И до недавнего времени я думал, что буду им еще долго. Но пришло время для нового вызова. Так что через несколько месяцев я отправлюсь в Атлантиду, чтобы занять там пост менеджера по деятельности".

Это корабль Оскара. Я смотрю на Валентину, которая смотрит на меня с тем же растерянным выражением лица. Неужели Оскар отказался от этой работы? Лучше бы он этого не делал. Клянусь Богом, я…

"И я не мог придумать никого лучше, чтобы заменить меня здесь, чем наш собственный Оскар Харви. Оскар, поднимайся".

Что?

Мое сердце перестает биться. Каждый мой мускул становится таким тяжелым. "Он только что сказал…?"

Валентина кивает и начинает хлопать вместе со всеми. Люди свистят и радуются, а я не могу поверить своим глазам. На сцену выходит мой шестифутовый греческий бог, свет отражается от его идеально уложенных светлых волос. Он пожимает Джерри руку, и Джерри побуждает его сказать несколько слов.

Застигнутый врасплох, Оскар на секунду делает шаг вперед к микрофону. Я нахожусь в задней части аудитории, но каким-то образом он находит меня, его глаза встречаются с моими, а на щеках появляется улыбка. "Спасибо всем. Я уверен, что не только мне будет грустно видеть, как Джерри уходит, и я знаю, что мне предстоит заполнить большие ботинки, но я с нетерпением жду, когда научусь ходить в них".

Я сдерживаю себя, чтобы не проявить слишком много эмоций внешне, но внутри мне хочется взорваться от восторга. Я хочу плакать от счастья. Я хочу побежать и обнять его, как будто мы двое влюбленных, воссоединившихся в аэропорту.

А я-то думала, что сегодняшний день не может быть лучше.

Он останется. Он действительно остается!

Оскар

Ночь дьявола

"Харви, можно тебя на пару слов?"

Я поворачиваюсь к руке, лежащей на моем плече. Джерри выглядит серьезным, а не веселым, каким он был всего минуту назад.

"Конечно, в чем дело?"

Я скрываю свои внезапные нервы. Это из-за поцелуя?

"Пойдем со мной".

Мы отходим от дома с привидениями и направляемся по тихой набережной.

"Хочешь знать, почему я выбрал тебя для этой работы?" — спрашивает он, как будто глубоко задумавшись, и я киваю. "Потому что и в дождь и в холод ты всегда здесь. Гости любят тебя. Все члены команды обожают работать с тобой. Ты никогда не думаешь дважды, прежде чем помочь кому-то другому, и, черт возьми, ты спасал мою задницу больше раз, чем я осмеливаюсь сосчитать. Никогда не было сомнений, что ты подходишь для этой работы".

"Спасибо, Джерри. Очень мило с твоей стороны"

Он снова замолкает, но мы продолжаем идти.

"Думаю, мне нужно сменить обстановку. Я давно это чувствовал, но… Я думал поговорить завтра с Генри о переходе на другой корабль. Может быть, даже на "Атлантис"".

Он говорит то, что я думаю?

"Джерри, я не могу просить тебя об этом".

"Ты и не должен. Если только ты не хочешь, чтобы я этого не делал".

Его глаза сужаются, словно он проверяет, не ослышался ли он.

Я с трудом подбираю слова.

"Нет, я… я с удовольствием останусь здесь".

"Тогда решено".

"Думаешь, они позволят нам поменяться?"

"Я не приму отказа".

Я жду ее на нашем месте. Было ужасно скрывать это от нее, но пока все не подтвердилось на сто процентов, я не мог обнадеживать ее.

Когда она приходит, между нашими губами не проходит ни слова, прежде чем они оказываются на губах друг друга. Сплошные конфеты и улыбки. У нее перехватывает дыхание от лестницы, а у меня — от нее.

"Как?"

"Потянул за пару ниточек". Я пожимаю плечами, притворяясь беззаботным. "Я так горжусь тобой".

Она снова целует меня. Из ее глаз капают крошечные слезинки, и она вытирает их, смеясь над собой. Я смеюсь вместе с ней и вытираю следующую, упавшую на ее щеку.

"Мне все равно придется уехать в понедельник".

Ее глаза снова наполняются паникой.

"Всего на шесть недель. Это связано с нашими с Джерри контрактами, а также с контрактом менеджера по мероприятиям на Атлантисе. Прости, сверчок, я правда старался".

Она качает головой, отвергая мои извинения с улыбкой, несмотря на слезы, текущие по ее лицу. "Но ты вернешься?"

"Я вернусь".

Она притягивает меня к себе, чтобы поцеловать, и, хотя мы оба здесь сдерживаем прилив эмоций, я могу с уверенностью сказать, что никогда не был так счастлив. "Спасибо".

Я держу ее прекрасное лицо подальше от своего. Мне нужно извлечь максимум пользы из личной встречи с ней, прежде чем нам придется провести следующие шесть недель врозь. Вся та работа, которую я проделал над собой, была не для меня, а для нее. Это было сделано для того, чтобы я стал тем мужчиной, которого она заслуживает. Человеком, достойным того, чтобы она его любила.

"Я люблю тебя, Чепмен".

Мои слова застают ее врасплох, и на секунду я начинаю бояться, что переборщил или она не чувствует этого. Но затем все ее лицо смягчается, и по мне разливается тепло.

"Я тоже тебя люблю".

В рамках премии "Сотрудник месяца" Элиза не только получает значительную премию в расчетном листке за этот месяц, но и может выбрать что-то из ряда привилегий: ужин на двоих в ресторане Coral's, который они с Томом уже выиграли в первую неделю работы здесь, но пока не нашли времени им воспользоваться; большой кусок доступа в Интернет; выходной день; или экскурсию — что, конечно, она воспринимает как наказание. Но в конечном итоге она выбирает гостевую каюту. Целый вечер в люксе, который она организует на сегодня. Моя последняя ночь на борту.

Я говорю всем, что буду заперт в своей комнате, собирая вещи всю ночь, но почти никто не верит. Вместо этого я здесь, с ней, чтобы как следует попрощаться. Я напомнил ей, что она упустит гарантированный день плавания со свиньями, но она все равно выбрала это, и я польщен ее поступком.

Она открывает мне дверь с совершенно ангельским видом, ее золотистые волосы и летнее платье — идеальное противопоставление дьяволу, который, я уверен, только что начал танцевать в ее голове.

Секс с Элизой не похож ни на один из тех, что у меня был раньше. Тогда мои встречи, хоть и были авантюрными, но оставались легкомысленными. Была страсть, но не было химии. Огонь, но без искры. Влюбленность в Элизу открыла целый мир эмоций и ощущений, о которых я даже не подозревал. С ней я могу играть. Речь идет не об испытании пределов, расширении границ или причинении боли, а о воплощении в жизнь наших самых грязных фантазий, и, Боже мой, у нее самый большой аппетит. Каждый раз, когда мы вместе, мне удается глубже проникнуть в эту развратную часть ее, а также в самого себя, и я упиваюсь осознанием того, что едва коснулся поверхности.

Как бы мне ни хотелось заняться с ней любовью на настоящей полноразмерной кровати и увидеть, как она выглядит с разметавшимися по подушкам волосами и кулаками, сжимающими простыни — хотя я люблю, когда они дергают и царапают мою рубашку, — взгляд в ее глазах и настоятельная тяга ее приветственного поцелуя говорят мне, что она хочет поиграть. Бросив сумку на пол, я сдерживаю ее блуждающие руки.

"Подождите здесь, — говорю я.

Я выхожу на балкон, на время очарованный видом. Солнце низко в небе, а ровное море простирается на целую вечность. И хотя все кажется идеальным, есть одна вещь, которая может это непреодолимо улучшить.

Я слегка облокотился на перила, проверяя, нет ли признаков жизни в соседних каютах. Пока ничего. Обернувшись, я вижу, что Элиза все еще стоит на том самом месте, где я ее оставил. Она в настроении вести себя хорошо этим вечером. Принято к сведению. Перед тем как окликнуть ее, я замечаю пару туфель на каблуках возле ее сумки. О, она точно знала, что берет их с собой.