Брок Парцифаль посмотрел на меня недоверчиво.

— Даю слово, — я ему подмигнул. — И пару ящиков вина для меня отложите, на память. Это я с собой возьму. Еще раз, доброго утра.

Я передал бутылку Финбарру и мы вышли из лавки. Я быстро пересказал кузену наш разговор с гномом и Карлову площадь оглушил его басистый хохот.

— Но почему и меня тут не изобразили⁈ — возмущался Финбарр сквозь смех. — Я тоже искупался в этом чертовом вине!

Я только развел руками.

— Ладно, пора возвращаться в Гильдию и что-то придумать с этим проклятием.

Мы направились назад. Мне показалось, что туман еще больше сгустился. Стало совсем промозгло. Мы с Финбарром одновременно поежились. Покинув Гильдию в скверном настроении, я не подумал прихватить пальто. А Финбарр так и вовсе не прихватил теплой одежды, а новую ему мы ему купить не догадались, когда по пути в Хайдельберг останавливались в модном салоне, чтобы заменить любимый вязаный свитер кузена на приличный костюм. Костюм был пошит из тонкой шерсти превосходной выделки, как и у мой, но сейчас даже такая ткань не спасала от сырости. Откуда-то сверху, пролетая через туман, посыпал снег — что-то совсем из ряда вон выходящее. Частицы тумана, как мне показалось, стали превращаться в крошечные кусочки льда, а влажная мостовая грозила превратиться в обледенелую горку. Уже дрожа от резкого похолодания, мы заторопились в замок.

На улицах города по-прежнему не было ни души. И вдруг впереди я услышал голоса, причем оба были хорошо знакомые. Однако слов я разобрать не смог, выхватывая из разговора только отдельные, произнесенные громче. Я сделал знак кузену, он кивнул, прислушиваясь к разговору, и оба мы осторожно направились вперед, тщательно избегая световых пятен от фонарей. На ходу я вывел защитное заклятие, скрывающее наше присутствие.

Мы дошли до конца проулка и осторожно выглянули из-за угла. На соседней улице метрах в двадцати от нас сквозь туман проступали две мужские фигуры. Одна, высокая, привалившаяся к стене дома, принадлежала Карлфриду, другая, на голову ниже — Чистославу Черному.

— Если бы вы сразу сделали то, что от вас требовалось, ничего этого, возможно бы не было, — зло говорил Чистослав. — Но вы напортачили. И напортачили так, что я теперь даже не представляю как все исправить.

— Всё, что сейчас происходит, никак не связано с Эгихардом, — слабым голосом ответил Карлфрид.

— Откуда такая уверенность?

— Я знаю, что он не стал бы связываться с другими черными магами.

— Вы внезапно стали потрясающе наивны? Может быть, на вас так проклятие действует? — процедил сквозь зубы Чистослав. — О чем вы думали, Карл? О да, я знаю о чем. Много лет вы пытались привлечь внимание Маделиф, а потом, наконец, поняв, что все бесполезно, переключились на ее дочь? Только вот досада — ваш подопечный вас опередил и имел девушку когда хотел. Но даже это не привело вас в чувство.

— Вы бредите, — слабо отозвался Карлфрид и мне показалось, что он стал медленно съезжать по стенке.

— Что, болотный воздух свободолюбивой Фризии показался вам привлекательнее воздуха столицы? Забыли всё, чему вас учили в Праге? Забыли, кому вы служите на самом деле?

— Но мы договаривались, что вы никого не тронете из фризских магов. Вы… Проклятье, это вы приказали убить Тею… Вы меня здорово подставили, Чистослав.

Я почувствовал, как мои ладони горят, а вокруг сделалось совсем нестерпимо холодно. И увидел как Финбарр, невольно отодвигается от меня, а по его лбу катятся капли пота. Туман вокруг нас стал испаряться: его клочья, закручиваясь белесыми вихрями, разметало по улице. Но оба мага, увлеченные выяснением отношений, ничего не заметили.

— Черт с ней, с девчонкой. Если бы не вы, Карл, Богемия получила бы дракона и могла диктовать остальным Гильдиям условия. А теперь… Теперь его не сдерживают охранные заклятия, в том числе благодаря вам и вашей госпоже Халевейн!

— А теперь вам придется рассказать мне всё с самого начала, — произнес я, направляясь к ним.

Чистослав резко обернулся ко мне. Его лицо исказила злая досада. Однако в следующий миг он попятился, когда на моей ладони закрутился огненный смерч.

— Вы ничего не докажете, господин Райнер-Наэр, — произнес он, продолжая отступать. — Все решат, что вы просто убили меня, чтобы отвести от себя подозрение в том, что вы причастны к проклятию.

— У меня будет свидетель, не так ли Карлфрид? — жестко сказал я.

— Ваш свидетель скоро подохнет от проклятия. Последний шанс его снять, он упустил только что, — Чистослав оскалился в злой усмешке. — Так что подумайте, прежде чем пускать в ход ваши заклинания. Я вам нужен живым, Эгихард.

— Честно говоря, после услышанного, я в этом не уверен, — недобро посулил я. — Пожалуй, я все же превращу вас в пепел. После чего сниму с города проклятие. И, поверьте, после этого никто даже не заикнется о причинах вашей преждевременной гибели. И даже не вспомнит о вас.

— Ого, как самонадеянно! Очень жаль, что ваши слова не слышат остальные главы Гильдий.

Я дошел до того места, где стоял Карлфрид, глянул на него мельком. На маге было то же проклятие, что и на Маделиф. Он из последних сил стоял на ногах. А по его лицу катились капли пота. Внутри меня переполняла злость. Я не стал церемониться, снимая с него проклятие, резко и грубо выдрал черную сеть из его груди. Дикий вопль Карлфрида, как мне показалось, разлетелся по всему Хайдельбергу. И маг, не вынеся боли, потерял сознания и свалился на мостовую.

Чистослав истолковал все по-своему, видимо решив, что я в гневе убил Карлфрида. Он спешно отступал от меня, выхватив знакомый револьвер и выкрикнув приказ. В тот же миг позади меня громыхнули выстрелы.

Я развернулся и увидел несущиеся ко мне в туманном воздухе пули.

Десять серебристых цилиндров, раскалившихся до красноты и плавящихся в полете, разбрызгивающих капли расплавленного металла, словно завязли в воздухе. Следом прогромыхал еще один залп. Я, задержав дыхание, выдохнул драконье слово, отправляя в сторону своих врагов стену огня. Пламя разрослось до высоты двухэтажного дома, лизнуло стены домов и мостовую и смело всех стрелков. Короткие крики заглушило утробное завывание пламени. Огонь взметнулся вверх, показав мне улицу и пятерых бегущих магов. Они обернулись и снова выстрелили. Но я не дал им ни единого шанса. Пламя обрушилось на них, поглотив так же, как и первую пятерку.

Я развернулся к Чистославу. Выпущенные им пули, выстроившись в ряд, казались застывшей в воздухе пунктирной линией, ведущей к моей груди. Я выставил руку, останавливая их окончательно. Раскаленный металл стала покрывать изморозь, не позволяя пулям расплавиться, а потом одна за другой пули с тихим звяканьем падали на мостовую. Чистослав миг стоял изумленный, а потом поднял руку с перстнем и ударил в меня магией. Электрический разряд, вырвавшийся из артефакта, наверное мог сжечь половину Хайдельберга. Но молния угодила в мою поднятую ладонь и исчезла, словно испарилась. Я оскалился в усмешке.

— Забавно, что вы используете артефакт, напитанный моей кровью, против меня, — произнес я. — Как-то недальновидно.

— Такого не может быть, — прошептал Чистослав, снова попятившись. — Ваша кровь — всего лишь чистая энергия.

— О да, вы не первый, кто так думает. И, вероятно, не последний. Сдавайтесь, если хотите жить, — сказал я, мрачно глядя на него. — Даю вам последний шанс. И то только потому, что хочу все узнать в подробностях.

Глава Гильдии Богемии на несколько мгновений задумался.

— Хорошо, господин Райнер-Наэр, я сложу оружие.

Чистослав наклонился, кладя револьвер на мостовую, хотя там не осталось ни одной пули — он их все уже в меня выпустил. В следующий миг глава гильдии Богемии метнулся в проулок. Из проулка напротив опять послышались выстрелы. Одновременно с этим меня атаковали магией его другие подоспевшие приспешники. Причем весьма многочисленные.

— Да чтоб тебя, — прорычал я, отражая удары. — Чертов ублюдок, я тебя из-под земли достану.