Игры и без нас обещали быть самыми яркими, пышными и грандиозными! Хотя бы потому, что Арена будет открыта аж три дня подряд. Бои, скачки, представления акробатов и лицедеев, сражения с тварями и людьми, как один на один, так и многолюдные. Обещали даже бой двух сотен воинов, а это уже почти целая война по мерках Северных островов. Солнцезарные тоже покажут свои умения. Словом, посмотреть будет на что!

На сей раз я решил не скупиться и взять хорошие места, поближе к арене. Для того в день игр мы вышли с утренней зорькой и уже с порога поняли, что опоздали. Улицы были запружены людьми, паланкинами и всадниками. Даже громкоголосые глашатаи охрипли, устав очищать дорогу перед своими господами. Хальфсен проскользнул к ближайшему паланкину, коротко переговорил с господином внутри и махнул мне рукой.

— Благородный Комнини обещает нам пять илиосов, если мы расчистим ему дорогу на Арену.

— Пусть лучше пообещает место рядом с собой! — буркнул я, но идея толмача мне пришлась по нраву.

Хальфсен заменил горлопана, а мы окружили паланкин и поспешили вперед, расталкивая тех, кто не успел убраться с нашего пути. Если вдруг кого и обидим, вина ляжет на фагра, а уж он как-нибудь с этим разберется.

Комнини не подвел, и мы прошли сквозь врата вместе с ним, только сели не под навес на мягкие подушки, а чуть поодаль и на каменные скамьи. Огромная чаша Арены уже понемногу наполнялась народом, и меня снова поразила ее величина. Тысячи людей, собранные в одном месте! Это пугало и навевало всяческие дурные мысли. Как можно было захватить город, в котором есть такая Арена? Неужто фагры — овцы, а сарапы — волки? А мы тогда кто? Мошки?

Солнце еще не успело отскочить от края земли, как уже вся Арена была переполнена. И я видел, что многие пришли с мешками, откуда явственно пахло снедью, и с кувшинами, как и мы. Тоже собирались просидеть здесь до самой ночи! Разве что сарапы, занявшие часть нижних скамей, сидели с пустыми руками.

Последним занял свое место годрландский конунг с женой и приближенными, а Набианор не пришел вовсе. Может, потому, что в первый день, особенно в начале его, были назначены самые скучные бои?

Хальфсен с Лундваром скрылись где-то в глубине построек, как только мы пришли, чтобы подготовиться к своим сражениям. Потому мы безо всякого интереса выслушали длинную приветственную речь, сказанную сначала на сарапском, а потом и на фагрском языке. Я мог спросить у Коршуна, о чем там было, но зачем? Затем вышел солнечный жрец, коего легко было узнать по выбритой макушке и рыжему балахону, и тоже немало наговорил. Люди вокруг часто делали уже привычный знак руками, кланялись. И лишь потом начались игры.

По всей Арене наставили широкие клетки без крыши, в каждую зашло по человеку, среди них был и Хальфсен. Видать, решили начать с заранее проданных боев для карлов. Если ждать, пока они будут биться один на один, люд заскучает, а вот так мы могли выбрать, за кем веселее смотреть. И многие уже начали спорить, какой из воинов первым прикончит свою тварь, и хотя тварей-то пока видно не было, выбирали по оружию и стати карлов.

В полу каждой клетки открылся провал, откуда выпрыгнуло по одной твари, причем все они были одинаковыми. Я не ожидал увидеть здесь гармов, с которыми сражался еще карлом в Хандельсби. Откуда у Арены столько тварей? Неужто их нарочно разводят? О заказах на ловлю я до сих пор не слышал.

Бои уже начались. За криками зрителей не были слышны стоны и вопли самих бойцов. Кого-то терзали твариные клыки, кто-то еще отбивался, а кто-то успел зарубить своего противника и сейчас наслаждался благодатью. Хальфсен пока уворачивался и примерялся к гарму. Эх, наш толмач родился и вырос в Альфарики, потому не слыхал о гармах и не знал, что те поодиночке не особо опасны. Лишь бы ему хватило силы и ловкости после бестолковой голодовки.

Я бы пробудил стаю, но боялся, что только помешаю. Хальфсен не привык пока к моему дару, да и толку с него сейчас, когда мы все на скамьях, а дары других не передаются?

— Хальфсен, давай! — прокричал рядом Рысь.

Те, кто закончил бой, стояли возле трупов и ждали. Выжившие твари рвали тела павших воинов и глотали куски парного мяса. Если Хальфсен не справится, как мы будем его хоронить? Как кучу полуобглоданных костей?

— Давай! Бей!

Даже хорошо обученный Магнус в свое время не сладил с гармом. Не стоило соглашаться на тварь с Арены. Лучше бы Хальфсен бился под моим присмотром! Не таким, как сейчас, а толковым, где я бы смог его вытащить.

На плечо с силой надавила чья-то рука. Тулле?

— Сиди и смотри, — в ухо сказал он. — Это не твой сын, а всего лишь воин, чей путь ненадолго совпал с твоим.

Да разве ж я вставал?

Хальфсен извернулся, с трудом уклонившись от зубов твари, и наконец полоснул ее мечом. После, видать, охрабрел и накинулся яростнее, высекая на гарме всё новые и новые темные полосы. Вскоре тварь упала и всё же издохла. Я едва успел коснуться дара и застать всполохи долгожданной шестой руны толмача.

До окончания самого последнего боя пришлось немало ждать. Горемыка бегал по клетке из угла в угол и никак не мог ткнуть копьем в несчастную тварь, хотя остальные копейщики первыми добили своих гармов. Уж больно оружие подходящее под таких тварей!

Под конец зрители уже и освистывали последнего бойца, и швыряли в него объедки, и кричали служителям Арены, чтоб добили хоть кого-то в той клетке, и не обязательно гарма. Когда же копейщик споткнулся, и тварь прокусила ему лодыжку, люди радовались и подбадривали именно Бездново отродье. Хотя я помнил, как в прошлый раз эти же зрители шарахнулись в стороны от случайно прорвавшейся к скамьям твари, ломясь по головам своих соседей и топча их тела.

Пока рабы уносили трупы, разбирали клетки и засыпали потемневшие места свежим песком, на Арену вышли фигляры и акробаты.

И так волна за волной шли бои и представления. Сражения карлов все против всех до первой крови. Полуодетые девицы, взмахивающие лентами под музыку. Мальчики, взлетающие в небо с огромных качелей. Конная охота с короткими копьями на лис. Красивый желтый зверь с пышной гривой, похожий на огромную кошку, лениво гонялся за антилопами и рабами. Рабов догнать было легче. Еще толпа людей, одетых в вычурные одежды и со странными личинами, которые широко размахивали руками, что-то выкрикивали, пританцовывали и даже сражались деревянными мечами. Я такое уже видел, с карликами, но в тот раз было смешно, а сейчас просто непонятно.

— Они рассказывают и показывают старые сказания, — раздался вдруг голос Хальфсена.

Наш новоиспеченный хускарл наконец добрался до нас. Мы все его поздравили с шестой руной и, конечно, поинтересовались насчет дара. Зря он голодал три дня или нет?

— Поначалу я старался думать лишь о том, что хотел, но потом всё позабыл. Видел лишь ту тварь, ее клыки, слышал крики умирающих рядом. А дар…

Хальфсен хлопнул по пустому поясу без ножа. Он мечтал заполучить каменную кожу, чтобы никто из ульверов не отравился твариной кровью, видать, хворь Лундвара его так опечалила. Только вот как проверить, если ни у кого нет с собой оружия? Вдруг Живодер схватил руку Хальфсена и вгрызся в нее зубами.

— Не, нет камня, — сказал безумный бритт, оскалив окровавленные зубы.

Я рассмеялся, только сейчас осознав, что Хальфсен цел, здоров и даже с руной.

Набианор появился под вечер, когда разгоряченные кровью зрители уже предвкушали самое главное событие дня — выступление Солнцезарных.

Пророк прошел в особое место, обустроенное ради него. Оно походило на просторный зал без одной стены. Там стояли мягкие ложа, столики с фруктами и напитками, девушки с опахалами, ароматические курительницы, по бокам свисали тончайшие занавеси, чтобы Набианор мог закрыться от чужих глаз. Помимо ближайших соратников, одетых в длинные светлые халаты до пят, его окружали и воины в блестящих панцирях и с оружием. Наверное, та самая личная дружина. Я высматривал среди них Клетуса, но безуспешно, шлема и брони на таком расстоянии делали всех воинов одинаковыми.