Как отреагируют на все это мои родители – ведь происходящее здесь выглядит для них совершенно чуждым? Особенно отец, который так расстраивался из-за моего поведения, когда я уезжал? В моем плакате с изображением Махариши отец видел символ всего пугающего и шокирующего; в какой-то момент он сорвал плакат со стены моей комнаты под крышей и в бессильном отчаянии разорвал его в клочья.

Я не тревожился о маме с ее большим сердцем. Она почувствует позитивно заряженную атмосферу и оценит сияющие лица – в этом я был уверен.

Они приехали поездом, вместе с моим младшим братом Райнером. Я встретил их на машине. Мать и отец чрезвычайно обрадовались, увидев меня упитанным и сияющим; им польстило и то, что я работал на такой хорошей должности – был руководителем группы из тридцати сотрудников. Я поддерживал очень хорошие отношения с руководителями курсов в отеле «Претчли», и потому они сердечно приветствовали моих родных и обращались с ними как с особыми гостями и друзьями. Даже господин Риттерштедт, седовласый мужчина лет шестидесяти пяти, инженер на пенсии и лидер немецкого движения ТМ, проводил много времени с моими родителями. Они были глубоко тронуты – их прежний стресс и глубокое разочарование испарились.

И было еще кое-что исключительно удачное для нас троих. В дни визита моих родителей в другом отеле, арендованном организацией TM, состоялся летний праздник, в котором приняли участие около двух тысяч слушателей курса. Махариши лично прилетел на вертолете, и рядом с ним на сцене сидели известные ученые. В начале празднования громко трубили в свои рожки швейцарские музыканты. Там был целый ряд почетных гостей, в том числе знаменитый канадский фокусник Дуг Хеннинг; он не только медитировал с нами на курсе, но и своими выступлениями перенес нас в волшебную страну чудес. Несколько групп артистов из числа участников курса представили различные и почти профессиональные концертные номера; кто-то читал собственные стихи, местами забавные, местами глубокие. Махариши, с его невероятным чувством юмора и удивительной игрой слов, то и дело смешил всех присутствующих.

Мои родители и младший брат, оторванные от дома, от своей деревни с ее совершенно обычной жизнью, сидели среди незнакомых людей в первом ряду, отведенном для почетных гостей, прямо перед Махариши. Они были одеты с иголочки, как и все остальные в этом стильном и дорогом отеле, в совершенно непривычной для них обстановке, среди моей новой большой семьи.

На следующее утро я отвез их на железнодорожный вокзал. Когда мы прощались, они с восторгом рассказывали мне о своих ощущениях от празднования вместе с Махариши. Глаза моей невысокой и несколько полноватой мамы взволнованно заблестели, когда она снова посмотрела внутренним взором на события предыдущей ночи. Она улыбалась. Отец стоял на платформе рядом с железнодорожными путями; оказалось, что у него приготовлен для меня неожиданный подарок:

«Махариши совсем не такой, как я думал. Он нормальный, умный и с юмором – я под большим впечатлением!»

Чуть позже папа вдруг сказал: «Лотар, прошу меня извинить. Мне неловко от того, что я злился из-за Махариши! Теперь я вижу все по-другому, и я уверен: ты точно знаешь, что делаешь!»

Мы обнялись все вчетвером. Моя мама-миротворец, которая часто слишком уставала и в последнее время страдала от головных болей, снова была счастлива. И тут же стоял мой сильный, добродушный, но упрямый отец; на его мягком лице жизнь уже начала прорисовывать глубокие морщины. Раньше он был таким скептичным, а сейчас у него в глазах блестели слезы. Он был тронут до глубины души; величие Махариши растопило его сердце.

Когда поезд исчез вдали, я почувствовал, что с моего сердца свалилась огромная тяжесть.

Я продолжал работать директором отеля «Претчли». Я медитировал по утрам и вечерам, много работал и был расслаблен и счастлив – моя жизнь была прекрасна. Снова и снова передо мной вставали новые задачи, откуда ни возьмись появлялись необычные поручения. Здесь было легким все, что снаружи, в обычной жизни, требовало громоздких и сложных рабочих процессов. Нам не нужно было заполнять какие-либо анкеты или проводить собеседования с соискателями, выполняя год за годом одну и ту же работу. Все постоянно находилось в движении, и у меня было ощущение, что моя эволюция и эволюция всех остальных в этой среде несется со скоростью экспресса.

Ни в каком другом месте я не приобрел бы столько знаний и опыта в таких различных и часто обременительных видах деятельности. Разве я мог предугадать, что все, чему я учился рядом с Махариши, впоследствии окажется таким полезным? Я даже не задумывался об этом. Здесь и сейчас мне было просто весело, и все это оживляло меня с головы до пят.

В тот период я съездил на двухнедельный курс, который координаторы организовали для всех менеджеров отелей. Когда я вернулся, радуясь, что мне снова разрешили работать в моем любимом отеле «Претчли», я испытал большое потрясение. Пока меня не было, половину моих сотрудников уволили. Это было нелепо. Как я мог продолжать организованно руководить этим огромным гостиничным комплексом с пятнадцатью оставшимися людьми? Как я мог следить за тем, чтобы все содержалось в чистоте, чтобы еда для сотни гостей была заказана, выгружена, приготовлена и подана на стол, а также чтобы различные задачи по управлению и координации синхронизировались и успешно выполнялись? Для меня, человека, который получил одобрительное признание со стороны представителей владельца отеля и поддерживал весь комплекс в отличном состоянии с помощью моих «стаффи», как я их любовно называл, все это было уже слишком.

До тех пор я все время был на седьмом небе от счастья, а теперь по-настоящему расстроился и даже разозлился. Я схватил телефонную трубку и – как обычно, по-дружески – возмутился:

«Где мои люди?»

«Они были нужны в другом месте!»

Решительно, как и положено моей натуре, я сказал:

«Тогда я вынужден настоять на том, чтобы их вернули, иначе я больше не буду нести ответственность за этот отель!»

Реакция была незамедлительной:

«Тогда мы найдем кого-нибудь другого!»

Конечно, все происходило очень быстро. И сила эволюции несла меня на своих крыльях. Но я ничего этого не чувствовал; напротив, я горевал, оттого что пришлось покинуть свой «Претчли», и весьма неохотно учился высокому искусству отпускать.

Через день меня перевели в дисциплинарном порядке; по крайней мере, мне так показалось. Отель, в который я переехал, был вполовину меньше по размеру, находился ближе к городу и отличался менее высокими стандартами. Теперь мне приходилось заботиться примерно о пятидесяти гостях – с командой всего из трех сотрудников! И в довершение всего сразу после приезда я узнал, что сегодня у повара выходной, а подменять его раз в неделю должен управляющий отелем. Другими словами, готовить еду должен был я. Я довольно хорошо умел управлять отелем, но в роли повара был полным профаном. Набравшись смелости, я изучил наличие продуктов – участники курса в это время медитировали – и остановил свой выбор на овощном супе. Я даже не знал, что морковь нужно положить в кастрюлю раньше кабачков, чтобы все продукты были готовы одновременно. В обеденном зале участники курса ждали свою еду в обычное время – они были чрезвычайно терпеливы. Через пятнадцать минут они поняли: что-то пошло не так. Первые заглянули на кухню и, сжалившись надо мной, с любовью пришли на помощь. Еда оказалась на вкус вполне приемлемой. Таким был мой дебют!

На фоне величественных Швейцарских Альп, над Арозой, на прогулке с поющим поваром, с которым мы общались без слов

Здесь собралась веселая группа беззаботных индивидуалистов. К некоторым из них пришлось какое-то время привыкать, но каждый был по-своему привлекателен. Например, один американский музыкант каждую свободную минуту – за исключением времени, отведенного для медитации – играл на волынке, погружая весь дом в свой неспешный ритм. Другие чувствовали себя полностью как дома на всем протяжении шестимесячного курса. Они переставляли мебель у себя в комнатах, а кто-то даже перетащил ее в коридор, чтобы освободить больше места для занятий йогой. Как и мои друзья в «Претчли», эти люди собрали все свои сбережения и организовали неоплачиваемые отпуска, чтобы посетить этот специальный курс для углубления опыта. Их тоже вдохновляла медитация, но они относились к жизни легкомысленно, а иногда даже слишком легкомысленно.