся с бесчисленным множеством других людей, связанных с нами другой стороной мира. Но все же мы проявились друг для друга.