– Ты как, в порядке? – поинтересовался Люц.

– Что случилось? – спросил Мартейн, приподнимаясь на локтях. Он лежал на улице, около дома Бардезана.

– Ты внезапно упал в обморок, и я поспешил за стражей, чтобы вынести тебя на свежий воздух. Ты не болен?

Лекарь встал и отряхнул одежду.

– Нет. Просто голова закружилась, со мной все в порядке. На сегодня мы закончили, Люц, мне надо отдохнуть.

Позже, уже в своей комнате Мартейн осторожно засунул руку за пазуху и, вздрогнув, достал оттуда огненно-красный лист в золотистых прожилках. Тот лежал на его ладони, скукожившись, словно убитое насекомое. Мартейн поднес его к уху, но ничего не услышал.

Лекарь спрятал его обратно.

Верховному Священнику Церкви Близнецов в Бороске,

Освильярду ди Абаала.

Прошу предоставить мне доступ к телам всех умерших за последнюю неделю, которые еще не преданы земле. Есть вероятность начала эпидемии в городе. Необходимо тщательное изучение тел граждан на предмет проявлений болезни.

Мартейн Орф,

лекарь третьей ступени медицинского факультета

Университета Гамменгерн.

– Пожалуйста, господин Орф, проходите, – священник проводил Мартейна в небольшую комнату на задворках Собора, которая служила ему кабинетом.

В отличие от интерьера самого храма, комната эта отличалась подчеркнутой скромностью. Вместо массивной люстры из костей и черепов – обычная лампа. Стены не покрывали сплетающиеся узоры из хребтов и ребер, просто штукатурка. Стол, шкаф, кресло, два стула, несколько полок с книгами, через окно льется утренний свет.

Хозяин комнаты больше походил на средней руки купчика, чем на священника: кругленькая комплекция, венчик седых волос, опушивший розовенькую лысину, подслеповатые, часто моргающие глазки за круглыми очками, морщинки, словно прорисованные аккуратным тонким пером на сдобном тесте.

– Простите великодушно, что заставил ждать, но сегодня такой кавардак! Приготовления к Фестивалю, сами понимаете… А еще это возмутительное происшествие сегодня ночью, просто голова идет кругом! Пожалуйста, присаживайтесь.

Мартейн пробормотал что-то о неотложности своего дела, но сел на предложенный стул. Освильярд отпер ключом небольшой деревянный шкаф, достал бутылку вина и два серебряных кубка.

– Я, к слову, довольно сдержанно отношусь к традиции пить исключительно из черепных чаш. Во время ритуалов – да, бесспорно, но Близнецы, да пребудет слава их, могут ведь снисходительнее относится к нашим бытовым нуждам, – тараторил маленький священник.

Мартейн повертел в руках предложенный ему кубок. На нем был выгравирован несколько легкомысленный сюжет: нимфа Шепчущего Леса убегала от охотника, который целил из лука в ее мягкое место.

– Господин ди Абаала, по поводу моей просьбы…

Священник изобразил удивительную пантомиму. Он замахал ручками, потом прижал палец к вытянутым, словно в поцелуе, губам и подмигнул. Потом аккуратно налил вино в кубок Мартейна и сделал жест, как будто пьет.

– Ну как?

– Распанское, сорок шестого… на мой взгляд, – сделал осторожный вывод Мартейн, пригубив вино.

– В точку! Не какая-то южная кислятина, крепкая северная лоза! – крайне довольный Освильярд налил и себе. – Только на Севере еще не разучились делать настоящее вино!

Кресло из резного дерева было высоким, и ноги маленького священника не доставали до пола: он презабавно болтал ими в воздухе.

– Как приятно наконец-то поговорить с цивилизованным человеком! Здесь, на Юге, поверите ли, господин Орф, даже не с кем толком обсудить политику, науку. У местных на уме только магические фокусы и банальная рубка на мечах! Мы, северяне, должны держаться друг друга, – Освильярд фамильярно похлопал Мартейна по колену.

– Полностью согласен, господин ди Абаала, – Мартейн широко улыбнулся. – Надеюсь, ради северной солидарности, мое дело…

– Цивилизация и наука рука об руку пришли когда-то в эти земли с Севера, и мы с вами, господин Орф, как представители этого благословенного края, не можем упасть в грязь лицом перед здешними дикарями! Наука! Признаюсь, люблю ее всем сердцем. Даже в этом захолустье я стараюсь следить за последними достижениями Университета. Подумать только: увеличительные стекла! Я и шагу без них теперь ступить не могу! И, скажу вам по секрету, я время от времени тоже балуюсь наукой, ставлю, знаете, маленькие алхимические опыты, ха-ха. Ничего серьезного, лишь для собственного удовольствия: колбочки, мензурочки, травки, порошочки вызывают у меня самые теплые чувства.

– Приятно удивлен, господин ди Абаала. Честно сказать, я ожидал более… консервативного подхода с вашей стороны, и, смею предположить, моя просьба вызовет прилив искреннего энтузиазма от такого преданного почитателя науки как…

– Я ценю модернизацию, господин Орф! И сам, в меру своих скромных сил, внедряю некоторые усовершенствования в замшелые обряды нашей церкви. Вместо костной муки, которой мы обычно покрываем лица, я придумал использовать пшеничную! Чтобы преодолеть южную косность, ха-ха, – вовсю каламбурил маленький священник. – Веки и губы мы сейчас мажем только ламповой сажей, а не как раньше – пеплом сожженных животных, так цвет получается в три раза гуще!

– Весьма прогрессивный подход.

– Но варварство у южан в крови, господин Орф. Неслыханное дело: сегодня ночью из храма была похищена реликвия – десница святого! Скажу больше, только между нами: вчера у благородного дома Дуло также была похищена их реликвия! Какие времена близятся, если в людях не осталось никакого почтения к святым мощам?

– Времена близятся самые свирепые, господин ди Абаала, и этому причиной вовсе не кража мощей, смею вас заверить.

– Что? О чем вы говорите?

– Я не исключаю, что близится моровая болезнь, самая страшная, какую только можно представить.

– Какой ужас! – всплеснул ручками священник.

– Один человек уже болен. Возможно больше. Вчера я провел вскрытие одной из крыс, вырвавшихся из Подземелья, и обнаружил некие… аномалии, скажем так.

– То есть вы разъяли мёртвое тело на части без ведома церкви и без необходимого ритуала, – священник шутливо погрозил пальчиком. – Нехорошо, господин Орф! Прощаю вас только во имя науки!

– Как вы понимаете, в своем письме под тщательным изучением тел я подразумевал именно вскрытие.

– Да, да, я понимаю, – священник выглядел рассеянным, в одной руке – традиционные четки из фаланг пальцев, скользят, журчат, с необыкновенной быстротой выстукивая какой-то знакомый ритм.

– Могу ли я рассчитывать на ваше содействие? Если вы не против, нам надо немедленно…