Без сомнений, самым колоритным персонажем здесь оказался небезызвестный барон Терьи со своей молодой и уже третьей по счету супругой. Невысокого роста и кругленький, этот человек был поверхностно Мире знаком. Перед тем, как устроиться в дом Копш учительницей, она пробовалась на ту же должность к младшей дочери барона. Но его супруга, узнав о молодости госпожи Дэрташ, ожидаемо возмутилась. И Мира даже ее поняла. При знакомстве с бароном, девушка без труда разглядела в его маленьких заплывших глазах похотливый блеск. Еще она видела его в городе — во время прогулок или каких-нибудь городских мероприятиях. Барон Терьи спонсировал некоторые из них и даже открывал гранты для общественных конкурсов мещан. И потому считался щедрым благодетелем. Но, увы, требовал для себя ответных услуг.

Еще была дама Риоль… И еще парочку зажиточных горожан, которые могли с легкостью позволить домашнюю учительницу, но тем или иным причинам, не нанимали, потому что…

Да мало ли, почему!

Занимая себя подобными размышлениями, Мираэль продолжает неторопливо пить пунш и рассеянно прислушиваться к разговорам, но их с легкостью перекрывает пронзительный и далекий от приятности голос. И, что немало важно, то, что этот самый голос говорит:

— Вот так неожиданная встреча! И где?! В нашем крошечном городишке! Мое почтение, граф Тордуар!

Собственная фамилия больно режет ухо Миры, и она, забывшись, резко поворачивается, чтобы лицом к лицу столкнуться с призраком из прошлого.

Аттавио Тордуар предстал перед ней во всей своей красе — в роскошном костюме скромного темно-синего цвета, но покрытого золотой вышивкой и украшенного изысканными кружевами и драгоценными камнями. Совершенно не изменившийся и потому — хорошо знакомый. Как всегда, строгий и серьезный и так и не приобретший особую аристократическую стать и потому — немного сутулый и неблагородно жесткий. Его волосы заметно отросли, но услугами цирюльника мужчина по своей привычке не воспользовался. И потому черные, слегка вьющиеся волосы были просто небрежно зачесаны назад, демонстрируя увеличившуюся проседь на висках. Проигнорировал мужчина и бритье — поэтому на его щеках и подбородках чернела неаккуратная щетина, которая, как ни странно, ему шла, но делала еще старше.

Все это Мираэль отметила за секунду, но все равно продолжала, как завороженная, разглядывать своего супруга, разделяя изумление его собеседника.

Что Аттавио забыл в Фэрдере? Просто проездом? Или по каким-то своим делам? Что делал здесь, в доме Копш? Один ли он или, как и полагается, со спутницей?

Узнает ли ее? Признает? Или же, уважая ее и свой выбор, сделает вид, что они незнакомы и отпустит восвояси?

Как же неловко-то получилось…

Но кто мог подумать, что судьба сыграет с ними такую злостную и несправедливую штуку?

Видимо, Мираэль слишком долго и пристально глядела на графа, поэтому он, слегка вскинувшись, безошибочно устремляет на нее свой взгляд. Равнодушно мажет и возвращается к собеседнику. Но практически тут же поворачивается вновь.

Мира замирает. И смотрит на мужа в ответ.

Узнал. Конечно же, узнал. Не так уж сильно она и изменилась. Одета, разве что, скромно и мрачно. Как монахиня. И не украшена яркими лентами и драгоценностями. Не причесана стильно и красиво.

Но лицо-то у нее прежнее. И глаза. И цвет волос.

К ее удивлению, Аттавио приветственно кивает. Совсем слегка, почти незаметно.

Но ведь здоровается.

А потом совершенно спокойно отворачивается, возвращаясь к разговору.

Миру отпускает. Хотя напряжение от этой странной встречи никуда не проходит, она наконец-то сумела с облегчением выдохнуть. И отойти в сторонку.

Как раз вовремя!

Привлекая ее внимание и подзывая к себе, Заира Копш повелительно машет ладонью, и Мираэль степенно подходит к женщине, чтобы забрать детей под свое крылышко.

— Пойдемте, дорогие мои, — ласково говорит девушка, покровительно положив руки на плечи ребят, — Покажем, на что способна наша банда?

Взглянув на свою учительницу, дети снова расслабляются. Их лица озаряют добрые улыбки, и люди, которые в этот момент смотрели на них, не смогли не заметить этого удивительного преображения. Эти, несомненно, красивые и хорошо воспитанные ребята бесхитростно показали свою привязанность к девушке и мимикой и жестами. Стараясь именно ради нее, а не ради своих родителей, они расправляют плечи и горделиво вскидывают подбородки, готовые отвечать на любые, даже самые тяжелые вопросы и смело глядеть на своих собеседников.

— Значит, вы их учительница? — спрашивает кто-то.

— Да, миледи, — Мира благосклонно кивает госпоже Виоле Ноаршэ — жене мэра, — Меня зовут Мира. Мира Дэрташ.

— Вы очаровательная молодая леди! Я видела вас в городе, но не знала, что вы учительствуете! И как успехи?

— Это не у меня надо спрашивать, — девушка сдержанно улыбается, — Достижения учителя — в его учениках. Спросите у них что-нибудь.

— Леди Лаура, — женщина с улыбкой обращается к девочке, и та, наученная Мираэль, приседает в реверансе, — Чему вы научились в последнее время?

— Больше всего мы сейчас уделяем времени географии, госпожа, — невероятно учтиво произносит девочка, — Но мне больше нравится литература.

— Наверное, вы читаете какие-нибудь сказки? Или баллады?

— Мы много, что читаем. Например, пьесы. Мне вот очень понравилась «Бабочка» Рено. «Увы, кто обладает зреньем, должóн еще и сердцем зрить. Без сердца, без души увидеть доброту и честь все так же сложно, как и в первый день созданья. Творец вложил в тебя се чувства, но, Мари, как можешь сомневаться ты и мимо проходить, когда под небом сияет звездами печаль?»

— Как умело! — искренне восхищается женщина, — А еще? Продекламируйте что-нибудь еще, госпожа Лаура!

Девочка оказывается не прочь послужить развлечением для любопытной публики. И даже втягивает себе в помощь брата, начав с ним читать по ролям уже другую пьесу, которую Мираэль разучивала с ними, используя сшитых из лоскутов куколок. Любопытствуя, их обступает несколько матрон и совсем молодых девушек, которые с неожиданным интересом прислушиваются к чистым и звонким детским голосам. Когда кто-то из ребят неожиданно сбивается или забывает слово, Мираэль совершенно спокойно подсказывает, а после ободряюще гладит по плечу и шепчет каждому на ухо: «Ты молодец».

— Для того, чтобы читать, много ума не надо! — вдруг пренебрежительно фыркает кто-то из зрителей. — Но что в том толку? Каждая девица в нынешнее время читает. И сплошь одни любовные романы!

— Трудно не согласится. К счастью, я считаю, что настоящее благо лишь во всестороннем обучении. Поэтому мы с моими учениками не забываем и о точных науках. Позвольте высказать свое мнение по поводу теории Коалье — мне повезло, и однажда я воочию увидела его на лекции в столичном университете.

Показав тем самым свои истинные отношения с математикой, Мира развлекает публику еще одним «фокусом».

Ничего особенного — всего лишь озвучивает поочередно несколько логических задачек больше на смекалку, чем на математику, но которые ставят благородных, но заносчивых господ в тупик, а более добродушных — в восхищение. Потому что дети, после краткого подсчета в уме, с легкостью дают ответ на каждый.

А вот на последнюю задачку, воспользовавшись заминкой, ответ дает кто-то стоящий позади Миры. И этот голос она узнала бы из тысячи других:

— 54 с четвертью.

Девушка не подскочила и сохранила невозмутимое выражение лица только лишь благодаря многолетней практике. Но все равно вздрагивает, повернув голову и увидев мужа, который оглядывал их компанию с легким любопытством. И, как ей показалось, ее — особенно.

— Верно! — первым отмирает Дэни, немного раздосадованный тем, что его кто-то опередил, — 54 и 25 сотых. Мираэль, это же правильно?

— Да, милый. Правильно, — рассеянно отзывается девушка, снова не в силах отвести взгляда от мужа.