— Пожалуйста. — Британец протянул руку. Валерий позволил Кирану помочь ему неуверенно подняться на ноги.

— Я благодарю тебя. Ты спас мою жизнь. — Его голос звучал хрипло в его собственных ушах, когда он смотрел на двух кабанов. Вдвоем они будут весить столько же, сколько полностью нагруженная телега для волов. Если бы второму не мешало тело его брата, оно наверняка разорвало бы его на куски. Он повернулся к Кирану. — Если когда-нибудь…

Ицен пренебрежительно махнули рукой. — Мы друзья. Ты бы сделал для меня то же самое. В любом случае, это по моему предложению Лукулл пригласил тебя на охоту с ним. Он потерял ориентацию в лесу после того, как спустили собак, поэтому ты был под моей ответственностью. Было бы невежливо, если не сказать неудобно, если бы ты умер. — Валерий уловил слово «неудобно», когда Киран наклонился над первым вепрем, изучая место, где лезвие копья вонзилось ему в грудь. — Прекрасный удар, меткий. Он у тебя первый?

Валерий кивнул.

Бритт улыбнулся и, встав, протянул пальцы, красные от кабаньей крови, и быстрыми, отработанными движениями размазал ее по лбу и щекам римлянина. — Это наш обычай, — объяснил он. — Это говорит о том, что мужчина, и только мужчина смог посмотреть в лицо такому гиганту, не дрогнув.

Шум позади них возвестил о прибытии остальной части охотничьего отряда во главе с Лукуллом и Лунарисом, которые остановились как вкопанные, увидев размер добычи.

— Клянусь могучей задницей Марса, я никогда не видел ничего подобного. Только один из них будет кормить когорту ветчиной на завтрак каждый день в течение месяца. Их можно было запрячь в колесницу, и они довезли бы тебя до самого Рима. Ты…

— Может поможешь нам их разделать? — предложил Киран.

— Ты, конечно, не стал бы заставлять его работать, пока у него не будет возможности превзойти своего офицера? — Лукулл предостерег своего двоюродного брата. — Ходят слухи о еще одном следе в роще на севере. — Он предложил продолжить охоту, пока Валерий отдыхает, а рабы разделывают двух кабанов. — Ты поразвлекся, кузен. Я оставлю тебя позаботиться о нашем госте.

Лунарис выглядел подозрительным, но Валерий кивнул ему, и рослый легионер позволил Лукуллу увести себя вместе с остальными. Пока рабы разделывали две туши ножами и топорами для потрошения, Киран полез в брошенный им рюкзак и достал набухший козий бурдюк. — Вот, — предложил он. — Ты, должно быть, хочешь пить.

Валерий поднес бурдюк к губам, ожидая, что это будет вода, но прохладная жидкость была чем-то вроде сладкого фруктового пива, которое ударило ему в голову, мгновенно оживив его. Он сделал еще один глоток.

Киран рассмеялся. — Не слишком прикладывайся, иначе рабам придется нести тебя домой вместе с вепрем. Это медовый эль, но с добавлением трав, характерных для моего племени.

Эффект был поразительным. — Должно быть, это то, что пьют ваши воины перед боем.

— Возможно, катувеллауны, — серьезно сказал Киран, — или племена с запада, но иценам не нужен эль или мед, чтобы придать им храбрости. Он подошел к краю поляны, вне пределов слышимости слуг, и Валерий инстинктивно понял, что должен следовать за ним. — Когда я сражался с римлянами рядом с Каратаком на Тамезис, я осознал истину, которой не смог осознать он; а может быть, я поступил с ним несправедливо, и он это понял, но не принял. Это делает его более храбрым человеком, чем я, но, думаю, не более мудрым.

Валерий уставился на него. К чему это вело?

Киран продолжал задумчиво. — Каратак заставил бы нас сражаться, до тех пор, пока кровь последнего бритта не обагрит землю. Правда, которую я узнал, заключается в том, что мы должны найти способ жить с Римом, иначе все, что делает нас теми, кто мы есть, перестанет существовать. Наши дети и дети наших детей будут воспитаны либо как римляне, либо как рабы. Наши короли будут служить Риму, или у нас не будет королей. Вы даже возьмете наших богов и сделаете их своими.

— Тогда твое желание уже исполнилось, — заметил Валерий. — Имя Прасутага, царя иценов, с почетом упоминается во дворце губернатора. Он сохраняет свою власть от имени Императора, а вы сохраняете свои обычаи. Вы процветаете так, как не процветало ни одно другое племя, кроме атребатов, и вы поклоняетесь кому хотите, и ни один римлянин не вмешивается.

В бледных глазах мелькнул мгновенный блеск триумфа. — Но Прасутаг – старик. Что произойдет, когда Прасутаг перестанет быть королем?

Валерий обдумал вопрос. У него было два ответа, а может быть, и три. Во-первых, Прасутаг назначил бы своего собственного наследника, и, если бы этот наследник был приемлем для Рима, он получил бы поддержку императора. Если наместник считал избранного наследника слишком слабым или, что еще хуже, слишком сильным, он мог назначить своего собственного короля из аристократии иценов. Но это было бы сделано только с согласия аристократии. Третий ответ был настолько маловероятным и неприемлемым для Кирана, что он не стал его озвучивать. В конце концов он произнес слова, которые, как он знал, хотел услышать бритт — Тогда иценам понадобится новый король.

Киран решительно кивнул. — Король, который поддержит наши нынешние отношения с Римом. Но есть некоторые среди моих соплеменников, которые считают, что путь, по которому идет Прасутаг, является неправильным путем, и приветствовали бы нового Каратака, чтобы следовать за ним. В этой глупости их поощряют мужчины, которые приходят на их фермы с наступлением темноты и снова уходят до рассвета. Люди, проповедующие ненависть к вашему народу.

Валерий уставился на него, вспоминая встречу с Кастом в Лондиниуме. Не это ли всколыхнуло племена средней полосы? — Кто эти люди?

— Друиды.

Валерий замер. — Правитель, Гай Светоний Паулин, понимает, что друиды заперты на их священном острове или в горах на западе. Ицены – клиентское племя Рима, и если они приветствуют друида у своих костров, то подвергают свой статус опасности. Если королю Прасутагу известно об этих визитах, он должен задержать друида и послать весточку в Колонию.

— Прасутаг – хороший король и хороший человек, но его рука с мечом ослабла с возрастом вместе с его разумом. Его сила теперь не на троне, а рядом с троном, где сидит его жена Боудикка. — Валерий вспомнил это имя по обеду на вилле Лукулла. Картина, изображающая капитуляцию. — Королева Боудикка не лишена симпатии к старой религии. Даже если бы Прасутагу пришлось искать друидов, маловероятно, что он их нашел бы.

Римлянин покачал головой. Это было предметом ночных кошмаров Паулина. Кельтские жрецы разжигают пламя восстания в подчиненном племени. Слабый король со своей королевой рядом с ним, нашептывающая ему на ухо идеи предательства. Если, как намекал Каст, корновии и катувеллауны перевооружаются, достаточно одной искры, чтобы поджечь всю страну.

— Есть способ, — сказал Киран, и его глаза стали жесткими. — Когда Прасутаг умрет, убедитесь, что ему наследует правильный король.

Теперь Валерий увидел это. Он почти рассмеялся. Неужели этот красивый варвар действительно верил, что скромный трибун поможет ему заполучить корону иценов?

Но Киран прочитал его мысли. — Мечи и золото. Две вещи, которые вместе равны силе. На золото я могу купить мечи и руки, чтобы ими владеть. Я приведу тебе твоего друида, и ты убедишь губернатора, что Киран будет править иценами не только как клиент Рима, но и как верный союзник Рима. — Он приблизил свое лицо к Валерию. — Ты должен мне поверить. Я больше не хочу, чтобы сыновья иценов растрачивали свои жизни на берегу реки ради несбыточной мечты.

Валерий сделал шаг назад, как будто расстояние уменьшило масштаб его дилеммы. Был ли бритт просто еще одним властолюбивым вельможей-варваром? Он не будет первым, кто попытается свергнуть своего вождя тонким доносом. Но что-то подсказывало ему, что Киран был кем-то большим. С самого начала он почувствовал в ицене глубокую честность, которая отличала его от других. Он нес свою честь, как знамя, и Валерий не сомневался, что он умрет, защищая ее. Но что он мог сделать?