— Просто господин считает своим долгом предупредить о возможной опасности, — Алистер отвел глаза, явно что-то не договаривал. Добавил в сердцах: — Хотя леди Ниелла, похоже, все равно помчится туда, несмотря на запрет старших братьев!

Ага… Ниелла там точно будет… Ну и что мешает мне сыграть роль не в меру прекрасного инициативного Купидона и тут же умчаться в закат при малейших признаках опасности? Нет, я, конечно, никаким боком не виновата в проклятье Тарьена, но увидев сегодня его состояние воочию, просто не могу отделаться от чувства ответственности.

Кстати об этом!

— Алистер, вы не могли бы мне помочь советом? Дело в лорде Тарьене. Точнее в…кхм…последствиях его приворота… — как бы так сказать поделикатнее? — Хотя, по факту, приворот делал не он, а вообще Иллида…

Только теперь пришла пора Алистера перебивать:

— Простите, леди Анна, но тут я ничем помочь не могу, — смиренно сложил руки на груди. — Мое дело — магия семьи Ристеллхолд. Так что насчет бала? Надеюсь, вы, леди Анна, не пойдете?

— Неа, — прости, дружище, мне вправду стыдно врать. — Я даже и не собиралась.

Алистер аж просиял.

— Как чудесно, что вы такая разумная покладистая леди! Это просто замечательно! А теперь, прошу меня простить, но я должен вернуться к господину. Доброй ночи, леди Анна! — и на этой радостной ноте Алистер исчез.

Ох, кто бы знал, как стыдно мне сейчас… Но я обязательно извинюсь за вранье. Если, конечно, вообще представится такая возможность.

Только раз все равно все пути идут на этот злосчастный бал…я никак не могу его пропустить. Не только из-за Тарьена и Ниеллы. И даже не из-за лорда Кифедиса, с которым там встречусь. Все-таки что-то подсказывает мне, что я должна там быть.

И, надеюсь, хотя бы в этот раз интуиция меня не обманет.

Не то, чтобы я соскучилась по Илбергу — совсем нет. Но уж точно странно, что «говорящая голова» так и не появился.

Ну а как же прочитать мне нотацию насчет неоправданных ожиданий? Или что я все испортила? Или, как вариант, позлорадствовать, что без магии Эйтона мне все равно рано или поздно конец?

Но нет. Никто не спешил мне сообщать о моем несовершенстве. И сам тот факт, что неведомые интриганы, все это время клевавшие мой мозг, вдруг притихли, немало настораживал.

Казалось, зреет нечто такое, что я никак предугадать не могу. И это настораживало все сильнее.

Потому и всю ночь проспала я беспокойно, то и дело просыпаясь. Да и сны снились не особо вдохновляющие: будто бы Эйтон умирал на этом злосчастном завтрашнем балу, а я ничегошеньки не могла сделать! Моя магия просто куда-то улетучивалась и вообще якобы была дана мне лишь на время, и теперь это самое время истекло…

В общем, утром я встала с энтузиазмом и воодушевлением зомби, выкопавшегося из склепа. Самое то для похода на бал.

Зато Тарьен, с которым мы встретились за завтраком в гостиной, проявлял внезапную активность.

— То есть ты уверена, что Ниелла там будет? — уже который раз взволнованно вопрошал он, мечась за спинкой дивана, стоящего посреди комнаты. — Точно-точно будет?

Насколько я успела узнать взбалмошную юную графиню, она ни одно великосветское мероприятие ни за что не пропустит. Завяжет в дулю все нервы родственникам, но на свободу все равно вырвется.

Но в ответ на восклицания Тарьена я лишь сдержанно кивнула. Не то, чтобы чашка чая в моих руках волновала меня больше, чем судьба временного жениха, но сейчас даже разговаривать не хотелось. Будто бы мой организм заранее экономил все возможные жизненные силы. Даже самые незначительные.

— Если мне и вправду предоставиться возможность с ней поговорить… — но тут же сам себя осадил, мол, чего это я так размахнулся, — хотя бы просто ее увидеть…это же настоящий подарок богов! Как думаешь, Анна, успею ли я озвучить хоть толику моих искренних извинений прежде, чем ее ледяное презрение заставит меня онеметь навсегда?

Не, как он вообще до сих пор выживал с такими взглядами на жизнь?.. Вот во всем Тарьен казался мне разумным и сдержанным, а порою даже подозрительным. Но если дело касалось Ниеллы, он словно бы терял рассудок начисто.

Я все же ответила:

— Не думаю, что Ниелла так уж тебя презирает. Так что шанс нормально побеседовать точно есть.

Тарьен даже замер на месте, смотря на меня с чуть ли не детской надеждой. Вот как мало надо человеку для счастья… Просто пообещать ему увидеть любовь всей его жизни. Хотя к чему вообще мой сарказм? Может, я просто завидую? Что кого-то вот так любят, а меня вовсе нет? Но, честно, даже моего больного воображения не хватает, чтобы представить Эйтона ведущегося себя хотя бы толику как Тарьен.

— Это будет воистину судьбоносный бал!

Так и хотелось мрачно сыронизировать, что как бы эти его слова не оказались пророческими.

Но он продолжал:

— И потому нужно тщательно подготовиться! Учесть каждую мелочь! Ведь, боюсь, другого шанса мне, может, и вовсе не представиться… Ох, прости, Анна, что я все о себе и о себе! Я еще до завтрака распорядился, вот-вот приедет та дама из лавки готовых платьев, так что ты сможешь подобрать себе идеальное для бала.

Ну мне особо идеальное и не надо. Только, однозначно, я хочу черное. И уже даже не потому, что этот цвет, как известно, символизирует бунт против богов, а я этих местных интриганов как раз таки терпеть не могу. Нет, дело в другом. В черном я была на моем первом балу. И так как у этого бала есть все шансы стать последним, то нечего и традицию нарушать.

***

Тарьен к моему черному цвету отнесся уже с философской терпимостью и больше насчет «уважения к богам» ничего не высказывал. Хотя сам при этом был весь в белом. Торжественный, взволнованный и уже все уши мне прожужжавший про Ниеллу. Но, может, все истинно влюбленные так себя и ведут? Или просто уверенный в своей скорой смерти Тарьен уже не заморачивается никакими условностями и открыто говорит, что думает.

Но, самое забавное, хоть в чем-то мы совпали:

— Как удивительно, Анна, получается! Что на первом балу в этом году мы были вместе и даже одеты так же, так и теперь все совпало! А учитывая, что для меня это точно последний бал, все донельзя символично!

Вот-вот. Не то, чтобы я верила в какие-либо предзнаменования, но тут даже мне казалось, что все не зря совпало.

Причем, буквально за час до того, как уже пора было отправляться в королевский дворец, мне прилетело очередное паническое послание от лорда Кифедиса.

«Леди Анна! Будьте предельно осторожны! На балу при всех разговаривать нам очень опасно, я уверен, что последнее время за мной следят. Если будет возможность, постарайтесь найти во дворце укромное место, где нас точно не подслушают. А я уже там отыщу вас. И умоляю, остерегайтесь всего! При малейшем признаке опасности лучше покиньте бал, обо мне не беспокойтесь! Ведь если я все-таки прав (а все на то и указывает, что, к огромному моему сожалению, я прав), то на нас с вами, последних иномирян, объявлена охота. Королю чего-то не хватает (понятия не имею для чего), но все указывает на то, что речь именно о нас. И если кто прознает, что это именно мы, сами понимаете, леди Анна, нам конец. Потому, повторюсь, будьте предельно осторожны!»

Стоило мне дочитать последние слова, как послание самоуничтожилось у меня в руках.

В общем лорд Кифедис тоже прибавил мне энтузиазма и веры в лучшее.

Но, как ни странно, страха не было. Вот я сейчас смотрела на свое отражение в большом напольном зеркале и невольно подмечала, что образ у меня прямо роковой. Эдакая загадочная леди в черном бальном платье. Бесстрашная и готовая к любым сложностям. По крайней мере, хотелось верить, что готовая… Но, с другой стороны, никак заранее не угадать, какие пакости уготовила летающая голова, то есть, простите, Илберг с подачи его неведомого хозяина. Хотя, если послушать лорда Кифедиса, то опасаться стоит не их, а вообще короля…