— Так. Стоп, со мной ничего страшного не произошло, — остановил Сенька мага, который уже собирался наложить новое проклятие. А еще Гришка хотел раздеть парнишку и перебинтовать приготовленными тряпками, от чего тот тоже отказался. А потом просто сбежал, сказав, что теперь и сами справимся, а ему срочно нужно уйти.

Только под утро Ивану стало лучше. Жар сошел, на щеках появился румянец. Гришка пробовал вливать целительскую силу, накладывая руки на разные участки тела, а Петька давал советы, как это все должно работать. Братья уже давно поднялись в каморку к охранникам и решили перекусить, принесенными продуктами. А оставшееся раздать заключенным. Три корзины были забиты доверху мясом, овощами, хлебом и сыром.

С первыми лучами солнца три шатающихся от бессонной ночи подростка, свалились в своих покоях и вырубились практически мертвым сном от усталости. Иван успел поблагодарить, сказав, что обязан жизнью всем, кто помог ему. Афанасий унес юного государя в свои покои, предупредив, что часа через четыре заглянет. Нужно будет поговорить о более серьезной проблеме, о противостоянии Софии…

Митрофан, домовой, все утро не спускал глаз с Софии Алексеевны, устроившей в своих покоях настоящий совет. Сюда были приглашены все бояре, выступившие на ее стороне, воеводы, командующие солдатами и командиры стрелковых батальонов.

— Завтра вы обязаны устроить бунт во дворце. Ваши солдаты должны проявить недовольство правящим родом. Лучше причиной недовольства сделать деньги, не выдавайте им зарплаты положенной, — посоветовала регентша, на плечах которой как раз и были сие обязанности, в силу несовершеннолетия братьев. — У Петьки и его матери денег нет, чтобы успокоить разозленную толпу. Надо казнить Мишку Долгорукова, который единственный не хочет признавать меня императрицей. Его надобно вывести из себя, спровоцировать, а потом заколоть при всех на потеху. Будут знать, как мне не подчиняться, — предвкушая завтрашний бунт, София уже начала впадать в гневное состояние.

— София Алексеевна, все будет сделано, как скажите. Петра и Ивана убивать или оставлять в живых? — этот вопрос охладил буйный норов сестрицы.

— Только, если окажут прямое сопротивление или начнут сами нападать на людей, желая крови, — хитро прищурилась София. — А вот Наталью Алексеевну хорошо бы похитить в пылу беспорядков. Потом я с ней поговорю по-своему, когда власть будет за мной. И не забудьте казнить ее братьев, а то за их спинами, она чувствует свою силу…

После полудня в комнате Петра состоялся новый совет за закрытыми дверями. Митрофан поведал услышанное, отчего в комнате повисло тягостное молчание. Все были в шоке от услышанного, и пока не знали, как поступить.

— Мда, — потер бороду Афанасий, — змея решила укусить и забрызгать всех своим ядом, — Наталья Кирилловна тоже была в покоях сына и только сейчас узнала о предстоящем перевороте. — И ничего сделать ведь не получится. Она, на правах регента, имеет все права распоряжаться войсками, ежели выступим супротив нее.

— Прямое противостояние принесет только волны крови, — согласился с братом Иван. — Но и допустить бунта мы не можем. Может денег соберем и дадим Долгорукову, пусть рассчитается с солдатами.

— Это лишь оттянет неизбежное. Мы соберем какую-то сумму сегодня, а через неделю она найдет новую причину привести стрелков во дворец, — верно подметила Наталья Кирилловна, что это лишь оттянет неизбежное.

— Неужели мы позволим захватить власть этот душегубке? — возмутился Петр. — Пока я жив, она не остановится и будет пытаться меня снова убить.

— Ее надо уличить в чем-то. Спровоцировать и найти свидетелей, которые увидят ее беззакония, — внес предложение Гришка. — А еще сделать это при большом скоплении народа, показать скверный характер. Тогда сумасшедшую бабу не оставят опекать двух подростков, возможно, отправят в монастырь.

— И как ее спровоцировать? А главное, кто будет мишенью гнева? Ее кулака не каждый здоровый мужик переживет, — поежился Афанасий, который уже пару раз отхватывал от нее люлей.

— И кого нам менее жалко? Эта должна быть неоправданная ярость к совершенно невинному человеку, дабы вызвать сочувствие у толпы, — предложила бывшая императрица. — Может твоего мелкого напарника подговорим? С которым ты дерешься на мечах, — она посмотрела на Петьку, у которого округлились от удивления глаза.

— Да что вы говорите, матушка, он мне дорог. Я Сенькой рисковать не буду. Да и подставлять слабых как-то не гоже. Это может и не сработать, — Петр не был уверен в странной затее. Все знали, как бывает необузданна сестра. Она прибила нескольких мастеровых и слуг, никто ей и слова не сказал.

— Тогда надо бежать и на время спрятаться, — бывшая императрица приняла единственно верное решение, — не хочу попадать в плен, не хочу терять братьев и рисковать сыном. Пусть разносят весь дворец хоть по бревнышку. Переберемся в соседнее село, скроемся с глаз узурпаторши, может она подуспокоится на время.

В это время в дверь постучали. Все заговорщики неожиданно вздрогнули. Иван снял засов и открыл дверь. На пороге стоял испуганный Иван, пришедший в себя полностью. Он робко обернулся по сторонам и вошел в комнату.

— Сестра ходит довольная и даже улыбается, только что из трапезной. Это меня сильно пугает. Давайте сегодня лучше сбежим подальше, хочется еще немного пожить, — предложил Иван и все прыснули со смеху. Было бы совсем смешно, если бы не так печально. Но молодой царь озвучил единственное для всех решение.

— Это будет временным отступлением. Если сбегут два царя от сестры, будут в этом обвинять Софку, что совсем напугала братьев. Если ей некого будет опекать, то и регентшей не стать, — подвела неутешительные итоги разговору Наталья. Будучи бывшей императрицей и второй женой царя Алексея, после его смерти, совсем утратила свое влияние и власть…

В темной харчевне в углу за столом ужинал холодными щами вихрастый паренек. Вот только это был не совсем парень, а девчонка, притворяющаяся мальчиком. Есения размышляла о своей дальнейшей судьбе. О том, оставаться ли ей рядом с императором Петром или, как обычно, испариться на просторах большой страны. С одной стороны, назревал переворот власти, возможны убийства и смерти совсем ни в чем неповинных людей, поэтому сейчас оставаться во дворце очень опасно. С другой стороны, ей впервые было интересно и весьма любопытно рядом с Петькой и Гришкой. Парни сильно отличались о всех, кого она до этого знала. Говоря о чем-то своем, иногда весьма непонятном, прекрасно понимали друг друга с полу слова. А ведь братьями они не были. И как лихо исцелили бестолкового Ваньку, давшему себя покусать, что хотелось спросить, откуда они знают такой способ? Правда оба через чур сердобольные, даже руку проколоть шилом не могли, пришлось самой помочь. Они были забавные, поэтому оставлять их очень уж не хотелось.

Есения была сиротой. Выросла она в женском монастыре, куда ее подбросила сбежавшая мать. Сестры вырастили и воспитали девочку в строгости, не ведая о ее странных способностях. В женский монастырь частенько наведывался дьякон Эпифий, приходя к собственной сестре, настоятельнице, дабы поболтать о мирском. В один из вечеров в келью к сестре вошла малышка, принесшая чистое белье. Глаза у церковника загорелись, он завис, засмотревшийся на мелкую девчушку. Есении тогда было около осьми лет. С двумя русыми косичками, выглядывающими из-под платка, она взглянула на него большими васильковыми глазами, чистыми, как горный ручей, посмотрев по-детски невинно. Эпифия, словно огнем обожгло от этого взгляда. Теперь он и днем, и ночью не мог найти себе покоя. Все чаще думал об этом ангелочке, всколыхнувшем в нем все подавленные желания. Спина у дьякона болела уже вторую неделю, так как он за свои скоромные мысли наказывал себя плетью. Но ничего не помогало.

Через какое-то время Эпифий начал носить подарки и сладости. Всегда, когда видел девчушку, смотрящую прямо в душу, очень возбуждался. А дома, у себя в приходе, опять наказывал себя за сильные чувства к малолетке. Сестра настоятельница приметила нездоровый интерес брата и, вместо того, чтобы запретить брату появляться, начала наказывать малышку.Она увидела в ней дьявольское искушение, которое уводит ее любимого брата с пути любви к Богу. Она обрезала девчонке густые волосы, заставила заниматься грязным трудом, возиться с землей во дворе, высаживая цветы и овощи. А вот помыться Есении не давали, лишь раз в седьмицу она могла пойти в баню, но только после всех сестер, и воды согретой часто не оставалось. Девчонка привыкла ходить грязной, с нечёсаными волосами. Есения не роптала, она не понимала, что ее наказывают, ведь никогда не сравнивала свою жизнь с жизнью других послушниц. Ее немного пугал дьякон, продолжающий носить угощения, безделушки и ленты в волосы, которые она дарила другим сестрам. Девчонка не знала, зачем ей все это, поэтому раздавала подарки, не оставляя ничего себе.