В сторону отлетел железный воротник моего правого рыцаря, а следом в воздухе пронеслась деревянная голова манекена, с которой через миг отвалился шлем и, громыхая, покатился по паркету.

Ноткер издал стон, видя какие царапины появляются на полу. Да и не только царапины. Рыцари, напирая друг на друга, сдирали паркет железными башмаками — во все стороны брызнули наборные дощечки.

Моя нечаянная супруга между тем крошила рыцарей в капусту, а я сделал вид, что с трудом отбиваюсь и нахожусь на грани бешенства. Это подстегивало ее и раззадоривало еще больше. Нет, я не собирался сдаваться, решив всего лишь наблюдать за тактикой ее боя. К тому же Маргарете сперва бросила в бой лучших, а я сделал все наоборот, оставив лучших на финал.

На пол сыпались оторванные части доспехов, деревянные обрубки рук и ног, катились головы. В бою мы разбили пару витражных окон и через них стало заметать снег. Пара брошенных об стену манекенов проломили там деревянные панели и обрушили с потолка часть штукатурки и люстру — хрустальные стекляшки разлетелись по всей комнате.

В итоге из моих рыцарей остался один — деревянный болван из черного дерева, из доспехов на котором имелся только шлем, а из оружия — моргенштерн. У Маргарете остались трое рыцарей, со смятыми нагрудными пластинами, порванной кольчугой, двое остались однорукими, третий без головы, но все еще способный драться.

— Сдавайся, Харди! — выкрикнула Маргарете.

— Может, наоборот? — поинтересовался я.

— На что ты рассчитываешь? Сейчас от твоего деревянного болванчика ничего не останется.

Ее рыцари ударили одновременно. Мечи застряли в черном дереве и воины Маргарете так и не смогли их вытащить. Мой манекен шарахнул по центральному рыцарю моргеншерном. Тяжелый, увесистый набалдашник взорвался, вырвавшееся из него пламя превратило рыцарей Маргарете в горящие синим колдовским пламенем факелы. На паркет потек расплавленный метал.

— Ваша Светлость! — голос у кобольда, раздавшийся за моей спиной, был такой, словно того самого только что сразили наповал.

Но я подождал еще несколько секунд до тех пор, пока у моего невредимого болвана не осталась лужа расплавленного металла и только после этого произнес заклинание, предотвращающее пожар.

После этого я посмотрел на Маргарете и сдержанно улыбнулся.

— Это нечестно! — воскликнула она.

— Я так не думаю. Ты сама отобрала себе воинов. Лучших, на твой взгляд, не так ли? Так что, до скорой встречи, Гретке, — я, прищурив глаза в усмешке, послал ей воздушный поцелуй и махнул рукой, прощаясь.

Маргарете побледнела, кусая от досады губы.

— Я хотела бы отыграться. Когда?

— Нет-нет-нет, об этом мы не договаривались. Никакого реванша, — я рассеял защиту и глянул на кобольда, стоящего позади меня, потрясенного масштабами разгрома и, казалось, находящегося на грани обморока. — Нокер, справитесь?

Тот, очнувшись, глянул на меня ошалелыми глазами.

— Разумеется, Ваша Светлость. Даже доспехи обратно соберем. Кроме последних трех расплавившихся, простите. А… больше у вас тут ничто не взрывается?

— Честно говоря не помню. Но вроде бы нет, — я улыбнулся и перевел взгляд на Маделиф.

Она, поняла без слов, что-то сказала остальным. Маги увели Маргарете, а волшебница, осторожно пробираясь через груды железа и обломков, подошла ко мне.

— Эгихард?

— Вы меня уверяли, что брак — формальность и это нужно для спасения независимости Фризии. Не понимаю вашей настойчивости по поводу Маргарете. Совсем недавно вы готовы были ее уничтожить.

— Но она больше не суккуб.

— Это не отменяет нашей договоренности, так что избавьте меня от ее общества. Я сам решу, когда захочу с ней… встретиться. Кроме официальных встреч.

Ноткер тем времен позвал остальных кобольдов и вокруг нас дружно застучала молоточками — часть занялась восстановлением доспехов, а часть паркетом. Ноткер «чинил» окна, магией восстанавливая витражи.

Маделиф смотрела на меня, раздумывая.

— И все-таки — на Маргарете есть твое проклятие?

— Нет.

— Тогда как объяснить то, что с ней происходит?

Я пожал плечами.

— У Карлфрида есть одно предположение, — произнесла Маделиф. — Это называется драконья метка. Магическая, невидимая никому печать, обозначающая собственность.

— Собственность? — переспросил я.

— Да, в том числе и живую. Карлфрид предположил, что ты пометил Маргарете как свою собственность.

— Это с моей отшибленной два года назад памятью о том, кто я? Хотя, любопытная теория, конечно. Надо на ком-нибудь попробовать.

— Ты мог сделать это интуитивно, — заметила Маделиф.

Я поморщился.

— Хорошо, в следующую нашу встречу я присмотрюсь к ней повнимательнее, — я взглянул на часы. — Уже вечер. В Хайдельберг поедете? Или можете тут все переночевать, Ноткер вам подберет комнаты.

— Спасибо за приглашение, но мы все же уедем, — Маделиф однако медлила уходить. — Эгихард, ты ничего не хочешь рассказать про Карлфрида?

— С чего вы взяли?

— Твое отношение к нему весьма неоднозначно. Разделение его имени, частями которого ты назвал болотных тварей, говорит о дуальности, а это означает, что он, возможно, играет не только за Фризию.

— Карлфрид не предатель, если вы сейчас об этом. Это его «драконопоклонение» служит причиной подобных издевательств. Простите, не смог удержаться. Но, мне интересно, чтобы вы сделали, если бы нашли предателя в своей Гильдии? Не важно, Карлфрид это был бы или другой светлый высший.

Маделиф, помрачнев, задумалась.

— Все зависит от степени вины. Изгнание, заключение под стражу, смерть.

— Даже смерть? — удивился я.

— Если предательство повлекло собой жертвы, то да. Подобного в истории еще не случалось. Однако в своде законов это прописано.

— Понятно.

— Что ж, тогда мы уезжаем. До завтра, Ваша Светлость, — сдержанно попрощалась Маделиф и мне показалось, что мои слова про Карлфрида ее не совсем убедили.

Я повернулся к родственникам. Цецилия сначала хотела что-то сказать, но глянув на меня, решила промолчать.

— Мы пойдем, Харди, — сказал Финбарр с усмешкой квнув на трудящихся кобольдов. — Спокойной ночи?

— Сейчас их прерву до завтра. Пусть без меня тут гремят. Зверюг забери только, Барри.

— Что-то мне кажется, что им понравилось в твоей ванной.

Мы прошли через спальню и увидели свернувшихся на мраморных плитах болотных тварей точно под душевой лейкой: видимо чувствовали что совсем рядом источник воды.

Финбарр взялся за ошейники и они на него недовольно зашипели. Я отдал тварям несколько приказаний и они, виновато лизнув Финбарру ладони, все же послушно отправились за кузеном.

Тетушка, пожелав спокойной ночи, ушла вместе с Финбарром. Я подошел к разбитому окну, выглянул наружу. Внизу, во внутреннем дворе фризские маги сели в машины и поехали прочь. Я дождался, пока Ноткер закончит восстанавливать витражи, прервал работу кобольдов и отправил всех отдыхать. Да и самому надо было выспаться перед завтрашним днем.

Утром, приняв душ, одевшись и позавтракав, я позвал кобольдов, чтобы они продолжили ремонт комнаты, пока меня не будет. Приказав Ноткеру меня сопровождать, я направился вниз. У выхода из замка обнаружилась тетушка. Мне показалось, что специально дожидалась. Увидев меня, Цецилия улыбнулась, а я рассмеялся.

— Как мало надо для вашего хорошего настроения, — заметил я. — Всего лишь надеть черный костюм.

— Тебе идет, Эгихард.

— Как бы то ни было, не надейтесь, что я буду часто появляться в таком виде. Только на официальных встречах.

Цецилия с улыбкой покивала и, пожелав удачи, ушла.

Я сел в «Бронко». Ноткер, вновь попросив разрешения, переместился прямиком в Хайдельберг. Я через несколько минут, применив заклинание перемещения, так же оказался оказался там и вскоре остановился на автостоянке Гильдии. У входа меня уже дожидался Ульрих Адельман. Маг уставился на меня, но ничего не сказал.

Мы прошли в зал Совета, где уже находились остальные главы Гильдий и фризские маги. В зале висел аромат кофе и велся негромкий разговор. При моем появлении все смолкли.