Но двери все никак не желали кончаться, а вечная пустота выводила из себя, заставляла терять надежду, что выход есть. Андриэлю казалось, что он навечно заперт в этом темном, бесконечном коридоре, состоящем из одних дверей. Хотелось разбить руки в кровь, но стоило ему попытаться ударить, как кулаки проходили сквозь дверь, утопая в пустоте.

Надежды не было, ничего не было. Андриэль снова опустился на корточки, обхватил голову руками, старательно отгораживаясь от голосов, пытаясь снова уловить тот самый. Тот, что не позволял сойти с ума. Тот, что оставался единственным ориентиром.

Вернись!

Этот шепот, чужой шепот ворвался в сознание внезапно, словно яркая вспышка. А следом все вокруг осветилось ярким голубым светом. Свет пронзал все существо Андриэля. Он растворялся, но не чувствовал боли, только тепло. Свет подхватывал его и нес, сметая все двери на своем пути.

Домой.

Это пронеслось в голове Андриэля, и он открыл глаза.

Джеймс краем глаза заметил, что Рикас сделал шаг в сторону постели Андриэля, но снова остановился. Джеймс не знал, поражаться его выдержке или удивляться хладнокровию. Будь это его брат, он бы уже стоял на коленях возле постели, всматривался в глаза и пытался понять, кто именно вернулся оттуда… Джеймс ведь слышал, что Мэдисон говорила, что неизвестно, как по ту сторону сознания изменится Андриэль. Рикас знал, но сейчас казался тем, кому просто все равно.

— Я хочу пить.

Эти слова Андриэля заставили Джеймса вскочить с места. Он кинулся к кувшину и стал наливать в стакан воду, при этом его руки дрожали так, что он больше проливал, чем наливал в стакан. Джеймс понимал, что нужно сосредоточиться, но это оказалось куда труднее. Когда он вернулся к постели Андриэля, помог ему приподняться, чтобы напиться воды, Рикаса в комнате уже не было. Исчез так же бесшумно и быстро, как и появился. Словно его и вовсе здесь ничего не держало.

— Ты как себя чувствуешь? — Мэдисон присела на край кровати и посмотрела на Андриэля.

— Так, словно увидел призрака, — откинувшись на подушки, сказал Андриэль. — Вроде бы ты мертва?

— Это долгая история. Я расскажу ее, когда ты немного окрепнешь.

Джеймс хотел встать, может, даже выйти, чтобы не мешать разговору Мэдисон и Андриэля, но почувствовал, что тот крепко сжал его пальцы в ладони, и решил, что стоит остаться.

— Я привык, что от меня многое скрывают, — усмехнулся Андриэль, — но, как понимаю, жизнью я обязан именно тебе?

— Думаю, не только. — Мэдисон покачала головой. — Ты удивительно долго продержался. И я не знаю, кого за это благодарить. А сейчас мне нужно заняться Дрейком, иначе твой брат испепелит меня. Дрейк тоже хотел тебе помочь, но ему не удалось.

— И он пострадал… Из-за меня.

Джеймс почувствовал, как Андриэль разжал пальцы.

— Из-за любви к твоему брату. Все страдают именно из-за нее, даже ты, Андри.

Мэдисон поднялась с кровати и посмотрела на Джеймса:

— Я оставлю отвар. Каждый час ему придется его пить. Надеюсь, ты справишься?

Джеймс лишь кивнул. Он не мог понять, какие именно чувства испытывал по отношению к этой ведьме. Маги оказались куда сложнее для понимания, чем он рассчитывал. Холодный и закрытый Рикас, чуть не погибший Андриэль, при жизни старательно скрывающий все, что думал, за масками. Мэдисон, погибшая, но не до конца. Джеймс привык окружать себя людьми понятными и простыми, а сейчас каждое новое знакомство скорее выбивало почву из-под ног.

— Думаю, в этом нет ничего сложного. — Джеймс пожал плечами.

— Боюсь, ты заблуждаешься. — Мэдисон посмотрела на Андриэля, а после вышла из покоев.

Причем до того, как дверь закрылась, Джеймс услышал, что она обратилась к кому-то шепотом. Неужели Рикас был там?

— Зато я знаю.

— Ты о чем? — Джеймс поднялся и пересел в привычное кресло возле кровати Андриэля.

Сидеть рядом с ним было приятно, но вести разговор так куда удобнее. Да и рассмотреть Андриэля так было проще, а Джеймс хотел отметить любые изменения в его внешности, поведении, голосе. Первое, что бросалось в глаза — ужасная бледность, но больше пугало отсутствие какого-либо выражения во взгляде. А еще Джеймс отметил несколько седых прядей, и именно с седыми волосами сейчас хотелось сравнить глаза Андриэля. Казалось, сейчас перед Джеймсом сидел старик в теле юного парня. И представлять, что именно услышал, увидел, почувствовал Андриэль, запертый в собственной голове, Джеймсу хотелось меньше всего, но именно это он и хотел узнать.

— Мягкая, — сказал Андриэль и провел рукой по ткани одеяла, которым был укрыт. — Я там ничего не чувствовал. Темнота и пустота. И много дверей, а за каждой мой самый большой страх, потаенная боль или потеря. Там страшно и очень холодно. Хотя там казалось, что я не чувствую ничего.

Джеймс почувствовал, как огонь в камине взметнулся вверх, разгораясь сильнее, словно среагировал на жалобы Андриэля. Словно огонь был живым. От этой мысли Джеймс невольно поежился, ведь слишком часто ловил себя на мысли, что огонь — еще один жилец замка. Привыкнуть к этому оказалось очень трудно — Джеймс так и не справился с этой задачей до конца. Порой ему даже мерещилось, что огонь — шпион Рикаса, докладывающий о каждом шаге любого человека в замке. В такие моменты Джеймс начинал бояться за сохранность своего душевного спокойствия. Ему не хотелось за каждым углом видеть опасность.

— Но теперь ты дома, — улыбнулся Джеймс и неосознанно накрыл рукой руку Андриэля.

Ему хотелось показать, что тому не стоит бояться. Что здесь с ним ничего не случится, что если не Рикас, то Джеймс уж точно сумеет его защитить.

— Я слышал тебя. Я готов был согласиться на вечную тьму, пустоту и холод, потому что больше всего хотел покоя, но я слышал тебя. Ты звал меня. Я начал забывать, кто я и чей голос зовет меня, но я слышал. Мэдисон права: у того, что я здесь, есть причина — и это ты.

Джеймс не вымолвил ни слова, лишь поднял ладонь Андриэля, обхватил ее обеими руками и поднес к губам. Его голос уже вытащил Андриэля оттуда, а теперь он сам не позволит ему снова там оказаться. Ни за что не позволит.

Рикас сидел в кресле и потягивал вино. Ему стоило отправиться к Андриэлю или Дрейку, но сил на это совершенно не осталось. Он не хотел видеть последствия собственных ошибок. Он считал, что поступает так, как будет лучше для всех, но чуть ли не потерял брата и друга. А ведь собирался отправить Андриэля, когда тот встанет на ноги, в стан врага. Да, брат давно хотел показать себя, доказать, что способен принять участие в войне, но рисковать им все равно не самое приятное, что мог бы сделать Рикас.

— Ты должен принимать верные решения, даже если это сложно. Это твоя судьба, Рикас, ты не сможешь от нее сбежать. — Эйдан был слишком серьезен, когда произносил эти слова. Он старательно избегал смотреть Рикасу в глаза, словно понимал, что наследнику Зеврана Вайта такие слова вряд ли придутся по вкусу.

— А если я не хочу такой судьбы? Если я всегда хотел другого? — спросил Рикас.

— Ты думаешь, что твой отец всегда хотел стать Вайтом? Думаешь, он с легкостью нес эту ношу?

— Так почему мы не можем жить так, как хотим? Почему? — Рикас в тот момент казался себе маленьким мальчиком, отчаянно жаждущим новую игрушку, но ничего не мог с этим поделать. Вся жизнь казалась ему несправедливой, ведь у него было столько планов. У них с Дрейком их было полно, а теперь пришлось от всего отказаться.

— Потому что у тебя есть долг! Тебе пора повзрослеть, Рикас. Давно пора.

— Идеальный Рикас Вайт, — усмехнулся Рикас и сделал глоток.

— И с каких пор идеальные люди не сидят у постели умирающего лучшего друга, роняя горькие слезы и держа его за руку? — Дрейк уселся в соседнее кресло и налил себе вина, причем осушил весь бокал буквально в один глоток и налил еще. — Бутылка рискует скоро закончиться.