Хотя особого восторга от перспективы тратить на что-то подобное столько своего времени она не испытывает. Только мода на подобные посиделки, да обязанности ее статуса подталкивают ее к выполнению подобной работы. А в том, что это была работа — совершенно неинтересная и откровенно напрягающая — у нее не было никаких сомнений.

Когда самые изысканные и именитые женщины квартала собираются в малой гостиной особняка Тордуар и рассаживаются за низеньким чайным столиком, Мираэль успешно надевает маску радушной хозяйки и, улыбаясь и умело поддерживая разговоры, внимает своим собеседницам.

Некоторые из них, дружные по книжному клубу, ведут себя просто и легко. Некоторые, наоборот, — настороженно и как будто бы ревниво, будто не понимая, почему они вообще собрались здесь в такой компании. Но вкусный чай и изысканные закуски делают свое дело — беседа становится легкой и незамысловатой, как и всякая женская болтовня.

Гостьи обсуждают самые, на их взгляд, важные на свете дела — модные дома и салоны, новые веяния в нарядах и прическах, духи и масла, детей и гувернанток, мужей и…

Любовников.

О да, эта тема мусолиться с особенным удовольствием. Немного сдержанно, приглушенными голосами и стыдливым румянцем на щеках, но — определенно с удовольствием.

А Мира, несмотря на свое непродолжительное пребывание в столице, уже настолько привыкла к этой теме, что вполне успешно сдерживает явное смущение.

Эти женщины ювелирно играют словами и фразами. Комментируют действия и умения того или иного мужчины, завуалировано, но от этого не менее красочно обсуждают пассии своих «подруг» и даже сравнивают их друг с другом.

Если капнуть поглубже, то оказывается, что с одним и тем же мужчиной спало сразу несколько присутствующих тут дам. Замужних между прочим. Графу Тордуару тоже достается, но Мира делает вид, что не понимает двусмысленных намеков. А кто-то из женщин делает незаметное замечание. Видимо, понимает, что они оказались на тонкой грани, и это может привести к неприятной ситуации.

И все же мадам Вуалье — известная сплетница местного сообщества, но безобразно богатая и к тому же являющаяся двоюродной сестрой прокурора — бесстыже интересуется:

— А как вы относитесь к богатому опыту своего дорогого супруга, госпожа графиня? Достаточно ли ему вас, или он продолжает пользоваться вниманием других дам?

Шумный и возмущенный вздох одной из женщин оглушает. Но он один. И искренне сопереживающая Мираэль женщина — тоже одна. Остальным же страшно любопытно, и на молодой графине перекрещиваются глаза разных форм и оттенков.

Приходится девушке ответить:

— Можем ли мы осуждать то, что сами же сейчас с таким удовольствием обсуждаем? Это слишком двусмысленно. Но я уверена — у графа нет любовницы.

— О, какая прелесть! — восторгается Вуалье, даже хлопая в ладоши, — Вы так доверяете графу? А ведь он известный дамский угодник.

— Дамский угодник — не совсем верное слово, — аккуратно замечает очередная гостья, мадам Ромери, — Если ранее граф и правда позволял себе… лишнего… едва ли кто-нибудь мог обвинить его в поведении, недостойным общественного места. Ничего странного в том, что на светских раутах его сопровождали знакомые и приятельницы, пока отсутствовала госпожа графиня, нет…

— И другое дело — когда муж приводит любовницу одновременно с женой, — тут же подхватывает, ухмыльнувшись маркиза Ла Лермитт, — Помните, как было с Ли-Сантэ?

— Вера тоже хороша! — фыркает баронесса де Маро, — Юный Дюваль в тот вечер ни на шаг от нее не отходил. А та явно его поощряла.

— Долго ли да умеюче? — пожимает плечами Вуалье, — Сейчас мы видим влюбленного в собственную жену графа, но надолго ли? Наверно, он соскучился по вам, дорогая Мираэль, да и вы девушка красивая и приятная — как мужчине не соблазниться? Но скоро ему приесться однообразие, и что нам, бедным женушкам, останется? Терпеть очередную любовницу и делать вид, что так и надо… Вы уже задумывались об этом, госпожа графиня?

«Какая она неприятная, — раздраженно думает Мираэль, тем не менее улыбаясь, будто какой-то шутке, — А если я сейчас как бы случайно опрокину на нее чай — как громко эта мымра будет кричать?»

— Мой вам совет, — неожиданно проникновенно говорит Вуалье, резко наклоняясь в ее сторону, — Ни в коем случае не позвольте себе забеременеть! Как только понесете — муж тут же охладеет к вам, так как вы уже не сможете удовлетворить все его… желания. А он, как я слышала, человек очень страстный. Кстати, изумительные кружева! Андалайские, да? Раньше вы так не обматывались. У вас такие красивые линии плеч и шеи, а вы скрывается эту красоту… Или что-то другое?

Женщины понимающе переглядываются и улыбаются. Но не насмешливо. А вполне себе по-доброму. И даже с некоторой завистью.

— Ах, молодость! — как-то по-особенному восторженно вздыхает маркиза.

— Не завидуйте — все в наших руках! — смеется сидящая по левую от нее руку дама, — Чувствуете, как пахнет в доме? Признайте, Мираэль, это какие-то особые духи, да? Они кружат мужчинам голову! Только слепой не заметит, как на вас смотрят молодые щеголи, совершенно не стесненные вашим замужним положением!

Уже предчувствуя вопрос от той же злополучной Вуалье (что-то вроде «Приглядели себе кого-нибудь?»), Мираэль поспешно указывает на блюдо с миниатюрными пирожными:

— Попробуйте, милые мои! Если вам нравится этот запах — а это всего лишь розы и апельсин — то вам понравятся и эти пирожные! Тесто с апельсиновой цедрой, а начинка — из розового варенья, взбитого со сливками. А эта крошка — засахаренные лепестки…

Спустя пару секунд от женщин полетели комплименты.

— Как изысканно!

— И как сладко!

— Ваша кухарка — чудо! Попросите ее поделиться рецептом с моей!

Девушка с облегчением выдыхает. На время знатных лакомок получилось отвлечь. Можно немного отдохнуть.

Жаль, что от уже брошенных слов так просто не отдохнуть. И приходится жить с их последствиями, отравляющие сердце сомнениями и…

Ревностью?

— Я бы хотела завтра поехать в королевский сад, — сообщает за ужином мужу Мираэль, — Что скажешь? Разрешишь?

— А почему я должен запретить? — хмуро спрашивает Аттавио, не отвлекаясь от очередного письма в своей руке. И одновременно ловко отправляет в рот один кусочек мяса за другим, игнорируя овощи и картофель.

— Хорошо, — кивает девушка спокойно, — Я возьму бричку.

— Лучше карету с шестеркой.

— Как скажешь.

— Одна?

— В компании двух дам. Их инициатива.

— Я понял.

Несмотря на это незамысловатое перебрасывание емкими фразами, Мираэль удовлетворенно кивает. В этом весь Аттавио. И в то же время, если вспомнить далекое прошлое, — раньше не было и того. Всего в паре слов была хорошо завуалированная забота о ней, но графиня «слышала» ее и просто не могла оставаться равнодушной. Даже беря во внимания занятость мужа, он беспокоился. Пусть и скупо. Пусть столь емко и почти незаметно.

Она научилась различать эти незаметные нотки и сигналы в его речи и тоне голоса, чтобы тихонько млеть и радоваться…

На самом деле ей не хотелось ехать ни в какой сад. Тем более — королевский, где праздно живущие дамы проводят непозволительно много времени. Какой смысл в шатании? Разве что — надеяться на встречу с кем-нибудь из королевской семьи?

Но и этого Мираэль было не надо. Куда как с большим удовольствием она провела бы день дома, в библиотеке, за книгами… Или за домашними хлопотами, к которым прикипела, чувствую потребность прикладывать собственную руку в создании домашнего уюта…

Покончив с едой, Аттавио скупо благодарит дворецкого и прислугу за ужин, а ее — за компанию — и отправляется в свой кабинет. Опять работать. Мираэль же некоторое время сидит в столовой, смакуя чай и пирожные собственного приготовления, а после — идет в библиотеку. Собственноручно зажигает несколько лам, чтобы немного почитать перед сном.