На скамейке у одного из подъездов сидел муж Дианы. Полноватый мужчина с уже наметившейся лысиной был сильно избит. На его лице явственно проступили застарелые синяки и свежие ссадины, нанесенные ему только что, все это разнообразие увечий отливало фиолетовым, красным и зеленым цветом, раскрашивая его лицо в своеобразную маску. Рукав довольно дорогого пальто был оторван, руки покрывали ссадины. Он был давно не брит, и выглядел как бомжующий интеллигент.

— Как вас зовут? — подошёл к нему Владимир.

— Чего тебе мужик? — огрызнулся тот.

— Я спросил, как тебя зовут, представься, — Владимир буравил его взглядом.

— Борис Маркович, — всхлипнул Боря. — Она меня не простит.

— Фамилия твоя? — настаивал Владимир.

— Фридман, — Боря опять всхлипнул. — У тебя чего? Роман с ней?

— Борис Маркович, я просто помог вашей жене разрулить ситуацию, в которую она попала из-за вас, — бросил ему Владимир. — А теперь помогу ей быстро с вами развестись.

— Не лезь ни в свое дело, — Боря подпрыгнул на скамейке, подлетел к Волкову и сжал кулаки. — Не лезь, ты не имеешь права вмешиваться в наши отношения.

— Касаются, вот теперь касаются, — спокойно ответил ему Волков, развернулся и ушёл.

А Борис так и остался стоять посередь двора со сжатыми кулачками, избитый, грязный, потерявший в один миг все.

За несколько дней до этих событий…

— Боря, ты мужчина, твоя Диана должна тебе подчиняться, — вещала мать Бори, она недавно вернулась с курорта на Мальдивах, загорелая и довольная, аки кошка, которую коты во все щели имели. — Всеми деньгами должен распоряжаться муж. Жене ты должен выделять на продукты и мелочевку. Большие покупки она не имеет права без тебя делать.

Боря сидел за столом, попивая коньяк, и кивал в такт матери, посмеиваясь в душе над ее речами. Сама бы она устроила скандал, вылила бы не одно ведро дерьма на голову, если бы в ее кошелек полез муж. Но у Марианны Авозян не было мужа, его отец умер, а больше Марианну никто замуж не звал. Она конечно до сих пор была женщиной красивой. Пластическую хирургию и косметологию никто не отменял. Но характер его мать имела такой, что не каждый мужчина его мог выдержать. И Боря знал почти наверняка, что продержись его отец хотя бы год, не засунь он свой член в Марианну, то вряд ли он на ней женился бы. Потому что характер она начала проявлять с юности, Марианна была еще той стервой.

— Ты упустил момент, когда еще мог воспитывать жену, теперь воздействовать на нее надо жестче, — Марианна ходила перед ним туда-сюда, мельтешила, и Бори заболела голова.

— Сядь, мать, не мельтеши, я думаю, — Боря устало провел ладонями по лицу, в глазах рябило, сильно стучало в висках, во рту, словно кошки насрали.

— Я вот что думаю, — слово взял Стас. — Надо ее в глазах родственников раскатать.

— Как? — устало спросил Боря. — Она для них образец порядочности, верности, она хорошая жена.

В ответ на его слова Марианна сердито дернуло плечиком.

— Вот поэтому ее образ должен померкнуть в их глазах, — ткнул пальцем в стол Стас. — Она должна опуститься ниже плинтуса. Пусть в их глазах станет гулящей.

— Как? Она каждый вечер ждала меня дома, советовалась с матерью, что приготовить мне на ужин, — разводить руками Боря.

— Нужно найти свидетелей, которые подтвердят твои слова, — ткнул ему в грудь Стас. — Помнишь ту шаболду, что у нас деньги на квартиру занимала?

— Ты про Стеллу? Ну, есть такая, не титек, не писек, так себе вариант, — хмыкнул Боря.

— Я тебя не трахаться с ней зову, она же твоей Ди подруга? — рыкнул на него Стас.

— Ну…

— Лопаты гну! Вот ее и надо обработать, чтобы подсобила нам, — хмыкнул Стас.

— С чего ей нам помогать, мы ее с тобой за денежку нагнули и раком поставили, она нам всеми дырками за кредит отрабатывала, — заржал Боря.

— Самка до денег охочая, пообещать ей N — сумму, мигом прибежит и отработает, — глумливо заржал Стас. — Только я с ней больше ни-ни, не понравилась. Там таз пролетает…

И он, показав пошлый жест, заржал.

— Это конечно мысль, но что мы скажем ее матери? — задумчиво потер подбородок Боря.

— А ты скажи, что она по ночам уходит в клуб и тусуется там до утра с подругами, совсем тебя забросила, — на ходу придумывает Марианна, будто с себя пишет.

— Мало, — тянет Боря.

— Там она напивается до беспамятства, может и запрещенные вещества принимает, ты же ее не видишь, флиртует с мужчинами, — продолжает Марианна, а Боре пришло на ум, что это «калька» с жизни матери.

— Отлично, — поддакивает Стас, — ночью она с матерью не общается, поэтому та не может проверить. А у нас свидетель — Стелла.

— Вы знаете, за какие причиндалы меня подвесят, если раскроется обман? — тихо спросил Боря.

— За яйца, — дружно сказали Марианна со Стасом и заржали, а Борю прошиб пот.

— Вот-вот, вам то хорошо говорить, — Боря насупился, сейчас он походил на рассерженного ребенка, у которого отбирают сладкую конфету.

— Боря, а ты подумал, что до выплаты Цыпе осталось семь дней, а банк выдал нам только десять процентов наличных денег, нам надо где-то найти еще девяносто, — Стас угрожающе наклонился к Боре. — А если мы быстро не перехватим где-то наличности, то нам подвесит уже Цыпа. А Цыпа страшнее твоих родственников.

— Черт, Стас, какого рожна ты повелся на эту аферу? — вспылил Боря. — Побежал за большим процентом?

— Боря, нам с этой суммы причитается по четыре с половиной ляма чистого дохода, не учтенного нигде. Мы за неделю сделали по четыре мульта на рыло, а дальше будет еще больше.

— Стасик, уже не хочу этих денег, мне страшно, — заныл Боря.

— Так не хоти, давай эти деньги заберем, — Стас был непреклонен.

— Боренька, мне тоже денежки хочется, — льстиво пропела мать.

Боря скуксился, из-за хотелок матери, которой было все мало, из-за афер Стасика, Боря сидел сейчас в глубокой жопе и ему надо было оговорить Ди, которая тут совсем была не причем. А главное, он хотел вернуть Ди, ему так было удобно и спокойно с ней, но он не знал, как это сделать. А страшнее всего было то, что после всего поклепа, который он должен был на нее возвести, она его точно никогда не простит.

— Как я им докажу, что она пьет, гуляет, употребляет запрещенные вещества? — Боря пытается оттянуть неизбежное.

— Ок, сейчас я тебе кое-что сделаю, — бросает Стас и уходит в другую комнату.

Через полчаса переговоров по телефону, он приходит довольный, как мартовский кот.

— Сейчас мне на почту скинут кое-какие справочки, немного подшаманим в редакторе-документов, будут у тебя доказательства, — зло хихикнул Стас. — И помни, что Цыпа тебе не спустит ни дня просрочки.

Через два часа перед Борей лежали бланки проведенного экспресс-тестирования на наркотики Дианы Львовны Савицкой, которые доказывали, что Дианочка принимает марихуану, метамфетамин, бензодиазепин.

Боря схватился за голову.

— Боря, Боря, не расслабляйся, нам надо достать деньги, — тыкал его в бок Стас, а Боря понимал, что это край. Даже если ему не поверят, то Диана все равно уже никогда не простит.

Часики тикали. Мать хотела лям на очередную супер пупер омолаживающую программу, Стас просто хотел денег, в его страсти к накопительству было уже что-то патологическое, а Боря хотел вернуть Диану.

Но надо было решаться. И Боря сгреб листы бумаги и поехал в тёще.

Уже на подъезде он заметил кучу машин во дворе. Сердце ёкнуло, предчувствую что-то нехорошее. Во дворе топтались телохранители придурковатой тетки Елены. Боря тяжело вздохнул. Кого уж не хотел видеть, так это тетку. Она было докучливая, еще и больная на голову. После смерти своего мужа, она все время посвящала его памяти. Написала какую-то книгу о жизнеописании своего мужа, причем брала интервью у его потаскух, отстроила ему памятник из мрамора, больше похожий на мавзолей, устраивала званые вечера в честь своего мужа.