Тем временем, декабрь подбирался к концу, приближалось католическое Рождество, которое в замке праздновали с особым размахом, дети планировали ехать на каникулы, а преподаватели и Филч занимались украшением стен, окон, лестниц и всех подвернувшихся под руку поверхностей яркими игрушками, сосульками, искусственным снегом, ветками омелы, остролистом и иными излишествами. Не минула эта предпраздничная лихорадка и Катерину, которая буквально задыхалась под ворохом навалившихся задач. С утра она горным козликом носилась по коридорам, помогая завхозу с украшательствами, после до вечера бродила по коридорам, замеряя все подряд и попутно подсчитывая зачем-то картины и доспехи в нишах. Она приходила домой поздно, ужасно уставшая, и даже попросила у Аберфорта небольшую передышку, возвращаясь в “Кабанью голову” только по выходным, в субботу и воскресенье.

Милейший профессор Флитвик, завидев Катерину с ее бесконечными листами, не отказывался ей помогать, делая замеры в особо труднодоступных местах, но с приближением каникул у него также прибавилось дел с отстающими и окончанием семестра, а Катя не могла винить декана Равенкло, и так безмерно благодарная за его неоценимую помощь. Он даже соорудил ей специальную летающую метровую линейку, которой можно было управлять голосом, но агрегат оказался достаточно неудобным в использовании, и снизу Катя все равно не могла рассмотреть деления, поэтому подумывала о том, как еще эту линейку можно усовершенствовать.

Наблюдая за праздничной чехардой, принимающей пугающие масштабы, Катя внезапно поняла, что обросла здесь некоторым количеством знакомых, которым стоило подарить подарок если не в качестве дружеского жеста, то хотя бы в виде благодарности. Не то, чтобы она слишком переживала, что ее воспримут невежливой и ещё меньше беспокоилась, если назовут нищебродом, у которого нет денег даже на скромный презент для "любимых коллег". Однако проигнорировать даже тех, кто ей помогал — на такое скотство Катерина пойти не могла.

В один из дней она до похода в "Кабанью голову" успела пройтись по магазинам, купила мягкие перчатки из кожи Синистре, теплые носки Флитвику (которого подозревала в такой же, как у нее самой, любви к полосатым носкам с пальцами), шарф из овечьей шерсти Аберфорту. Себя она также не обидела, прикупив мохнатую теплую жилетку на меху для особо холодных дней, а после, подумав, купила ещё пару ядерных, кислотно-зелено-красных носок на всякий случай.

Она также купила Филчу у мадам Паддифут рождественский кекс с белой глазурью и ягодами — старый пройдоха обожал сладкое, и подарить такую мелочь было не жалко, особых пакостей Катя от него не видела, а те мелочи, что он творил от скуки, можно было легко пережить. Зато, к его чести, "шеф", как это ни странно, не напоминал про удар дубинкой и никогда не отказывал ей в просьбах, хотя его и приходилось до этого вежливо и униженно просить, теша самолюбие престарелого сквиба.

Хорошенько подумав, Снейпу Катя решила ничего не покупать, — она ещё не простила ему шутки с лестницей, встречу с боггартом и игры с подвешиванием за окном. А "дорогой директор" вызывал настолько сильную неприязнь, что она скорее презентует ему бритву и пену для бритья, вдобавок не отказавшись собственноручно его обрить, лишив главной гордости-бороды.

Других знакомых, кому бы можно было купить подарок, у Кати не было, но и четырех для первого раза было более, чем достаточно. В конце-концов, она пять лет никому ничего не дарила, и, откровенно говоря, успела отвыкнуть и позабыть ритуалы дарения.

Чтобы не позориться и не мямлить слова неловких поздравлений, Катерина завернула подарки в зелёную бумагу (получилось так себе), а сверху налепила собственноручно сделанные банты в технике оригами из золотистой обертки. Подписав свёртки, она накануне праздника втихую подбросила их под большую ёлку, поставленную в Большом зале — оттуда их адресатам доставляли домовые эльфы.

Директор Дамблдор, встретив Катю в коридоре, предложил ей принять участие в праздничном застолье — все равно студентов почти не было, как и части преподавателей, но женщина отказалась, подозревая, что от такой "чести" ещё кусок не в то горло пойдет.

Вместо этого, она позволила себе уйти чуть раньше и отправилась в "Кабанью голову". Предполагалось, что в праздник в кабаке будет достаточно людно, а значит, старику-хозяину может понадобиться помощь.

Нельзя сказать, что "Кабанья голова" вся прониклась рождественским духом, там даже елки нормальной не было, но атрибуты праздника кое-где присутствовали, а на каминной полке даже стояла еловая лапа в банке, украшенная лентами и парочкой шаров.

Молча сунув в руки Аберфорту заранее подготовленный шарф, она так же, в молчании, получила из рук старика нарядную коробку в ответ. Процедура обмена подарками состоялась, а что в коробке — это она уже решила узнать дома, а пока оставила свой подарок под стойкой и отправилась нарезать фрукты для рождественского глинтвейна.

По мере наступления темноты в зале собирались посетители, снаружи жизнерадостно шумели и пели гимны жители деревни, слышались здравницы и взрывы хлопушек. К счастью, здешние посетители были смирными и обошлись без песен, но и они, похоже, прониклись общим настроением, потому что налегали на глинтвейн, а не на виски, как это бывало обычно.

Катерина забрасывала апельсиновые корки и специи уже в третий котел своего ароматного варева, размышляя над тем, почему вообще колдуны празднуют Рождество, есть ли среди них крещеные и ходят ли они в церковь. В Хогсмиде она, кстати, церкви не наблюдала, да и в Хогвартсе никто набожностью не отличался.

Снаружи весьма кстати прокатилась толпа молодежи, они обкидывались снежками и громко, дурашливо напевали местный хит “Я сварю тебе котел, полный крепкой, горячей любви”. Слегка усмехнувшись совпадению, Катя отложила половник, а дверь уже снова открылась, и на пороге появились сразу несколько знакомых лиц — веселый Флитвик и преподаватель ухода за магическими существами Сильванус Кеттлберн громко спорили в проеме, а сзади Снейп просил их не задерживаться и “проходить, черт побери, холодно же на улице”.

Одноногий Кеттлберн сразу же прохромал к столику в углу, а двое его соратников отправились к стойке. Флитвик легко забрался на стул и дружески помахал Катерине:

— Я уже получил от вас подарок, чудные носки, спасибо! Никогда не могу дождаться утра, всегда заглядываю под ёлку чуть раньше!

Он счастливо улыбался и видно было, что преподаватель чар слегка навеселе — видимо, успел разогреться за ужином в Хогвартсе или трое друзей уже успели приговорить бутылочку горячительного, пока шли в деревню.

Катя кивнула, налила три больших кружки горячего вина и Флитвик полевитировал их к столику, а чашки, сталкиваясь в воздухе, глухо позванивали. Зельевар же остался у стойки и начал настойчиво таращиться на Катерину, ничего не говоря. Игра в гляделки продлилась недолго, вскоре женщине это надоело, она нырнула под стойку и достала коробку со слегка пыльными лакричными палочками, которые лежали у Аберфорта в шкафу в качестве морилки для тараканов, не иначе. Но, как говорится, для дорогого гостя ничего не жалко. Она с почти садистским наслаждением ожидала, как Снейп будет жевать эту гадость, а тот, приподняв бровь, поинтересовался:

— Комплимент от шеф-повара?

— Клиентоориентированность, — ответила она, отворачиваясь и считая на этом свою задачу выполненной.

Профессор с нечитаемым выражением лица посмотрел на лакрицу, прихватил со стойки пепельницу и отправился к своим коллегам коротать весёлый вечер.

Вскоре к ним присоединился и Аберфорт, который, заслышав писклявый голос Флитвика, решил полюбопытствовать и успел как раз вовремя — профессор чар уже собрался залезть на стул и спеть "Желаем Вам счастливого Рождества", свято уверенный, что все в зале его поддержат. Кеттлберн ловил Флитвика за полу мантии, что получалось плохо, так как чаровник был вертким и быстрым, а у Сильвануса была всего одна рука. Снейп не вмешивался, он притаился в тени, закрывшись кружкой, но по весёлому блеску в глазах было понятно, что гадский зельевар наслаждается неловкой ситуацией, в которую угодили его сотрудники.