Едва я открыл дверь, как чуть не столкнулся с человеком, стоящим у нашего порога.

— С дороги! — рыкнул я и поспешил дальше.

Вслед за мной вышли Лавр, Хальфсен и Рысь.

— Прошу прощения, вы норды, что ищут найма?

Я отошел на десяток шагов, когда сообразил, что вопрос мне понятен и без толмача. Остановился, подумал чуток и вернулся к нежданному гостю.

— Ты кто?

Плавные черты лица, совиные черные глаза, прямой нос, будто вырастающий изо лба, черные блестящие кудри на макушке, гладкие, без малейшего пушка, щеки и яркие красные губы. Фагр, одна руна, с виду вроде парень, но весь неприятно округлый и мягкий.

— Я раб благородного господина Сатурна Пи́стоса. До моего господина дошли слухи, что вы ищете службу, а ему как раз нужны сильные воины. Я пришел, чтобы пригласить вашего предводителя в дом господина.

— Я предводитель, — сказал я. — А еще я спешу по важному делу. Лавр! Показывай, куда идти!

— Если вы не возражаете, я пойду с вами. Господину не понравится, если я вернусь один.

Я не возражал. Пусть идет, куда хочет, дорога-то общая. Так что фагр засеменил следом.

— Значит, ты раб? — спустя какое-то время спросил я. — А откуда тогда руна?

— Руна? — удивился фагр. — Ах да, ваш народ называет это рунами. У всех рабов моего господина по одной руне, даже у женщин. Мой господин полагает, что так рабы больше работают и меньше болеют, а женщины реже умирают родами. При этом они не так уж и сильны, и любой воин легко справится с рабом, если тот обезумеет.

— Ты хорошо говоришь по-нашему, — заметил Рысь.

— Благодарю. Я помогаю господину вести беседы с людьми из разных стран.

— Зачем ему целый хирд?

— Хирд… если не ошибаюсь, это воинский отряд, да? Увы, я не ведаю замыслов моего господина. Но знаю, что мой господин весьма уважает храбрость северного народа, часто берет нордов на службу, даже немного понимает вашу речь.

— А чем занимается Сатурн э-э-э… — подал голос Рысь.

— Пистос. У моего господина обширные интересы. У него есть виноградники на юге, он покровительствует разным мастерам, помогает им с сырьем и продажей товара.

— Так зачем ему мы?

— Как я уже говорил…

Что там говорил этот раб, я уже не стал слушать, потому как мы пришли к дому Жирных. Рысь метнулся и затарабанил по двери, а когда ее едва приоткрыли, дернул на себя, отпихнул трэля и ворвался внутрь. Я и Хальфсен за ним.

— Где твой хозяин? — заорал я на перепуганного раба и лишь потом узнал его.

Это же тот самый карл, которого Отчаянный чуть не придушил из-за девки. Ему явно не везло с нордами.

Из комнаты выскочили воины-хускарлы, расхлябанные, без доспехов. Они едва успели схватить мечи. Хотя они-то успели, а я, как распоследний дурень, выскочил из дому с одним поясным ножом, даже любимый топорик позабыл. Это всё из-за жары!

Воины тоже закричали, наставив мечи в мою сторону. Я требовал позвать хозяина, карл, прижатый мной к стене, что-то верещал. Хальфсен пытался высказаться, но его голоса вообще не было слышно. На лестнице показались чьи-то ноги. Показались и тут же исчезли.

Разозлившись, я швырнул раба на воинов. Рванув следом, я выдернул меч у правого, заодно вывихнув ему запястье, врезал левому в челюсть, подбил ему ногу и, когда он упал, наступил на его меч. Затем указал острием на правого.

— Зови хозяина. Хальфсен! Скажи ему!

Но вместо нашего толмача на живичском вдруг заговорил фагр, о котором я уже забыл. Только говорил он гораздо дольше, чем требовалось.

— Достойный хёвдинг, — затем обратился он ко мне. — Опустите меч. Сейчас они позовут своего господина. Только я умоляю больше никого не трогать. Я дал слово от имени господина, что ты хочешь лишь поговорить и не собираешься проливать кровь. Уверяю тебя, господин Сатурн Пистос весьма трепетно относится к своему слову.

Я готов был поклясться бородой Фомрира, что в нордском языке нет тех слов, что говорил безднов фагр, но меч все-таки опустил.

Хускарл с поврежденной рукой злобно зыркнул на меня и пошел вверх по лестнице. Второй же лежал, сплевывая кровь и осколки зубов.

— Твое воинское мастерство воистину достойно высоких похвал. Уверен, что ты мог бы прославиться, выступая на арене, — сказал фагр.

— Мое мастерство, то самое… достойно, ага. Да только с нордами я б так легко не сладил. Вот чего он вцепился в свой меч? Схватился бы за нож и воткнул мне в ногу! А этот подпустил меня слишком близко! Кто ж отдает свое оружие врагу?

Наконец к нам спустился Жирный, не тот, который Хотевит, а его родич, имени которого я так и не узнал. Причем вид сделал такой, будто и слыхом не слыхивал, как мы тут орали. Удивился, мол. И как давай чесать языком… Хальфсен раза три начинал пересказывать, да всё время сбивался и потому замолк.

Жирному ответил фагр. Потом снова заговорил Жирный. Потом снова фагр…

Кто к кому, спрашивается, пришел? Может, мне и вовсе уйти? Пусть наговорятся вдоволь…

— Эй! Раб Сатурна Пистоса! У меня дело к этому живичу! Заткнись и дай мне с ним поговорить!

— Разумеется, — сладко улыбнулся фагр, от чего меня передернуло. — Я всего лишь убедил этого уважаемого господина не звать стражу и не писать на вас жалобу. Сказал, что вы пришли побеседовать с ним, а его не блещущие умом воины набросились на вас с мечами.

Жирный ширил ноздри от злости, но стерпел и даже махнул рукой, приглашая нас пройти в другую комнату и присесть.

— Жирный! Безднов ты прощелыга! Не вышло обманом, решил измором нас взять? Уговор каков был? Твой род нас кормит, пока долг не вернет! Коли надоело кормить, так возвращай наше серебро! Иначе мы каждый день к тебе столоваться будем ходить!

Хальфсен открыл было рот, но фагр тут же перебил его:

— Достойный хёвдинг! Позволь, я буду пересказывать твои слова этому уважаемому. А ваш толмач пусть проверит, верно ли я говорю. Но перед тем бы хотелось понять, в чем суть ваших разногласий.

— Тебе-то какое дело? — буркнул я, но не со злости, а скорее от досады на самого себя.

Ведь выходит, что этот мягонький раб только что ну, не то чтобы спас наши шкуры, но всё же выручил. Я за собой вины никакой не ощущал, это ведь Жирный нас обманывать вздумал, и воины его и впрямь первыми напали. Хотя не совсем напали, просто мечи выставили, как будто это может кого-то остановить… Но вдруг по их годрландским законам я был где-то не прав? Тогда с нас могли потребовать виру в пользу Жирных, а наше серебро всё у тех же Жирных…

— Мой господин приказал привести тебя до полудня. Чем раньше ты закончишь свое дело здесь, тем скорее я выполню приказ. Ты же не откажешься пойти со мной к господину?

— Не откажусь.

Рысь наскоро объяснил, в чем суть наших отношений с Жирными, упомянул и про договор, и про законника, только не стал рассказывать, откуда взялся долг.

Фагр слушал, наклонив голову набок. Так он еще больше походил на сову. Затем он заговорил с Жирным. Я разбирал лишь отдельные слова, чаще всего «серебро» и «долг». А может, это я запомнил их крепче остальных?

Пока они беседовали, я задумался, а где же Хотевит? Не поверю, что он струсил и решил отсидеться, не такой он человек. Да и в спину он бить тоже не станет. И Дагна… Уж она-то не понаслышке знает, как жадные ярлы могут обманывать нанятый хирд. Вспомнить хоть бы ярла Торира Тугую Мошну! Он вроде не отказывался платить нам, но только не сразу, а когда-нибудь потом, и без Дагны нам бы пришлось попусту торчать в его Темном заливе, ожидая свое серебро. Значит, этот Жирный их куда-то выпроводил. Вот только на что он рассчитывал? Уж явно не на то, что мы будем терпеть и жрать всякое дерьмо. Вон, даже воинов нанял! Причем не каких-то дешевых, а аж хускарлов! Поди, мы наели бы меньше!

И вот только тут до меня дошло, о чем говорил Коршун.

Жирный ведь на то и надеялся. Он хотел, чтоб я пришел к нему и напал на его воинов, а потом бы он обвинил нас и либо потребовал бы большую виру, либо как-то вывернулся, чтоб не возвращать нам долг.