Она поводила лучом фонарика влево-вправо, заприметила какое-то поросшее мхом бревнышко и уселась на него, доставая из кармана сигареты.

— Знаю я, где мы, — сообщила она мне, чиркая зажигалкой. — Вон там, совсем рядом, тропа, по ней мы дойдем до перешейка, который остров с сушей связывает. Ну а дальше все просто. Сначала через соснячок, где раньше староверы обитали, ну а потом в горку полезем, к мегалитам.

— Звучит оптимистично, — я присел рядом с ней, — считай, что ты меня приободрила.

— Как думаешь, что ждать? — затянувшись, тихонько спросила она. — У тебя в этих фокусах-покусах опыта все же побольше. Сам понимаешь, у меня профиль-то другой. Колдуны, вурдалаки, оборотни — тут все просто и ясно. Ну, не так просто, конечно, но… Ты понял, короче. А здесь не знаешь, чего ждать.

— Хочешь верь, хочешь не верь — без понятия, — признался я. — И даже не думаю об этом. Сколько в голове ни верти разные варианты, вводных настолько мало, что даже наткнувшись на нужный, ты этого не поймешь. Потому просто пойдем и будем действовать по ситуации.

— Еще раз — девку в жертву приносить не дам, — еле слышно прошептала оперативница, показав на Белозерову, которая опять о чем-то спорила с Аркашей. — Если на то пошло, лучше в самом деле твоего лодыря этим древним скормим.

— Что слышу? — без тени иронии отреагировал я на ее слова. — Слуга закона все же расставил приоритеты? А как же беспристрастность и непредвзятость?

— Бесит он меня, — призналась Светлана. — Даже не поведением своим, тут ладно. Мутный слишком, а я этого больше всего не люблю. Да ты же и сам все видишь?

— Вижу, — не стал скрывать я. — Просто вида не подаю. Он так — и я так. И ты бы тоже особо свое «фи» не выпячивала. Толку ноль, понимаешь? Аркашка от твоей обструкции даже не почешется, а зло дополнительное затаит.

— И что с того?

— Ничего. Просто чем больше дрязг в группе, тем мы слабее. Мы не кулак, мы растопыренные пальцы, причем один из них охотно подставит под удар другого, подвернись такой случай. Не поможет, а подставит. Разницу чуешь?

— Чую, — вздохнула Метельская, выпустив облачко дыма.

— Вот. Раз уж мы теперь как мушкетеры, где один за всех, то и держаться надо соответственно. — Я щелкнул ее пальцем по носу, после чего она удивленно выпучила глаза. Как видно, давно никто ничего подобного с ней себе не позволял. — Но и это не все. Ты смекни — Хозяйка нам первое задание выдала какое? Пойти к каким-то реликтам из допотопных времен и отнять у них артефакт. Что ж дальше она учудит, если все уже так жестко? Я вот даже думать на эту тему боюсь.

— Там огоньки какие-то, — сообщила нам Марина, подходя. — За озером.

— Само собой, — усмехнулась Метельская, делая еще одну затяжку, а после туша сигарету. — Там цивилизация. Там жизнь! Пляж «Золотой песок», дайвинг, вейкбординг, яхтинг, кафе с шашлыками, многозвездочный коньячок и даже школа Федора Конюхова.

— Кого? — опешила Белозерова.

— Ну, Конюхова. — Светлана сначала руками обвела вокруг своего подбородка, как видно обозначая бороду, а после свела их над головой, надо полагать, имитируя воздушный шар. — И вообще — чего ты удивляешься? На Тургояке это не самое большое диво. У нас тут, например, медузы есть. Южноамериканские.

— Господи, а они-то откуда? — изумился Аркаша. — Вода же пресная? Да и холодная наверняка, знаю я такие озера.

— Рядом с Тургояком еще одно есть, Инышко называется, — пояснила оперативница и свела указательные пальцы рук вместе. — Они вот так друг с другом. Инышко куда мельче и теплее, там даже в начале лета купаться можно. А еще, по слухам, Пугачев в него бочку с золотом при отступлении сбросил, думая, что после ее легко найдет — мелко ведь. Только он не знал, что дна там два — одно торфяное, другое настоящее, природное. А между ними — вода. Вот поэтому там дайверы нырять любят — и на диво дивное глянуть, и золотишко поискать. Один такой, рассказывают, на своем снаряжении личинку медузы из Южной Америки привез, а та возьми да и приживись. Вот так и стало на Урале одной изюминкой больше.

— Воистину — чудны дела твои, Господи, — поднялся я с бревна. — Ладно, пошли. Чего ждать-то?

— Хочу туда, — показала Марина на дальние огоньки и тоскливо продолжила: — Хочу в душ, шашлыки, апероль и песню про горький вкус большой любви спеть. Ну или просто водки.

— С аперолем и шашлыком никак, — протянул ей Аркаша барбариску. — Всё, что могу предложить.

— А нам прямо всем надо возвращаться? — глянула на меня девушка. — Нет, я разговор ваш слышала, но…

— Всем, — подтвердил я. — Такие правила.

— Да ты не спеши, малая, — хлопнула ее по плечу Марго. — Может, мы до рассвета еще и не дотянем. Тогда грустить не о чем станет.

— Очень оптимистично, — прошуршала фантиком Белозерова. — Просто невероятно.

Мы двинулись вперед по той тропинке, наличие которой предсказала Метельская, пересекли перешеек и оказались на острове.

— По ходу туда. — Повертев головой, оперативница двинулась вперед. — Давайте-ка развалины стороной обойдем. От греха.

— Нам уже начинать бояться? — опасливо, но все же немного саркастично осведомилась Марина. Кстати, она теперь все время старалась держаться поближе ко мне, как видно решив, что в этом случае ей ничего не угрожает.

— В меру бояться никогда не вредно, — назидательно ответила ей Марго. — Моя бабушка, например, подобное поведение называла предусмотрительностью и даже благоразумием, ничего позорного ни в том, ни в другом не находя. А я, дура, не слушала умную женщину, потому как-то раз вместо того, чтобы сдать назад и уйти туда, где играет музыка, полезла куда не следует. В результате умерла и теперь вот таскаюсь с вами по этой темноте.

— Зато у тебя шансов выжить больше, чем у любого из нас, — отметила Метельская. — Даже если по горам выбираться.

— Почему? — заинтересовалась Марина.

Марго повернулась к ней, ее глаза сверкнули красным, а клыки приподняли верхнюю губу.

— Твою-то мать! — вскрикнула Белозерова. — А я думала — показалось тогда, что она кровь из пакета пьет. Думала — примерещилось спьяну. Мне и не такое доводилось видеть тогда, когда я… Ну, еще употребляла разное.

— На коксе сидела, — охотно подсказал ей Аркаша. — Ты про это?

— Именно, — зло выплюнула ответ Марина.

— Она вурдалачка, — пояснил я девушке. — И да, именно поэтому у нее живучесть больше, чем у нас всех. Только вот вряд ли и ей удача улыбнется, пойди она через горы.

— Солнце, — пояснила Марго. — Оно меня просто сожжет, потому что я, уж поверьте, ни одной пещеры и ни одного укрытия найти не смогу. Уверена в этом.

— Ну, если прямо сейчас переплыть озеро, а после… — начала было Метельская, но договорить не успела, так как ее перебил Аркаша, спросив:

— А там чего? — Он ткнул рукой в сторону берега. — Те самые развалины? Смотрите, около них какой-то движ присутствует.

И верно, там, где на фоне подсвеченного луной неба темнел какой-то бесформенный громоздкий силуэт, то и дело, то появляясь, то пропадая, мелькали лиловые огоньки, а через минуту к этом всему еще и некий унылый звук добавился.

— Поют, — недоуменно констатировал Стрелецкий. — Точно говорю — поют. Вроде как церковный гимн. Или что-то в этом роде.

— Желаешь уточнить, что именно? — осведомилась у него Метельская, в голосе которой появились нотки беспокойства, из чего я сделал вывод — что-то она нам про тот староверский скит недоговорила. — Если да — сходи проведай. Но мы ждать не станем.

— Что ты сразу на него нападаешь? — поинтересовалась у оперативницы Марина. — Он просто сказал.

— А я просто ответила, — парировала ее выпад Светлана. — Ладно, чего встали? Пошли уже в лес. От греха.

И я с ней согласился. Огоньков стало значительно больше, да и развалины подсветились каким-то зеленоватым пламенем, похоже, полыхавшим у них внутри. Не знаю, как Аркаша, но я точно не желаю знать, кто что там жжет и поет. И очень хорошо, что Хозяйке не понадобились какие-нибудь староверские фолианты, которые нужно добыть непременно в ночи. Не знаю, как там у мегалитов все сложится, но тут нам точно мало не показалось бы. Спинным мозгом чую! Вон даже рефлекторно отстегнул петельку от ножен, а после к пистолету потянулся.