Крис криво улыбнулся и направился прямо ко мне мягкой крадущейся походкой зверя, нашедшего свою добычу. Я же восхищенно наблюдала за ним не в силах отвести взгляд. У-у-ух, зараза, чертовски хорош. Ну и что-что мы враги! Восхищаться же можно?!______Продолжение завтра! Все хорошего вечера и сладких снов)

Волчара подошел, положил руки на спинку моего стула, и меня окутал его аромат. Внутри все наполнилось жаром. Память услужливо прокрутила воспоминания о его прикосновениях в душе, на Марсе. А когда Ладлоу склонился и прикусил кончик моего ушха, тело охватил жар, грудь налилась, предавая свою хозяйку. Я сжала ладонь в кулак, вонзая ногти в кожу, чтобы не потерять самообладания.

А Ладлоу, кажется, наслаждался моментом. Он медленно вдохнул мой запах, потерся колючим подбородком о нежную кожу, вызывая волну мурашек, и прошептал, обдавая меня волной жара:

– Смотрю, малышка, ты цветешь и пахнешь тут без меня… Это совсем ненадолго, – и хоть на его губах была улыбка, голос обдавал холодом и ядом.

Я улыбнулась, развернулась, оказавшись почти в сантиметре от его губ, и ответила:

– А что ты можешь, песик?

Ладлоу вмиг ощерился, я уже готовилась к тому, что он вцепится в меня, но на его плечо легла ладонь, и ровный голос Рема отрезвил:

– Хватит пугать девушку, тут еще много красоток, которые жаждут твоего внимания и уже успели соскучиться.

Я подняла голову и встретилась с теплыми серыми глазами, которые словно успокаивали меня. Я снова почувствовала запах этого мужчины. Мой внутренний зверь заворочался и даже зарычал, словно говоря, этот самец идеален. И на этот раз я была с ним полностью согласна.

Рем Саммерс как всегда безупречен: благороден, смел, отважен и красив, как Аполлон.

Крис усмехнулся и прошипел:

– До скорой встречи, малышка.

Я же отвернулась и молча запихнула в рот ложку с творогом, дабы не показать неприличный жест. Мысленно напомнила себе, что я леди, и мне не стоит опускаться до его уровня. Нужно держать лицо.

– И что это было? – выдохнула Селл, когда парни ушли.

Она, кажется, все это время даже не дышала. Я посмотрела в ее круглые, как блюдца глаза и ответила:

– А это рыжий мститель, который намерен отравить мою жизнь.

Подруга нахмурилась и предложила оторвать ему кое-что. Мне, конечно, идея понравилась, только у меня нет возможности воплотить ее в жизнь. А потому, пока просто подожду удобного случая для ответного удара.

Я допила кофе, попрощалась с Селестой и отправилась на пары, которые к удивлению прошли просто отлично. Мои усилия по изучению материла не прошли даром. На лекциях я уже не сидела с абсолютно пустой головой, а кое-что понимала. Блеквела сегодня не было на паре, заменять пришел молодой мальчик аспирант. Так что я уже даже успела порадоваться. Но слишком рано, так как едва пара закончилась, и я вышла в коридор, две тяжелые ладони легли на мои плечи. Я испугалась и вскрикнула. Уж слишком неожиданно это вышло, даже с моим новым суперслухом.

Я вырвалась и обернулась. Позади меня стоял сияющий Эндрю Блеквел. Так и подмывало спросить, где эта сволочь пропадала и какую взбучку ему устроил ректор, что куратор даже пропустил пару. Но пришлось взять себя в руки и поприветствовать профессора:

– Отвратного дня.

Оборотень выгнул бровь.

– И я вас тоже не рад видеть, Савицкая.

Да у нас взаимная любовь!

– Чем обязана вашему малоприятному обществу? – поинтересовалась у Эндрю.

– Как, неужели вы забыли? Ай-яй-яй, как жаль. Придется напомнить, что я ваш куратор и репетитор по самоконтролю. А раз ваши занятия закончились, то нам пора приступить к тренировке. Я итак вам дал два дня на адаптацию.

– О, это так щедро с вашей стороны, профессор, – не удержалась от шпильки.

– Да, цените. Многим такое обращение не сошло бы с рук, но … – внезапно Блеквел прижал меня к стене, заключив в клетку своих рук. В этот момент воздух показался мне таким густым и тяжелым, а коридор мрачным и совершенно пустым. – Но ты такая особенная… с-с-самочка. Такая сильная и одновременно слабая, беспомощная, – Блеквел провел костяшками по моей скуле, спустился ниже по шее, замер на ключицах и провел пальцем по ложбинке. Сглотнул подступивший к горлу ком. А я боялась шелохнуться, просто стояла, прикрыв глаза в полном оцепенении, так внезапно нахлынувшим на меня. – Цени, ведь у тебя есть такие превосходные покровители! – он убрал ладонь и поднял мое лицо за подбородок, заглянул в глаза и прошипел: – А ты сегодня очень покладистая, всегда бы так. Такой ты бы мне даже понравилась.

Отпустил, развернулся и пошел к лестнице, а я прижалась спиной к прохладной стене, не в силах шевельнуться. И где вся злость, когда она так нужна, где мой внутренний зверь?! Я сделала глубокий вдох и уже хотела пойти в общежитие, когда строгий голос куратора известил:

– Савицкая, вы долго еще собираетесь подпирать стены? Я большим терпением не отличаюсь.

Черт, неужели наши занятия начнутся прямо сейчас?------Всем доброй ночи.Я что-то совсем расклеилась, только к ночи смогла собраться и что-то сделать. Организм просит отпуск. А у вас как самочуствие и настрой?

Куратор шел впереди меня, а я сверлила его широкую спину глазами, и молча спускалась за ним, не решаясь на открытую конфронтацию. Я знала, что мне нужно научиться управлять своим зверем, поэтому отказываться от помощи Блеквела будет глупо. Я сделала глубокий вдох, стараясь примириться с обстоятельствами.

Наконец мы спустились на минус четвертый этаж, немного поплутали по пустым длинным извилистым коридорам и вышли к бассейну. Я изогнула бровь в немом вопросе, а меня неожиданно столкнули в воду.

Вдогонку донеслось ядовитое:

– Я же сказал, что тоже умею шутить!

Вскрикнув, опустилась на дно, потеряв свои дизайнерские туфельки. Черт, да они же почти целое состояние стоят! В общем, вынырнула злая, в частичной трансформации. Хотела придушить Блеквела, так как это стало последней каплей моего терпения.

Я едва сделала вдох, как меня бесцеремонно вытащили обратно на бортик и, слегка придушив за шею, прижали к стене. Совсем остервенением, каким могла, располосовала руку куратора, сжимавшую мое горло. Попыталась вырваться из захвата, но никак не получалось. Я просто не могла. Не помогали даже приемы, которым меня научил Катсураги. И все же я продолжала попытки.

Блеквел не разжал хватку, пока я не начала задыхаться. Он словно не чувствовал боли, не видел сочившейся крови и наслаждался моими страданиями. Усмехнувшись своим мыслям, он ослабил хватку, склонился к моему лицу и выдохнул прямо мне в губы:

– Первый урок, не поддавайся на провокации, – с этими словами меня снова швырнули в бассейн, словно надувной мячик. – Туфли свои доставай и тащи свою заносчивую задницу сюда, – скомандовал куратор.

Я зло выругалась. Интересно, все оборотни скрытые садисты или это мне особенно везет?

Когда я вылезла, голова шла кругом, горло саднило, а руки тряслись от пережитого. Блеквел сидел на стуле и потягивал апельсиновый сок, как ни в чем не бывало; рассматривал, стоявшую перед ним промокшую до нитки девушку, и улыбался. На кителе алели капли крови, рукав рваными клочьями свисал, словно его пропустили через шредер, а сквозь дыры виднелись затягивающиеся полосы от моих когтей. Я сжала туфли, выпрямилась и, высоко подняв голову, направилась к стулу, где лежало полотенце.

– Урок второй, выбирай противника своей весовой категории и никогда не дразни хищника, с которым не можешь справиться, – протянул Блеквел, задерживаясь взглядом на моей груди.

Я не ответила на его слова не потому, что потеряла дар речи, а потому что думала о том, как лучше выразить свои «впечатления» о его методиках обучения, и как послать куратора далеко и надолго, чтобы обратной дороги он уж точно не нашел. И это его постоянное перескакивание с «вы» на «ты» бесило. Я посмотрела на куратора и скинула мокрый пиджак, выхватила его стакан с соком и, улыбнувшись, допила.