Седые волосы старухи были аккуратно собраны в пучок, что придавало ей строгость, но ее глаза... Они были яркие и проницательные, словно она могла смотреть прямо мне в душу.

У нее была ровная осанка, несмотря на ее возраст. Одежда на ней казалась изношенной, но достойной. Старинное платье, цвет которого уже давно выгорел, шелестело на сквозняке.

Я села на край кровати. Поежилась от холода. Продрогла вся, потому потянула тяжелую шкуру, на которой спала, и закуталась в нее.

— Вносите, — твердо и уверенно произнесла старуха. И в шатер вошел один из воинов с тарелкой. — И очаг затопи. Да поскорее, пока Огненная не продрогла среди вашего льда.

Высокий мужик со шрамом на лице скривился, он явно был против, но молча выполнил ее поручения.

Я же не вмешивалась. Дураков нет. Сама бы я не затопила очаг. А погреться очень хотелось.

Старуха держала полог шатра. Всполохи огня с улицы освещали нутро.

Воин в кожаном доспехе грубо бросил металлическую тарелку с едой на сундук в углу шатра, туда же бахнул жестяную кружку, расплескав половину отвара, ну или что они тут пьют.

А потом быстро разжег огонь в огромной металлической жаровне.

Даже не глянув на меня он покинул шатер. Старуха закрыла за ним полог. Она внимательно осмотрела меня с головы до ног и точно осталась недовольна.

— Кучка ледяных идиотов, — поджала губы пожилая, но крепкая женщина с очень проницательными бледно-желтыми глазами.

Они так выделялись на ее слегка загорелом лице и вообще как-то не вязались с обычной внешностью Ледяных. Они все были белокожи и со светлыми голубыми глазами. А тут теплый желтый оттенок.

— Зови меня Нирой. Ешь, я пока принесу тебе одежду.

Беловолосая женщина покинула шатер. Я же, так и не узнав, кто она (кроме имени), встала с кровати. Есть хотелось жутко. Схватила тарелку и устроилась на шкуре около очага. Да так близко, что лицо горело от огня.

Но ничто на свете сейчас бы меня не оттащило от него.

Я жевала жесткое валяное мясо и хлеб, словно это было изысканное блюдо, запивала все горьким настоем и плакала, пока никто не видит.

Вспомнилась мама с ее кулинарными домашними шедеврами. Все бы отдала за ее лазанью и малиновый пирог с фруктовым чаем.

Стерла влагу с лица.

Руки были грязными, про волосы вообще молчу. Тухлая кровь, застывшая и въевшаяся в меня, заставляла все тело чесаться.

Есть такими руками было ужасно, но голод все решил за меня.

Спустя полчаса полог снова поднялся. А в шатер внесли несколько емкостей с горячей водой.

Нира вошла следом за всё тем же воином. Видимо, мой муж отдал его в служение этой странной женщине с желтыми глазами.

Мужчина вышел.

— Так, вижу что поела. Раздевайся давай обмывайся, пока никого нет или пока лагерь не подняли, — она положила стопку с вещами и белым полотном, что надо было использовать вместо полотенца, на всё тот же сундук в углу шатра.

— Но...

— Возьмешь тот лоскут, — она показала на небольшой отрез ветоши. — Смочишь и оботрёшься.

— Поняла.

— Вместо платья я принесла тебе костюм. Вроде бы твой размерчик. Я буду за пологом. Не затягивай только.

— Ага.

Я была так благодарна этой незнакомой тетке, что не передать словами. Содрала с себя ненавистное белое платье и принялась быстро обтирать тело мокрой тряпицей.

Смыла грязь и отскребла кровь. Даже волосы смогла промыть, понадеявшись, что мы никуда не двинемся на ночь глядя. Вытерла тело, потом намотала чалму на голове и подошла к стопке одежды.

Надела удобное хлопковое белье, очень напоминающее наше земное, белую рубашку, широкий пояс. Светло-коричневые кожаные штаны из мягкой кожи сели как влитые. Кожаная куртка в тон, с ремешками и меховым капюшоном была просто идеальной и теплой.

Высокие до колен сапоги на шнуровке с удобной протекторной подошвой пришлись по душе. Я сама себе напоминала какого-то ассасина. Еще бы мечи крест-накрест на спину и точно воительница.

Только вот я ничего не умела и была беззащитна.

Нира вошла в шатер как раз, когда я разогнулась, зашнуровав сапоги. Я под ее внимательным взглядом сняла ткань с головы и, расчесывая руками волосы, встала рядом с огнем.

И только сейчас заметила, что у нее в руке была клетка.

— Спасибо за все. За еду и возможность помыться. Одежда тоже подошла.

— Я рада, — сухо бросила женщина.

— А что это у вас? — я кивком головы указала на ее руки.

— Это твое.

— Мое? — удивилась я. — Моего тут ничего нет.

— Так уж и нет, — усмехнулась старуха, тонкие морщинки собрались в лучики вокруг глаз.

А потом она склонилась над небольшой клеткой, прикрытой шалью, и сдернула ее.

Белоснежный кот метался в клетке, хватал лапами прутья и грыз их, а потом снова метался и открывал странно рот, словно хотел пыхнуть огнем.

Очень необычное животное.

Нира распахнула клетку, кот заорал на своем кошачьем. А потом она его подхватила на руки.

— А ну замолчи, негодник! Всполошишь тут всех, а мне придется заклятие молчания на тебя навесить, — фыркнула Нира. — Смотри лучше, к кому я тебя принесла.

И тут старуха что-то прошептала, и я вдруг стала различать речь этого кота.

— Поганцы! Твари! Вы что наделали! Меня найдут! И вас всех к чертовой матери сожгут тут! Сосульки недоделанные. Да я бы вас сам всех спалил. Где мой огонь! За мной придут и… мля… вас тут всех положат!

Мне показалось, у меня культурный шок. Кот ругался и даже иногда сквернословил.

Он вырывался из рук старухи, но та крепко держала его за холку. Он поджал хвост, зло уставился на меня.

— Смотри, сказала, — Нира стряхнула кота. — Хозяйка твоя, дурень.

— Где? Старуха. Ослепла что ли! А ну пусти, сказал!

И тут до меня дошло.

— Боже мой. Соломон, это ты? — запинаясь, прошептала я.

А потом в два шага оказалась рядом и вырвала матерящегося кота из рук Ниры. Я заглянула ему в глаза, не веря.

— Чё? Откуда ты знаешь? — он вылупился на меня, а потом до него дошло!

— Боже мой! Ящерка ты моя! Ты живой, ты со мной!

— Ринка, ты что ли? — кот смешно округлил глаза.

— Да-да, мой хороший, — я снова расплакалась, обняла кота так, что тот пискнул. Пришлось разжать объятия.

— Что с тобой? Ты почему… такая? — прокряхтел кот после моего приступа душительной любви.

— А ты почему не саламандр?

— Не знаю я! И вообще, как я понял, мы тут в другом мире. Прикинь, тут драконы живут и на лошадях ездят. Дикари! Машин нет, нэта нет, телефонов нет.

— Я заметила, — энергично закивала головой.

— Короче, мне тут не нравится, — доверительным шепотом сообщил мне мой хранитель. — Я не знаю, как мы тут оказались, и знать не хочу. Валить надо, детка, на Землю. Давай-ка на прощание спалим тут нахрен всё. За все мои мучения. Подпалим задницы драконам! — рубанул мой «кот» мохнатой лапой по воздуху. Он был весьма категоричен.

— Соломон… кхм… тут есть некоторые проблемы с этим.

— Какие?

— У меня нет огня.

— Пф. Чё за тупые шутки. Где ты видела феникса без огня?

— А где ты видел огненного саламандра без огня? — я вскинула бровь.

— Логично… блин. И что, даже пшик не сделаешь? — и столько веры было в меня, но увы…

— Вообще ничего. Я не чувствую свою ипостась.

— Хреново, Ринка.

— И я так думаю, — обняла растерянного Соломона.

Мы даже забыли, что у нас была свидетельница, которая с улыбкой следила за нами. Мой страж, который в моем мире был весьма вспыльчивым саламандром, а в этом мире стал пушистым белоснежным котом, прищурился и выдал:

— Бабка слишком много слышала. Валить её надо.

— А другой мир не пошёл вам на пользу, — улыбаясь, произнесла эта странная женщина.

— Опа! Ты слышала, Ринка!

— Так вы знаете, что мы не отсюда? — я сделал шаг ближе к Нире и шокировано округлила глаза.

— Конечно. Только глупцы и слепцы не видят очевидных вещей, — туманно отозвалась старуха.