… Очнулся я ночью. По крайней мере, через немногочисленные окна расположенные под потолком, дневной свет не пробивался. Лишь справа от меня, под самым потолком висела одинокая лампа.

Боль никуда не ушла. Рука по-прежнему болела, но ее характер стал тупым, ноющим.

Я не только смог пошевелиться, но и перевернулся на спину. Тело слушалось. Ноги, да и вообще большая часть тела сильно затекла, но это было терпимо. Вспомнив про Крейна, я поднял голову и осмотрелся.

Дока не было. В клетке только я один.

— Бабуины хреновы, — простонал я, снова опустил голову. — Чем дальше, тем хуже.

Что они с ним сделали? Сожрали? Использовали для опытов?

Вот дерьмо!

Боль. Она невыносимая.

Раздробленный локтевой сустав не работал. Да и с чего бы?

Попробовал ощупать покалеченный локоть здоровой рукой.

Рука сильно опухла, каждое прикосновение отзывалось болью. Попробовать вправить сустав? Да его поломало на куски. Вряд ли такую травму можно излечить на всем этом гребанном Каллипсо. Сделать полноценную операцию по замене сустава здесь в принципе невозможно. Да и хирургов не осталось. Медпак с таким вряд ли справится — залечить, срастить кости — да. Но восстановить первоначальное состояние сустава… Нет. Точно нет.

Я продолжал лежать на грязном и холодном полу. Тишина давила на уши, а тупая ноющая боль не давала даже думать о чем-либо другом. Мне стало страшно. Страшно от того, что, по сути, теперь я инвалид. С одной рукой.

Конечно, если не восстановить сустав, не заменить на искусственный, можно обойтись имплантацией бионического протеза. Типа как у Крейна. Но очень уж пугала меня такая альтернатива.

Никакой реальной помощи я сейчас себе оказать не мог. Просто лежал на полу, терпел боль. Старался не двигаться. Но разве можно так пролежать сутки? Двое?

Попробовал приподняться на здоровом локте, оперся спиной о прутья клетки.

Неудачное движение.

Снова боль, да такая, что аж в глазах заплясали разноцветные огоньки. Я сдавленно простонал. Уткнулся лбом в холодные стальные прутья.

А еще хотелось справить нужду. По малому.

Но тут даже в полный рост не встать, не говоря уже о том, чтобы не залить пол клетки собственной отработанной жидкостью. Вроде мелочь, а все равно сделать ничего нельзя.

Ну а как иначе? Под себя?

Нет, бля. Я не старый дед. Не инвалид, мать вашу. Гребанные пришельцы.

— Вам меня не сломать, твари! — заорал я что было сил, но вряд ли меня кто-то услышал.

Злость вскипела во мне с неистовой силой. Казалось бы, после того, что со мной сделал тот костлявый урод, во мне должен был поселиться страх… Страх и бессилие. Но нет. Я не боялся. Только кипел от злости.

Должен же быть способ их остановить?

Затекла шея. Здоровой рукой попробовал ее размять, но получилось не очень. Зато пальцами ощутил небольшую опухоль на шее. Точно. Укол, который сделал мне Крейн. Из-за боли я совсем забыл о том, что согласно теории дока, во мне уже могли инициироваться пси-способности.

Но я ничего необычного не ощущал. Абсолютно ничего.

Неужели на меня не подействовало? Крейн вполне мог ошибиться, ведь он делал тестовый образец, опираясь только на результаты, отразившиеся на нем самом… а в моем случае результат может быть каким угодно. Например, нулевым.

Прошло часа два, а я по-прежнему лежал на полу. Начал донимать голод, ведь я уже больше суток ничего не ел. В постоянно меняющейся обстановке, в непосредственной опасности быть схваченными пришельцами, мы с Анной не смогли обеспечить себя провизией — все сгорело в «Кобре».

И сейчас голод начал терзать не меньше, чем боль.

Жажда? Да, жажда тоже. А у меня не было ничего, что можно употребить по назначению.

Куда делся Крейн?

Анна? Ее-то куда забрали?

Раттлер,Ферт. Барнс? Где все?

Почему вообще все клетки в этом помещении пустые?

Я снова начал злиться. Начало донимать отчаяние — на горизонте никаких просветов. Мне тут никто не поможет. К тому же, очень скоро должен прийти костлявый, продолжить свои пытки.

От одной только мысли по телу пробежал озноб. Содрогнулся. Да так, что снова дала о себе знать острая боль.

— С-сука! — выругался я, схватившись здоровой рукой за поврежденную.

Слезы бессилия сами собой потекли из глаз. Я хотел их стереть, но и это движение отдалось болью.

Полежал несколько минут. Успокоился.

Я не собирался сдаваться. Раньше не собирался. А теперь… Что я могу теперь?

На несколько минут я притих, погрузившись в собственные мысли, затем снова принялся орать какую-то ерунду, поминая всех и вся изощренным четырехэтажным матом.

Ощутимой пользы это не дало, но морально вроде бы стало немного полегче.

Минуты, часы… Все летело незаметно. Я потерял счет времени. Кажется, даже началось что-то мерещиться.

Несколько раз отключался, снова приходил в себя. Голод донимал все сильнее, казалось, что желудок к позвоночнику прирос. Нужду кое-как справил, правда все равно в одном углу образовалась малоприятная лужа.

Я не сразу понял, что они пришли ко мне снова.

На этот раз их было двое.

Снова притащили тело человека, только на этот раз другое. Какую-то бледную женщину средних лет.

Привычным движением ее подняли за голову и начали транслировать свою речь.

— Продолжим, червь? — интонации не сохранялись, но и так было ясно, он сказанное было с большой долей презрения. — Ты слишком дерзок. Слишком самонадеян.

Женщина, то ли без сознания, то ли по какой-то иной причине, говорила монотонно, без эмоций. Глаза закрыты, тело висело безвольным чучелом. И все это, в совокупности, было страшно, до дрожи. Нормально воспринимать такую речь было морально тяжело.

— Идите на хрен, глисты зеленые! — выкрикнул я, забившись в угол клетки, кое-как удерживая покалеченную руку.

— Тебе мало? Продолжим, — костлявый отпустил тело, повернулся к своему сопровождающему, забрал у него небольшой серебристый баллон. Я с ужасом разглядел на корпусе надпись «жидкий азот».

Какого хрена, что они задумали?

Женщина безвольно лежала на каменном полу, не подавая признаков жизни. Кажется, такие сеансы связи были смертельны для людей. Костлявый, даже не заботясь, наступил на нее, поелозил своей лапой по грудной клетке, отчего послышались мерзкие хрустящие звуки. Одновременно наблюдал за мной.

— С-суки! За что вы так? Твари, выберусь порву на ремни! — заорал я так громко, насколько мог. Голос предательски дрогнул и я закашлялся.

Но пришельцы лишь переглянулись, но никак не отреагировали.

Один из них глянул в угол клетки, недовольно отвернулся. Затем когтем указал на лужу… Раздался странный звук и я решил, что они смеются.

— Ничего, уроды… У меня еще будет шанс.

Пришельцы просто стояли и разглядывали меня. Затем один открыл клеть, резко сорвал с меня правый ботинок, вместе с частью костюма.

Затем тот, что со мной разговаривал, решительно, без промедлений дернул клапан на баллоне. В мою сторону устремилась короткая струя сверх охлажденного газа. Правую ногу, чуть ниже колена, обдало высокой отрицательной температурой.

— Аа-ахр… Черт!

Это было очень больно. Так больно, что боль в суставе показалась легким дискомфортом. Нет ничего хуже, мгновенно застывающей крови в сосудах, отмирающей плоти и нервов, еще передающих обжигающую, просто невыносимую боль. Мозг просто взорвался от дикой, резко ударившей в него боли. Интуитивно я протянул к ноге руки, пытаясь защититься, но просто не дотянулся. Почти сразу потерял сознание.

Очнулся, когда никого уже не было.

Тело женщины никуда не унесли. Она просто лежала рядом с клеткой.

Мертвая.

Моя нога, чуть ниже колена, была темно-сизой, даже слегка фиолетовой. Я ее совсем не чувствовал. До колена вообще ничего. Однако выше была сильная боль, чем-то заглушенная, но уверенно пробивавшаяся откуда из глубины, выворачивая мозг наизнанку.

В голове прочно засела мысль, что это конец. Какое-то отупение.