Родители в конце концов узнали о наших фактически семейных отношениях, но не возражали. Мы даже стали ездить по воскресеньям в гости то к одним, то к другим родителям и познакомили наших родителей между собой.

Всё рухнуло, когда Лилия первой сдала экзамены и уехала на каникулы в свой город, а я остался в нашей квартирке в Минске. Я не мог поехать с любимой. В отличие от первокурсников, нам ещё только предстояло подготовиться и сдать экзамены.

Я очень скучал по Лиле. В любую свободную минуту мой мозг возвращался к воспоминаниям о любимой девушке. Когда я слышал прекрасную музыку или видел красивый закат, то очень жалел, что Лилия не видит и не слышит это вместе со мной.

Я даже начал искать в интернете стихи, которые могли бы выразить мои переживания и эмоции. Больше других поэтов мои чувства были созвучны стихам Эдуарда Асадова. Его строчки описывали похожее состояние. Он думал о своей милой и тогда, когда шёл площадями большими, и тогда когда за шумным сидел столом, и в веселье и в несчастье. Я понимал его слова — обращение к любимой:

“Даже если крепчайше сплю,

Все равно я тебя люблю!”

Совпадали с моим тогдашним настроением и следующие строки Эдуарда Асадова:

“Я могу тебя очень ждать,

Долго-долго и верно-верно,

И ночами могу не спать

Год, и два, и всю жизнь, наверно!”

И ещё строки стихов:

“Любить — это только глаза открыть

И сразу подумать еще с зарею:

Ну чем бы порадовать, одарить

Того, кого любишь ты всей душою?!”.

Я заинтересовался биографией поэта и узнал, что он потерял зрение на полях сражений Великой Отечественной войны. Будучи слепым, он не выпал из жизни, а наоборот, помогал другим своими жизнеутверждающими стихами. Это ещё больше расположило меня именно к этому поэту: ведь и я частично был лишён слуха.

Каждый день я переписывался с любимой в сети, и отправил ей множество онлайн-сообщений и смайликов. Также я написал Лиле и несколько настоящих писем. Мне казалось, что письма на бумаге лучше передадут девушке мою любовь.

Письма Лилия вернула мне при расставании. Иногда я с трепетом их перечитываю. Вот одно из них:

“Здравствуй, любимая! Я очень скучаю по тебе. Я постоянно вспоминаю твои голубые глаза и прекрасную улыбку. Ты такая же красивая и нежная, как и твое имя, Лилия. Ты добрая и жизнерадостная, милая и прелестная!

Я считаю каждый час, оставшийся до того восхитительного момента, когда я смогу приехать и крепко — крепко обнять тебя. Я представляю, как мы вдвоем сидим, обнявшись, на зелёном лугу с желтыми одуванчиками и белыми ромашками. Светит яркое солнышко, и от теплого летнего ветерка твои золотистые волосы вьются.

Я сплетаю венок из самых красивых цветов и одеваю его, как корону, на твою голову. Но самый прекрасный цветок — это ты, Лилия! Ты королева моей души! Ты моя радость, любимая!

У меня всё хорошо, готовлюсь к экзаменам, цветы на подоконнике поливаю регулярно. Только почему-то у твоей любимой орхидеи один лист пожелтел и отвалился. Надеюсь, что ничего плохого с цветком не случится.

Пиши мне, как у тебя дела. Передавай привет твоим родным.

Целую и обнимаю тебя крепко-крепко!

Твой любимый.”

С цветком ничего плохого не случилось, а вот любовь со стороны Лилии внезапно завяла.

Сразу после экзаменов мне пришлось уехать в город к своим родителям, так как отец серьезно заболел. Я смог увидеть Лилию только через месяц после того, как мы расстались. Но девушку было не узнать. В конце концов она призналась мне, что встретила и полюбила другого. Горе моё не знало границ.

Лилия забрала свои вещи из нашей квартиры и документы из института. В августе она вышла замуж за бизнесмена. Больше я её никогда не видел.

Я перебрался обратно в студенческое общежитие.

Ещё одна моя девушка, с которой я познакомился на последнем курсе, тоже бросила меня, променяв на минчанина.

После того, как я дважды потерпел неудачу в любви, я закрыл свои сердечные чувства на замок, и убрал ключи в самую дальнюю шкатулку своей души.

Но что-то подсказывало мне, что вскоре найдется девушка, способная подобрать ключик к моему замку…

Вера поднялась на второй этаж, где находились бухгалтерия, отдел кадров, приёмная и кабинет директора.

Она решила вначале зайти в бухгалтерию, мало ли какие вопросы у бухгалтера Кати по её отчёту.

— Здравствуйте! — поздоровалась она, войдя в кабинет.

— Здравствуй! — откликнулись несколько человек, сидящих в большой светлой комнате за компьютерами.

— Как там мой отчёт, вопросов нет? — обратилась девушка к Кате.

— Ты по ошибке записала не в ту путёвку дизтопливо Славе. Я начала считать, а солярка у него идёт красным. Расход больше, чем есть в остатке. Из-за тебя мне пришлось пересмотреть все его путевки и твои ведомости. В ведомости было записано, что он заправился 30 мая, а в путевке — 31 числа.

— Да Слава тогда вообще был без путевого листа, обещал принести его завтра! Видимо, по ошибке, на другой день, он положил мне не вчерашний, а сегодняшний лист.

— Вот видишь, а ты совсем невнимательная, на даты не смотришь! — ругалась на Веру Катя. — И вообще, нет путевки — нет заправки!

— Ну, тогда, Катя, ты сама скажи это Василию Васильевичу. Это он велел Славе ехать рано утром без путевки, не дожидаясь механиков. Не мог накануне её выдать! Ещё и мне в пять утра позвонил, чтобы я пораньше вышла на работу.

— Ладно, в другой раз будь внимательнее! — примирительно сказала Катя.

Потом она даже расщедрилась на комплимент:

— Ой, Вера, какие у тебя красивые туфельки! Где купила?

— Секрет!

— Жалеешь сказать?

— Не жалею, просто правда не знаю, где такие продают. Мне их подарили.

Тут уже все бухгалтеры заинтересованно стали смотреть на Веру.

— Кто подарил? — спросила Татьяна Владимировна, главный бухгалтер.

Она была не только главным бухгалтером, но и главной сплетницей хлебозавода. При распространении сплетен и подробностей личных жизней работников, Татьяна Владимировна пользовалась и теми источниками, которые были в её распоряжении, и любыми другими, даже недостоверными.

Создавалось впечатление, что женщина знакома со всеми горожанами. Она всегда знала, кто сколько зарабатывает, кто женился, кто развелся, сколько алиментов платит, кто где живёт, с кем пьёт, за что с предыдущей работы выгнали и тому подобное. Через нее сплетни распространялись по всему городу со скоростью света.

— Татьяна Владимировна, родители подарили, кто же ещё! — ответила Вера. Она знала, что говорить правду не стоит ни в коем случае иначе об этом будут трепаться все, кому надо и не надо.

— Ну, молодцы твои родители! Ты в последние время похорошела. Я вижу, они тебя наряжают!

— Да, Татьяна Владимировна, они хотят меня снова выдать замуж.

— Замуж? — оживилась главный бухгалтер в предвкушении пищи для очередной сплетни. — Может у тебя уже и жених есть?

— Нет, пока жениха нету, но я его ищу! Может быть, у Вас имеется подходящий знакомый?

— Надо подумать, надо подумать, — озаботилась Татьяна Владимировна.

— Спасибо, я пойду к директору, хочу взять отпуск. Садик закрывают на ремонт. Придется мне сидеть с детьми.

— А кто тебя заменит?

— Не знаю, думаю, если директор разрешит пойти в отпуск, то замена найдется.

Вера пошла к выходу из бухгалтерии.

— Родителям передавай привет! — бросила ей вслед Татьяна Владимировна.

— Хорошо! — отозвалась девушка.

Не успела Вера выйти из кабинета, как главный бухгалтер принялась перемывать ей косточки:

— Подумаешь, жениха она себе ищет! Вон у меня самой есть племянница — молодая, красивая, а ещё ни разу не была замужем. А эта с двумя детьми хочет себе мужа найти!

Девушка надеялась получить хотя бы месяц отдыха. С того времени, как устроилась на работу, она ещё ни разу не была в отпуске. Но директор дал Вере отпуск только на две недели, начиная с десятого июня.