Я прикинул, насколько сильно она мне сейчас нужна. По факту для начала достаточно первого шага, чтобы разобраться в логике её действия. Гораздо важнее, с точки зрения лидерства, развивать сейчас барьерную магию. Потому что если количество мортикантов я смогу увеличить, то с клириками совсем беда.

Как только выяснится, кто я такой (а это выяснится), церковь пойдёт на попятный и будет вставлять палки в колёса. Хорошо бы к тому моменту стать полностью самодостаточным.

Прикрыть во время читки найдётся кому, а заделывать порталы в итоге останемся только мы с Ломоносовым. Сомневаюсь, что Джон и Маэстро пойдут против системы, которую обожали всем сердцем.

Мы также можем посыпаться на крупных брешах. Этот вопрос надо проработать.

В остальном ничего особо не изменилось — добавился девятый круг, десятый уже был на подходе. Со следующим выбросом маны обязательно возьму. И вчера я на создание огненных ножей потратил на пять минут меньше — Ломоносов специально засекал.

Закончив рутину и позавтракав, я сказал своим, чтобы ждали только к вечеру, либо утром. Там как карта ляжет. Сегодня у нас была встреча с Терехом, и я не знал, сколько времени займёт процесс обучения. Мортикантам пока еды хватало, так что я мог смело припахивать бывшего родственника Пронских под личные нужды.

— Приветствую, мой Повелитель, — поклонился некромант третьего шага, когда я достаточно далеко отъехал с тропы, чтобы сбросить вроде бы случайного всадника — Христ не оставлял надежды разнюхать мои тайны.

— Веди, — велел я ему, и Терех побежал вперёд, а сам трусил верхом за ним.

Мы проплутали так часа два и, наконец, выбрались к хитроумно спрятанной землянке.

— Вы тут живёте? — спросил я, увидев, как тот привычно убирает в сторону травяную маскировку, сросшуюся с доской.

— Ага, — пыхтя, проговорил Терентий и позвал кого-то внутри, это оказался один из командиров подотрядов, двушка по рангу. — Присмотри за лошадью Повелителя.

Я спешился и отдал поводья верному слуге, а сам, пригибаясь, спустился по земляным ступенькам вниз, они были подозрительно чистыми вместе с полом помещения, куда мы вошли. Аккуратно досочка к досочке самодельный паркет выстилал пространство комнаты. На стены и потолок тоже не пожалели средств. В общем, получилась самая настоящая изба под землёй!

— Неплохо ты тут устроился, — я догадывался, что Терех, скорее всего, заставил мортикантов день и ночь пахать, чтобы соорудить мало-мальский учебный «кабинет» для Повелителя, но не стал на это указывать. Пусть думает, что я доволен.

— Да это так, мелочи, — отмахнулся тот и подтащил откуда-то витиеватый шикарный стул.

Я помнил его, он лежал на горе хлама у тех отступников, что мы истребили.

«Хм, от грабежа обычных жителей они перешли к грабежу некромантов. Что ж, это неплохо».

Полагаю, им и самим в радость пощипать ещё вчерашних угнетателей. В любой банде мортиканты — низшее звено, и к ним относились по-свински. Я тоже не подарок, и при любом случае напоминал им кто я, а кто они (это полезно для дрессировки). Но условный «Повелитель» давал им идею, лидера, за которым хочется идти. Не побоюсь сказать — смысл жизни, когда сама жизнь уже утрачена.

— П-присаживайтесь, — поклонился он и стряхнул крошки земли со стола, сам же себе поставил обычный табурет, и, положив руки перед собой, сцепил их в замок. — Итак, что вы хотите знать?

— Всё, — осмотревшись, сказал я и встретился с ним взглядом, он тут же опустил глаза. — Начни с мелочей, я мельком слышал термин Сопричастность, но никто толком мне его не разжёвывал. Просвещай, Пронский, — ухмыльнулся я и, откинувшись на спинку стула, положил одну ногу на другую.

Кто бы мог подумать, что потомок наших конкурентов в Громовце вот так будет бегать мне в услужение.

— Об этом нельзя говорить, но, как и обещал, все мои знания — ваши, мой Повелитель, — начал Терех, глядя в стол.

Он ещë побаивался невидимой руки Ложи, потому торопливо всё выдал, чтобы уж с концами предать альма-матер.

Пронский говорил и говорил, жадно вдыхая воздух, и постепенно осмелел, попросил прощения и сбегал за водичкой, а потом продолжил. Я смотрел на него и всё больше отвращения поднималось внутри от осознания, что из себя представляют некроманты. Услышанное мне не понравилось, и я не хотел подобным образом вступать в их «клуб».

«Не при моей жизни», — отрицательно покачал я головой.

— Хорошо, стоп, я понял, — прервал я его и ребром ладони коснулся стола. — Я против этого способа, Сопричастность забудем, уяснил?

— Д-да, Пов…

— Помолчи, — прервал я его, — теперь ещё раз подумай и скажи — есть ли другой способ сделать из меня некроманта? Может быть, он утрачен или почему-то не используется? Я хочу об этом знать.

— Вам придётся не по душе услышанное, — приуныл Терех.

— Говори.

Тот поджал губы и тоскливо посмотрел в сторону.

— Второй способ называется Отчуждение. Оно будет вас медленно убивать, каждый процентиль некромантии, эм… — запнулся он, — каждый процентиль некромантии станет для вас заразой. Её можно будет лечить, но на следующий день она снова появится. Чем сильнее вы будете становиться, тем больше вреда себе нанесёте, умоляю, Повелитель, не делайте этого. Сама Смерть поселится в вас. Вы не сможете даже использовать обряд забвения!

Он имел в виду технику церковников, когда тебе стирали сразу всю стихию. Либо в качестве наказания, либо добровольно. Многие богатые маги шли на это осознанно, чтобы сменить профиль. Тут всё просто: допустим, ты достиг своего пика в восемьдесят процентилей огня, но в вашем роде появился новый член, тоже с огнём и почти аналогичной силы.

Опытный маг стирал свою стихию и брал другую. Может показаться, что такие действия нелогичны, но это как раз таки ещё один путь самосовершенствования. Если маг захочет вернуть атрибут огня, то суммарно он затратит вдвое меньше усилий.

Поэтому места силы всегда были актуальны: как для новичков, так и для старичков. Многие так поступали для эффекта неожиданности, чтобы конкуренты готовились к одному типу магии, а по факту будет другой. Эти информационные игры тоже были частью интриг дворянства.

Некромантию, как при Сопричастности, так и при Отчуждении невозможно было стереть. Церковь, да и вся магическая наука не знала, как это сделать. Так что, если боль и страдания достигнут апогея — назад пути не будет. Сегодняшнее решение повлияет на всю мою дальнейшую жизнь.

«Зато не замараюсь в мертвяцкой мерзости», — подумал я и сжал ладонь в кулак.

— Приобщай меня через Отчуждение, — твёрдо заявил я ему и расплылся в хищной улыбке: он-то не в курсе о моей способности излечивать себя маной.

— П-повелитель, почему вы смеётесь? — испуганно сжался Терех.

— Потому что ты, ничтожная букашка, ещё не знаешь всей моей силы и смеешь мне сочувствовать. Приступай! — рявкнул я ему.

Тогда он вызвался провести обряд.

— Нужно нанести руну на ваше тело, Повелитель.

— Ты знаешь руническую некромантию? — с надеждой спросил я его, но Пронский отрицательно покачал головой.

— Только эту и для обряда Сопричастности. Увы, не интересовался рунами, задним умом крепок, простите, — глубоко поклонился он.

— Куда нужно нанести её? — отмахнулся я.

— На всё тело, мой Повелитель, раздевайтесь полностью.

Я снял с себя всю одежду и лёг на стол. Навредить он мне не мог — боится, а показывать слабость перед подчинённым — верный путь к падению дисциплины.

— Приступаю, — предупредил он и начал рисунок ножом с ног.

Я смотрел в потолок землянки и ощущал, как разрезается кожа. Иногда кругами, иногда треугольниками или другими символами, все они соединялись в общую сеть и сочились кровью. По бёдрам он перешёл к животу, груди, плечам и аккуратно, едва дыша, вырисовывал тонкие чёрточки на шее. Затем лицо: лоб, виски, щёки, линия на переносице и завершающая точка на подбородке.

Всё тело горело. Наконец, Терех убрал нож и прочитал вслух заклинание. Из рук равномерно распределился зелёный свет и распространился по всему телу, заставляя разрезанные канавки сиять. Меня приподняло в воздухе, вспышка, и я почувствовал, как все разрезы разом втянулись обратно, как будто их и не было. Тело и лицо зачесалось.