— Когда я учился в шестом классе, мне во сне явился князь тьмы… — замогильным голосом сказал Бегемот, и все заржали.

И тут же начали наперебой выдумывать гипотетические вопросы и возмущенные вопли зрителей. И соревноваться в максимально всратых на них ответах. Ржали так, что с потолка начала побелка сыпаться.

«А понятно, почему перед камерами прямого эфира нервничают…» — подумал я, разглядывая три хищные квадратные амбразуры, нацеленные на ярко освещенный участок павильона с серо-серебристой стойкой и сине-бело-серым задником.

Мы с Евой и Лариской тихонько пристроились к одной из квадратных колонн во окружающем светлый пятачок мраке. Место пришлось трижды сменить, чтобы не путаться под ногами у снующих туда-сюда технических работников. Кристина должна была присоединиться к нам позже. Пока что она была с «ангелочками» и занималась их гримом. Насчет этого мы в тот раз тоже немного поспорили, но Кристина придавила всех железным аргументом, что в деле косметики мы все вообще не специалисты, так что она все сделает сама. Если в программах Первухина отмечал информационную составляющую, то ее прежде всего волновали чисто внешние фишки. Лица гостей, в отличие от лица ведущего, на экране сально блестели, выглядели потными, неестественными и нездоровыми. Зато ведущего гример посыпал пудрой весьма щедро…

Кристину сначала пытались не пропустить, мол, гример у нас свой. Но не пропустить куда-то Кристину — это тот еще квест, который телевизионщики успешно провалили.

— Я хочу работать на телевидении! — громким шепотом заявила Лариска. — Тут все такое прикольное!

— Тогда тебе надо на журналистику поступать, — сказала Ева.

— Или на поклон к Ирине, — добавил я. — Она как раз свой телеканал хочет делать.

— У Ирки не по-настоящему как-то… — насупилась Лариска. — Не как здесь! Такое большое все, такие все деловые, такое…

Она восхищенно вздохнула и прижала руки к груди.

— Тогда Ева права, поступай на журналистику, — усмехнулся я. — И у тебя еще есть время по-быстрому отойти в сторонку, чтобы все не подумали, что ты нас знаешь.

Ева захихикала.

— Это почему еще? — подозрительно прищурилась Лариска.

— Если нас на пинках выставят, вряд ли это тебе поможет устроиться сюда на работу, — пожал плечами я.

— В смысле на пинках? — округлила глаза Лариска.

— Я шучу, — я обнял сеструху за плечи. — До пинков, наверное, не дойдет.

— О, начинается, начинается! — Лариска подпрыгнула на месте и хлопнула в ладоши.

— Тишина в студии! — раздался голос из динамиков.

— Добрый вечер, дорогие телезрители! — сказал Первухин и широко улыбнулся. — Сегодня в нашей студии необычные гости. Все вы, наверняка слышали песню «Темные тени», которая в последнее время все чаще звучит в эфире новокиневского радио, так что я счел необходимостью пригласить к в гости авторов и исполнителей этого, не побоюсь этого слова, хита. Встречайте, группа «Ангелы С»!

Из-за ширмы гуськом вышли «Ангелочки». При полном параде, в проклепанных костюмах, рогатых шапках, Астарот еще и в крыльях. С гримом Кристина даже слегка перестаралась, но сейчас это было, пожалуй что, в самый раз.

Я почувствовал, как мое сердце заколотилось быстрее. Ну давайте, парни, не подведите.

Я скрестил пальцы. Ева нашла мою руку и сжала. Лариска еще крепче прижала руки к груди и шумно выдохнула. И тут же зажала рот руками и сжалась.

— Князь тьмы приветствует вас, новокиневцы! — низким хриплым басом сказал Астарот, пытаясь взгромоздиться на высокий табурет напротив Первухина.

К чести последнего надо сказать, что первую плюху он выдержал, и на лице его никакого удивления не появилось.

— Для начала я хотел бы представить участников этого замечательного коллектива… — невозмутимым тоном продолжил Первухин.

— Неудобный стул, трындец, — рыкнул Астарот и оттолкнул от себя табуретку. Та с грохотом обрушилась на пол. — Я так постою, нормально?

Он облокотился локтем на стойку, а второй рукой приоткрыл крыло и помахал им в сторону камер. Бельфегор сделал пару шагов вперед, вытянул шею.

— Прикольно тут у вас! — сказал он и тоже помахал рукой. — Приветики! А можно маме привет передать, да?

— Александр Труха, бессменный солист и лидер группы «Ангелы С»… — сказал Первухин.

— Называй меня Астаротом, смертный, — прорычал Астарот.

— Скажите, вы выбрали себе такой претенциозный сценический псевдоним гораздо раньше, чем ваша группа обрела популярность, — попытался перехватить инициативу Первухин. — Вы действительно считаете, что это имя вам подходит?

— Что ты знаешь о дьявольском наречении, смертный? — прорычал Астарот, подаваясь вперед.

— Это так бредово, что даже гениально! — громко прошептала мне на ухо Ева.

— Когда я учился в шестом классе, — с убийственной серьезностью и все тем же рычащим «демоническим» басом сказал Астарот. — Во сне ко мне явился князь тьмы и повелел выйти в полночь на перекресток. Он сказал, что выбрал меня своим адептом еще до моего рождения и послал откровение, что с этого момента я должен носить имя одного из его иерархов и нести истину тем, кто способен слышать…

— Простите, вы сейчас серьезно все это говорите? — лицо Первухина наконец-то дернулось.

— Более чем, смертный, — заверил Астарот. Бегемот не выдержал и захихикал. Но быстро поправился и постарался придать своему смеху некоторую демоничность. Получилось так себе, зато внесло во все действо нужный водевильный диссонанс.

— Ха-ха-ха, отличная шутка, ребята! — Первухин изобразил искренний смех и посмотрел в камеру. — Дорогие телезрители, надеюсь, вы тоже оценили артистичность ребят. А сейчас давайте продолжим. Итак, у меня вопрос к девушке…

— Пантера не будет с вами разговаривать, — Астарот подпер голову кулаком и снова помахал крылом.

— Я могу спеть, хотите? — Надя выступила вперед, кокетливо покрутилась и сделала книксен. — Ах, мой милый Августин, Августин…

— Пантера, мы же договаривались, что ты на немецком будешь петь! — влез Бегемот. Не знаю, как именно для зрителей звучали выкрики без микрофона, но нам в студии было все отлично слышно.

— Я забыла слова на немецком, — Надя снова глупенько улыбнулась. — Ах да, я хотела еще сказать, что меня в группу взяли просто чтобы я красиво стояла. Представляете, какая несправедливость!

— Князь тьмы повелевает тебе замолчать, Пантера! — грозно прорычал Астарот.

— Я люблю князя тьмы! — выкрикнула Надя, Бегемот схватил ее за руку и оттащил из центра.

Теперь заржали все «ангелочки». Уже безо всяких демонических ноток.

— Дорогие телезрители, я приношу свои извинения за то, что происходит сейчас в этой студии, — сказал Первухин, глядя в камеру. — Надеюсь, что ребята просто перевоновались, и у нас будет возможность продолжить беседу в адекватном ключе. Александр, вы же понимаете, что сейчас на вас смотрят ваши родные, ваши друзья. Какое впечатление вы произведете на тех, кому понравилась ваша песня?

— Называй его Астаротом, смертный! — высунулся вперед Бегемот и поднял вверх руки, как тот медведь из кустов.

Вовремя он, молодец. На лице Астарота как раз появилась некоторая растерянность.

Теперь уже смех раздался из темной части павильона. Кто-то из технических работников тоже не выдержал. На него тут же зашикали.

— Я обращаюсь не к вам, молодой человек, — раздраженно бросил Первухин. Вот теперь невозмутимость его дала трещину. Губы дрогнули, глаза забегали.

— Ну и дурак! — громко сказала Надя и показала в камеру язык.

— Да ладно, мы пошутили просто, — Астарот самодовольно ухмыльнулся. — Переволновались, затупили. Честно, даю слово, дальше будем отвечать как надо.

— Ха-ха-ха, — весело рассмеялся Первухин и приосанился. — Дорогие телезрители, я напоминаю вам, что в студию можно позвонить и задать свои вопросы группе «Ангелы С». Как раз сейчас у нас есть первый звоночек.

— Что еще за балаган вы нам устроили⁈ — раздался в эфире истеричный голос. — Вы что, не понимаете, что программу могут смотреть дети? Какой пример вы им подаете? И вообще, вы что, пьяные?