Но когда он хватает меня за запястье и резко разворачивает, да так, что я впечатываюсь в его стальную грудь и начинаю ощущать его дыхание на своих губах, становится ясно, что это совсем не сон.

— Живо отпустил ее, — стальной голос режет пространство. Я пытаюсь открыть глаза. Взгляд упирается в темноту… нет в черную футболку.

Так быстро я еще не трезвела.

Рядом стоял Александр. Весь такой невозмутимо красивый. В очередной раз убеждаюсь, что таким, как он подходит любая одежда.

— А ты еще кто? — начинает Рома, но резко меняет свое враждебное отношение на испуганное. Отходит в сторону, и я бы тоже отошла видя, как ярко-желтые глаза светят устрашающе.

— Катя, ты в порядке?

— Я в по…

Ну почему именно сейчас я не смогла удержать алкоголь в себе? Согнувшись феерично изрыгнула из себя содержимое. И мне не было стыдно, мне просто казалось, что я умираю, и стыду в такой момент нет места.

Алекс молниеносно убирает мои волосы, держит одной рукой. Чувствую, как ладонь другой скользит по спине верх, вниз разнося тепло и обезболивание.

— О Господи, прости меня.

— Не страшно, это всего лишь кроссовки.

— Да я не вам.

Обещала больше не напиваться до такого состояния… вот и кара настигла.

Алкоголь идет вторым заходом и, увидев, что мыс кроссовок в моей блевотине, становится стыдно ведь кроссовки не мои.

— А теперь прошу прощения у вас.

Грэх вздохнул, но ничего не сказал. Продолжил держать волосы и гладить по спине.

— У меня в машине есть вода. Постой здесь.

Когда он убрал руки, я почувствовала, как меня укутывает колющий холод. Стало неуютно и почему-то даже грустно, хотя я и видела Алекса в паре метров от себя.

Он поднес мне бутылку с водой и салфетки. Пока я делала пару глотков, он вытирал кроссовок.

Как же стыдно. Я, в отличие от кроссовок, от стыда не отмоюсь.

Александр забирает у меня бутылку воды, достает тканевый платок из кармана, смачивает его и прикладывает к моему лбу. Я позволила себе слегка облокотиться на него, а потом поняла, что слегка это было совсем не слегка.

— Идем в машину.

— Нет, там Юлька осталась и Рома.

— Думаю, они, в отличие от тебя, смогут о себе позаботиться.

— Нет!

— Ладно, хорошо, — с нажимом в голосе соглашается он. — Давай, садись в машину, я найду Юлю. И отвезу вас.

— Спасибо, — отвечаю замучено и сажусь на переднее сиденье ни без труда.

Не понимаю, как он так быстро приехал? Он что , был неподалёку?

Алекс закрывает машину и пропадает с поля зрения. Мне остается только откинуться и прикрыть глаза. Кажется, я лежала так вечность, а когда открыла глаза, обнаружила, что мы уже едем.

— Ты как?

— Плохо. Где Юля?

— Она осталась в клубе. Я сказал, что отвезу тебя. Не переживай за нее, за себя лучше переживай.

Пытаюсь набраться смелости и посмотреть ему в лицо, на котором, как всегда, не прочесть ни одну эмоцию. Я тоже на него сержусь, хотя уже едва помню, почему именно. На себя сержусь больше.

Меня еще ни разу не выворачивало на чьих-то глазах, а чтобы меня вывернуло еще и на своего экс босса-оборотня, которого я нелестно отшила — этого я даже и в страшных снах не могла увидеть.

Солнечные лучи нежно ложатся на лицо. Заставляют проснуться, выйти из ночной комы. Нехотя пытаюсь разлепить глаза, но удается с трудом. С тем же трудом возвращается память на свое законное место.

Я осматриваюсь, лежа в постели. Не похоже на спальню Александра. В этой постели приятно лежать. Слишком расслабляет. Нежная простыня, невесомое одеяло, подушки, словно облака, натянутые золотым шелком, и бархатное изголовье.

Рядом тумбочка, на которой стоит стакан с водой. Предпринимаю вялые попытки дотянуться до него. К счастью, успешно. Осушаю в момент, продолжая восхищаться красотой комнаты до тех пор, пока воспоминания ночи не нахлынули как волна.

Головная боль не отстает. Я плюхаюсь обратно в кровать и стыдливо зарываюсь в одеяло, предчувствуя, насколько пунцовой сейчас стала. И это пока что в отсутствие Алекса.

Да как я могла заблевать его кроссовки? Мне в жизни не заработать на них!

Слышу щелчок, кажется, открылась дверь. В комнату проходит грех моих фантазий или страшных снов. Я радуюсь, что одета, только не сразу понимаю, что одежда на мне не моя. И количество этой одежды слишком ограниченно и, кажется, чего-то важного не хватает. А, впрочем, и не кажется.

Здесь явно чего не хватает.

— Доброе утро, Катя. Рад, что ты уже проснулась, — мускулистое тело обтянутое футболкой нарочно решило вывести меня из равновесия лежачего положения, в ту же секунду, как Грэх вошел в комнату.

Я сглотнула, осознав, что не дышала несколько секунд, заострив внимание на спортивных штанах, обтягивающих там, где совсем не стоило бы. Да, Грэх по-прежнему шикарен, даже с таким суровым взглядом. И особенно в штанах, в которых ярко вырисовывается член, словно на нем нет трусов. ( На минуточку, как и на мне!?)

Но ко всему прочему он держал подстаканник с двумя стаканами кофе и крафтовый пакет с выпечкой, аромат которой принялся изводить мои проголодавшиеся рецепторы.

— Как себя чувствуешь?

— Я, ну…кажется, опозорена, — мой взгляд все никак не хотел отрываться от этого безобразия ниже пояса. Позориться так до конца.

Алекс ничего не отвечает, только буравит меня темным взглядом, не оставляя мне маневра скрыть хотя бы свой стыд, отпечатанный на лице.

— Где я?

— В отеле. Домой было уже не попасть. Мосты.

Он ставит кофе и выпечку на стол, а сам подходит ближе, но сесть на кровать не решается. Даже на расстоянии чувствую его аромат затмевающий булочки в пакете. Ммм… Такой свежий, сильный, манящий. Хотя если он в спортивном костюме, то, похоже, был на пробежке. Но пахнет аки бог…Бог кондитерских изделий. А чем пахнет от меня?

Боже, да меня же вырвало!

Закатываю глаза в желании провалиться под землю, ну или хотя бы под одеяло. Я когда-нибудь забуду о случившемся?

— Ты … вы что, раздели меня?

— Я переодел тебя. Тебя ведь вырвало, не помнишь? Как только мы зашли домой, ты спросила где душ, не раздевшись, вошла в кабинку и включила воду, ну а после тебя вырвало. Пришлось тебя раздеть. И после случившегося можешь смело перестать мне выкать.

— О Господи, — я пытаюсь спрятать свое лицо в ладонях… ну до чего же стыдно. — Зачем…

— Что зачем?

— Забрали меня. Я от этого позора не отмоюсь. Сколько я должна за химчистку кроссовок или ковров?

— Ты ничего ты не должна, успокойся. Ну, возможно, ужин.

— Ужин? Дайте угадаю, вы меня не приглашаете, а намекаете, что я должна его приготовить?

— Естественно. Макароны по-флотски ты мне так и не приготовила. Но завтрак, как видишь, с меня. Я бы свозил тебя в кафе, но, к сожалению, мне скоро на работу. Нужно успеть помыться. В отеле есть свой фитнес-центр. Нужно поддерживать себя в форме, где бы ты ни был.

— Ясно. Сколько у меня есть времени на сборы? Я могу умыться или мне стоит взять кофе и бежать?

Желательно в другую страну!

— Катя, ты можешь позавтракать, принять душ и спать дальше. Либо сделать все то же самое, но в другом порядке. Но если первым выберешь завтрак, то я составлю тебе компанию.

— Тогда я сейчас бы не отказалась от кофе.

— Аспирин нужен?

— Нет, я нормально себя чувствую, не считая давящего позора на голову.

— Еще бы, — хмыкнув, протягивает стакан и пакет с выпечкой. Улыбка вырвалась непрошено, когда в пакете обнаружила любимый синнабон. — Крошки в постели разрешаются. Все равно здесь убираются по утрам. Чего бы не накрошить?

— Да вы сама доброта, мистер Грэх.

Оборотень садится на кровать и пьет кофе со мной так, словно мы это делаем каждое утро. Только оба молчим, он смотрит пристально, из-за этого булочка перестала вызывать аппетит. Я боюсь поперхнуться.

— Ну что? — не выдерживаю я. — Есть что сказать говорите сразу! А то я боюсь подавиться. Вы так смотрите!