— Барри, не увлекайся, — предупредил я. — Ты помнишь, что ты должен делать?

— Не беспокойся, — он показал мне маленький стеклянный флакончик. — Мне Тея дала.

— На тебя надо было запас побольше приготовить. Мне виски тоже налей.

Я выпил стакан. Внутри все приятно обожгло. Финбарр посмотрел на меня с завистью.

— Я тоже так хочу — пить как воду и не замечать.

— Драконом хочешь стать?

— Наверное было бы неплохо.

Я хмыкнул и уселся за стол, на котором высилась черная башня из книг, наколдовав себе специальные огоньки, вместо имевшейся обычной настольной лампы.

— Лунный свет, свет звезд, свет болотных гнилушек, свет солнца в пик затмения, — произнес я, настраивая магические огоньки, чтобы не пропустить тайные записи, видимые только при определенном освещении, и положил перед собой первый фолиант.

На черной кожаной обложке было выведено охранное заклятие. Я принялся выписывать в воздухе заклинание, которое аннигилировало подобные заклятья, наложенные на книги и не позволяющие читать том никому, кроме его владельца, а также заклятья самоуничтожения.

Я листал серые страницы, просматривая записи, сделанные красными как кровь чернилами. Прямо в воздухе делал из прочитанного выдержки на драконьем языке. Периодически поглядывал на спящего Адельмана, проверяя его состояние. Финбарр между тем опустошил графин. Я прокашлялся. Он, недовольно поворчав, капнул себе в стакан из флакончика отрезвляющего эликсира, с горестным вздохом выпил и тут же подскочил в кресле, словно наглотался острого перца.

— Было так хорошо, Харди, — с унынием произнес он.

— Не сомневаюсь, — я, хмурясь, глянул на него с недовольством и он втянул голову в плечи. — У тебя есть ответственная задача, так что, будь добр, следи.

— Ты все еще считаешь, что в нынешней ситуации кто-то захочет применить усыпляющий аэрозоль?

— Я никому из них не верю, Барри. Особенно магу из Богемии. А еще Карлфриду. Присмотрись завтра к ним обоим повнимательнее.

— Принюхаться то есть?

— Именно так.

Кузен покивал. А я, отложив первую книгу, взялся за следующую. После нее мне тоже захотелось помыть руки, но передо мной оставалась еще приличная стопка с не лучшим содержимым.

Время близилось к полуночи, а я просмотрел всего лишь половину. Вначале я думал сделать перерыв на ужин. Но прочитанное полностью отбило у меня аппетит. Кроме того, накатывала усталость. Я подумал о своих словах выспаться в своей собственной постели. Но, похоже, это в очередной раз придется отложить, чтобы просмотреть до конца все эти проклятые книги.

Я открыл глаза, и понял, что заснул уронив голову прямо на страницах одной из последних книг. Перед моими глазами лежало запястье с циферблатом Омеги, стрелки показывали четыре часа ночи. Я встрепенулся, выпрямившись. Но все вокруг было без изменений. Почти без изменений.

В воздухе слабо сверкая золотом висело около тридцати выдержек из книг, которые я периодически сортировал до того как заснул. Адельман спал. Финбарр с печальным лицом пил виски, который его больше не опьянял. А рядом с ним неожиданно обнаружилась Маделиф с бокалом вина.

— Не хотели тебя будить, Эгихард, — сказала она.

— Ты же должен был следить, — заметил я, поглядев на кузена.

— Но ты же сам по себе заснул, а не из-за того аэрозоля, — возразил Финбарр.

Я поглядел на Маделиф. Мне показалось, что она плакала.

— Что случилось?

— Мне позвонили из Фризии. Проклятие сработало.

Я резко поднялся, подошел к ней, присмотрелся. Волшебницу окутывала куда более опасная сеть, чем та, что имелась у Адельмана. Раскинувшись более широкой сферой, каждый участок сети имел острый магический шип, обращенный в сторону внутренних органов. Одна неловкая попытка снять сеть — и та сжималась, обращая всё внутри в лоскуты.

— Что ты видишь, Эгихард? — тихо произнесла Маделиф. — Все так плохо?

— Так себе. Но не похоже на неснимаемое заклятие, как у господина Адельмана. А это уже лучше.

Маделиф покивав, пригубила из бокала. Я смотрел на нее с непониманием, вдруг поняв, что она уже прилично выпила. Поглядел вопросительно на Финбарра.

— Я пытался капнуть ей из флакончика, — прошептал он, хотя знал, что Маделиф все равно его не поймет.

— Чего вы вдруг решили пить вино? — поинтересовался я, забрав у нее бокал. — На вас совершенно не похоже.

— Ты хотел сказать, что-то другое, но достаточно деликатен для этого…

— И все же?

— Как оно выглядит? Я про проклятие, что лежит на мне. Оно здесь? — Маделиф положила руку на живот.

— Откуда вы знаете?

— Думаю, я знаю черного мага, кто всё это устроил. Когда-то давно я охотилась за ним, но он ускользнул в последний момент. Больше он не появлялся, ни во Фризии, ни где бы то ни было в стране. Я решила, что он убрался отсюда подальше. Пока у меня не начали погибать дети. Все, что происходит — моя вина.

Я посмотрел на Маделилиф и покачал головой.

— Не думаю. Личная месть всегда пересиливает все остальное. Ваш враг начал бы именно с вас.

— Вероятно он и начал. И очень давно.

— Так давайте-ка вы расскажете поподробнее.

Она кивнула.

— Это еще не все, Эгихард. Наш герцог при смерти. Похоже, сообщение о том, что проклятие будет всех убивать целый год — это ложь.

Я отвел бокал в сторону, выразительно глянув на Финрарра. Тот, покосившись на волшебницу, незаметно капнул в вино из флакончика. Я вернул бокал Маделиф.

— Глотните-ка еще. Наверное, вам сейчас действительно нужно, — сказал я.

Волшебница машинально взяла бокал, сделала глоток. Через миг резко выпрямилась, распахнув глаза.

— Прошибает, да? — поинтересовался Финбарр, хотя знал, что та его не поймет.

— Раньше, кстати, такого эффекта не было, — заметил я. — Тея что, рецепт изменила?

— Да, добавила туда кое-что, видимо специально для меня, — буркнул кузен.

Маделиф между тем хмуро смотрела на меня.

— Зря ты это сделал, Эгихард, я теперь чувствую проклятие… Как оно съедает меня… Боль…

Я промолчал, продолжая изучать черную сеть. Потом начал выводить пальцем заклятие перед ней. Маделиф, замерла, смотря на яркие письмена, пламенеющие золотистым огнем. Закончив, я произнес несколько драконьих слов. Волшебница тихо вскрикнула и, потеряв сознание, обмякла и безвольно откинулась на спинке дивана. Я вывел второе заклятие и сжав пальцы потянул на себя сеть, действуя на этот раз куда более аккуратно, чем когда с Энгусом О’Шэнаном. Черная сеть рвалась, ее магические шипы истончались, рассыпались золотыми искрами, обращались в ничто. Я сделал движение, словно рыбак подсекал рыбу, вырывая остатки черной энергии. В моей ладони оказался серый склизкий комок, который тут же заполыхал, осыпаясь мелким как песок горячим пеплом, который исчезал, растворялся в воздухе, не долетая до пола и обращаясь в ничто.

— Эй, принесите госпоже Халевейн чего-нибудь ободряющего, — произнес я.

Через миг кобольд протянул мне большую чашку с чаем, а на стол поставил заварочный фарфоровый чайник.

— Свежайший чай с особыми горными травами, что дарят бодрость и спокойствие, господин Райнер-Наэр.

— Спасибо. То что надо, — я взял запрокинутую голову волшебницы, привел ее в нормальное положение, прошептав: — Маделиф, очнитесь уже, черт бы вас побрал.

Она вздрогнула и судорожно вздохнула, распахнув глаза. Я поднес к ее губам чашку, внимательно смотря на нее.

— Сделайте несколько глотков. Осторожно, горячее. Как себя чувствуете?

Волшебница взяла из мою рук чашку, подула, сделала осторожный глоток. Потом посмотрела на меня, видимо осознав, что произошло.

— Ты снял его, Эгихард? — все еще не веря тихо произнесла она.

— Да.

— Спасибо… — прошептала она. — Но на остальных проклятие осталось? Я про Фризию…

— Только с вас убрал. Ваше — ни с чьими жизнями не связано, в отличие от того проклятия, — я кивнул в сторону Ульриха. — И мне кажется, что ваше предположение про вашего старого врага — не верно. Он бы скорее с вами сделал то, что провернул с господином Адельманом. Полагаю, что у него на Ульриха куда больший зуб, чем на вас. Впрочем, посмотрим, что будет с остальными.