– В каждую картину я добавляю немного почвы из того места, где она была написана. Теперь ты можешь прикоснуться и почувствовать: это настоящее. Вечная проблема иллюзии и реальности.

– А как ты думаешь, – вдруг выпаливаю я, – что лучше? Иллюзия или реальность?

– А тебе как кажется? – отвечает он вопросом на вопрос.

«Не заплывай на глубину!» – мысленно предупреждаю я себя. – Не знаю. Наверно, иллюзия – ведь реальность по большей части такая дрянь! Я, конечно, не говорю о Лас-Вегасе: здесь все иллюзии реальны, – улыбаюсь я.

– Но этот рисунок – тоже иллюзия, – возражает Финн. – Он создает впечатление, что ты смотришь на горы. Но горы реальны. Что ты выберешь: клочок бумаги – или все это?

Рисунок очень хорош, но с великолепием гор его не сравнить даже из вежливости.

– А как ты думаешь, откуда берутся иллюзии?

Я беспомощно пожимаю плечами. Вот так влипла!

– Иллюзии основаны на реальности, – говорит он. – Твои мечты – это тоже реальность, только повернутая наилучшим для тебя образом. Когда кого-то любишь, то мечтаешь о нем, верно? Не о космическом корабле, не о ковре-самолете, а только о нем. Если бы тебе предложили выбор: мечтать о ком-то – или на самом деле быть с ним, прикасаться к нему, лежать в его объятиях, что бы ты выбрала?

– Ну да, ясно, – неуверенно киваю я.

В данный момент я мечтаю об одном: поскорее свернуть эту дискуссию.

– Так что же ты выберешь? – Финн не дает мне сорваться с крючка. – Наверно, реальность. Ладно, признаю: она не так уж плоха. – И я заискивающе улыбаюсь, надеясь, что философский диалог подошел к концу.

– Джейми….

– Ш-ш-ш! Что это? – прерываю я его. Финн прислушивается.

– Ничего. Я ничего не слышу.

– Боже мой! Это оно! Вдохновение! Вдохновение пришло! – восклицаю я. – Вовремя! – смеется он.

– Молчи и не мешай мне писать!

Солнце клонится к горизонту, и краски неба становятся еще более фантастическими: теперь, на синем фоне, словно на мексиканском одеяле, розовеют размытые полосы, как будто природа говорит мне «Думаешь, нет ничего лучше неоновых огней? Взгляни-ка на это!»

Я так поглощена творчеством, что не замечаю холода, пока Финн не говорит, что я вся дрожу.

– Наверно, пора назад, – говорит он, помогая мне встать на ноги. – Движение нас согреет.

И мы отправляемся в обратный путь.

– Ты скучаешь по морю? – спрашиваю я, когда мы останавливаемся передохнуть.

– Конечно. Может быть, зимой я вернусь домой. Очень не хватает серфинга.

– Почему же ты уехал?

– Как тебе сказать… Не мог там оставаться после смерти мамы. Все вокруг напоминало о ней. А всякий раз, как я смотрел на море… – Он замолкает. Я хочу спросить, отчего она умерла, но не осмеливаюсь.

– В общем, – продолжает он, овладев собой, – мне предложили работу во «Дворце Цезаря», и я подумал, что это знак судьбы. Указание, что пора переменить декорации. Дома меня окружало слишком много воспоминаний.

– Откуда ты? – осторожно спрашиваю я, боясь причинить ему боль и этим вопросом.

– Из Калифорнии. Не так уж далеко отсюда. Милый маленький городок под названием Сен-Луис-Обиспо. Тебе стоит туда заглянуть, если будет возможность.

– Да, хотелось бы посмотреть Америку. А то пока я ничего, кроме Вегаса, не видела. Ты доволен, что переехал сюда?

– Конечно! Столько нового увидел!

– Еще бы!

– И завел новых друзей.

– Это ты о Зейне? – спрашиваю я.

– Вообще-то о рыбах! – парирует он. – А Зейн – классный парень. Правда, любит играть роль Купидона и иногда чересчур этим увлекается…

– В каком смысле?

– Ну, знаешь, вечно кого-то кому-то сватает. – А, понятно. Я тоже заметила!

– Вот как?

– В первый же вечер. Он очень старался свести Ларса и Иззи.

Финн корчит гримасу.

– Не думаю, что этим двоим требовалось поощрение. Ну и как, удачно?

– Даже слишком. Ларс заработал растяжение в паху, и остальная труппа теперь к Иззи и подойти боится!

– Значит, понимаешь, о чем я. Когда Зейн в романтическом настрое, к нему тоже лучше близко не подходить.

– А ты не пробовал его сосватать? Я хочу сказать, познакомить с какой-нибудь девушкой? – спрашиваю я, Финн смеется от души. – Думаю, ему такая помощь не нужна! Господи, только не это!

– Он что, бабник?!

– Наоборот. Хранит верность Миа.

– Спасательнице из «Миража»?

– Да, ей. С тех пор, как они разошлись, он сам не свой. Он – из тех людей, что не выносят одиночества. Искренне верит, что «нехорошо человеку быть одному».

– А ты как считаешь?

– Думаю, для одних это верно, для других – нет.

– О-о, какой ты загадочный!

– А ты как считаешь, Джейми? Верно ли, что у каждого из насесть своя половинка, без которой человек не может быть счастлив?

Передо мной встают образы моих «половинок». Кристиан в постели с Надин. Зейн целуется со своей спасательницей.

– Надеюсь, что нет! – с чувством отвечаю я.

Мы возвращаемся к машине, и Финн возвращает мне мою одежду. С «сельскохозяйственными штанами» я уже успела сродниться; однако мы собираемся поужинать в местном ресторанчике, а распугивать посетителей своим видом мне не хочется.

– Подожди минутку! – говорю я ему. – А ты пока можешь причесаться…

Он приглаживает свой ежик и усмехается.

– Мне нравится ходить растрепанным!

По дороге я сдергиваю бейсболку и взъерошиваю слипшиеся от пота волосы. Пусть прическа далека от совершенства – что с того? Не на бал ведь иду, черт возьми, а возвращаюсь из турпохода! Пусть смотрят и завидуют! Так я рассуждаю и буквально наслаждаюсь своим затрапезным видом… пока не подхожу к зеркалу.

Собственное отражение повергает меня в недоверчивый ужас. Превращение из городской неженки в бравую альпинистку не прошло безболезненно. Я думала, что приобрету бронзовый загар, вроде того, каким хвалились в «Тельме и Луизе» Сьюзен Сарандон и Джина Дэвис, и буду лучиться энергией и здоровьем – а вместо этого лицо покрылось какими-то пятнами, веснушки размножились, и общий вид такой, словно я подхватила кожную болезнь. От теней на веках и следа не осталось – если не считать размазанного коричневого пятна во внешнем углу левого глаза. На нижней губе трещина. Словом, персонаж из фильма ужасов.

«А какая, собственно, разница? – спрашиваю я себя. – Кого я здесь собираюсь очаровывать?»; Но старые клише так легко не сдаются: мужчина+закат=любовь, даже если это не тот мужчина. Да и женщина не та, коли уж на то пошло. Финна я вижу с какой-нибудь прелестной океанографичкой или специалисткой по водорослям, в мини-топике, трусиках-бикини и в ластах. Лицо сияет и без косметики, волосы – как в рекламе «Уош энд Гоу».

Везет же натуральным красоткам – если приятель заглядывает к ним без звонка, они не кидаются в панику, не прячутся в шкафу, а просто щебечут: «Рада тебя видеть, дорогой! Буду готова через пять минут!» А я, когда меня в последний раз так застали врасплох, словно черепаха, нырнула в топ с капюшоном и завопила: «Не смотри на меня! Я не причесана, и глаз вообще нет!»

Я снова гляжу на себя в зеркало. Интересно, с кем рядом видит меня Финн? Увы, почему-то мне кажется, что не с Зейном.

Знакомясь с человеком, я всегда стараюсь представить, как выглядит его «вторая половинка». Есть у меня даже дурная привычка мысленно подбирать своим приятелям «более подходящих» женщин. Однажды на улице я заметила лохматую девчушку с серьгой в носу и подумала, что они с Тревисом очень друг другу подходят. И до чего же мне стало горько и обидно, когда он прошел мимо своей «половинки», даже не взглянув!

Мне всегда хотелось с кем-нибудь «хорошо смотреться». Знаете, как говорят: «Они хорошо смотрятся вместе». Это звучит-как окончательное подтверждение: да, Он и Она действительно созданы друг для друга. В прямом смысле. Их парность ласкает взор. А что подумал бы сторонний зритель, увидев нас с Тревисом? Скорее всего: «Почему бедная девушка не зовет на помощь?» Как я ни старалась, так и не смогла приноровиться к его помоечному шику.