— Ну, это мы ещё посмотрим кому, — я повторил её жест.

Она покачала головой и закатила глаза.

— Сколько так молоденьких вас полегло на моём веку, — звучало как-то двусмысленно, но я спустил на тормозах, тем более дальше она, наконец, расщедрилась на действительно полезную информацию. — После этого ненормального находят сбитые из досок театральные подмостки, стулья там и прочее, — вздохнула она и скучающе перевела взгляд на открывшуюся вдруг дверь. — О-о, Иван Петрович, здравствуйте, здравствуйте, — ноги тут же исчезли со стола и дама, если её так можно назвать, радостно выпорхнула из своего гнёздышка. — Какими судьбами? Ах, это мне? Вы меня совсем балуете, Иван Петрович, я же на работе, — она махнула ресницами в мою сторону.

Сглатывавший слюну при виде прыгающих бубенцов ликвидатор посмотрел мне в глаза с тем мужским: «Выручай, брат». Я повернулся к Елене и кивнул.

— Ничего, я уже ухожу.

— Эм, а ничего брать не будете, Артём Борисович? — крикнула она мне в спину, я поднял руку и помахал. — Вот и отлично, празднуйте, наслаждайтесь жизнью. Нечего вам там делать, — досказать она не успела, потому что усатый Петрович ринулся в атаку и до меня донёсся её заставляющий стыдиться свинячий визг.

Я, конечно, не ханжа, но к чёрту такие приключения с гонореями и прочими весёлыми болезнями. Следующим, кого собирался навестить, был Бенкендорф. Тот удивился, увидев меня раньше времени.

— Что хотел? — сразу после приветствий спросил он.

Похоже, торопился куда-то. Впрочем, Христ не так прост. Причина, по которой мы ходим в рейды раз в неделю — его вторая работа в Тайной Канцелярии. Между вылазками члены команды могли делать что угодно: отдыхать, тренироваться, заниматься семьёй или как я напрашиваться в другие группы.

— Расскажи мне про Артиста, что за фрукт? — попросил я его.

Глаза Бенкендорфа не выдали какого-либо удивления, и он запросто поделился сведениями про эту банду отступников. Чем больше Христ рассказывал о неуловимых некромантах и их жестоком лидере, тем сложнее мне становилось сдерживать улыбку.

«Я сорвал джекпот».

— И когда мне ждать твоих новых приключений, завтра? — скрестив руки на груди, спросил шпик.

— Завтра? — весело повторил я. — Нет, Александр Христофорович, уже сегодня.

— Мать твою, Артём, ну что ты творишь? — не выдержал мой надсмотрщик. — Ты время видел? Пока доберёшься до леса, уже стемнеет, да и откуда ты знаешь, куда идти?

— В ратуше была информация…

— Они могут быть где угодно — возможно, уже вышли из той зоны.

— Вы не волнуйтесь, Александр Христофорович, я просто выполняю обещание, мы же договаривались, помните? Только человечку своему скажите, чтоб за нами не шёл — за его жизнь я отвечать не буду.

— Кто в составе группы?

— Я и Ломоносов.

После этих слов послышался шумный выдох.

— Просто доверьтесь мне.

Он, конечно, поломался, но затем мы обсудили ещё кое-какие детали, и я довольный вышел из кабинета, а Христ пошёл раздавать распоряжения.

— Собирайся, — сказал я Ломоносову, когда вернулся со своих прогулок, Ваня сидел поперёк в уютном массивном кожаном кресле, а рядом стояла широкая чашка с печеньками и крынка с молоком.

— Я не люблю все эти городские забавы, — отмахнулся он, — иди без меня.

— А мы не отдыхать идём, — я сбросил его ноги на пол, — работа есть.

Иван сглотнул и посмотрел в окно, за которым вечерело. Нотка подозрения прокралась в его глаза.

— А нельзя как нормальные люди…

— В том и дело Ваня, что я не нормальный, — склонившись над ним, ответил я, — и ты таким же станешь. Вперёд. Полная экипировка, мы в лес идём.

Наши сборы привлекли внимание остальных.

— Вернёмся завтра, — прервав все расспросы, сказал я, потом раздал указания, и мы покинули зачаровальню.

В кармане у меня лежал Сумеречный гем, а в жилетке на тесёмках и в кожаных футлярах висело три ножа: огненный, рунический и теневой. Помимо этого, я прихватил с прилавка двадцадку Ривки на воду. Лишняя скорость создания обычных заклинаний не помешает. Ломоносов обошёлся незачарованным клинком, и запасной прикрепил сбоку седла.

Мы незаметно покинули Бастион и по дороге припустили в лес. Карта отпечаталась у меня в голове. Я чётко знал, куда нам двигаться. Когда доехали до первых деревьев, солнце скрылось за горизонтом, и каждая тень от веток казалась притаившимся монстром.

— Не бойся, тут брешей нет, — успокоил я друга, но сам смотрел в оба, я-то знал, что неподалёку их шесть, но Ивана надо было успокоить. — Держи, — кинул ему помятый цилиндр, — бери след.

Ваня послушно сосредоточился на манапотоках, считываемых с головного убора, и открыл маназрение. Артист потерял свой реквизит в одном из налётов нашей группы быстрого реагирования, но маньяк приобрёл славу неуловимого некроманта, потому в последний момент сумел ускользнуть, бросив своих подчинённых.

— Я готов, — ответил Ломоносов, и мы поехали дальше, мимо высоких сосен, углубляясь в чащу.

Я не сумасшедший и знал — молодые порталы не пустят монстров гулять по округе слишком далеко, ведь их будет какое-то время сдерживать барьер — там в основном летающая живность. Утром сюда нагрянет прорва ликвидаторов, и всё зачистит. Монстры же с других брешей не сунуться на чужую территорию, пока порталы не раскрыты полностью. Об этом я узнал у болтливого Соловья.

А вот Ваня должен учиться безоговорочному доверию, а не обдумывать мои приказы. Преподам ему урок.

Мы шли довольно долго, лошади волновались и выдыхали пар — ночью в лесу холодно. Иногда до нас доносились приглушённые звуки хлопающих крыльев и писк. Вскоре и они стали привычными.

— Нашёл, — прошептал Иван и показал пальцем на восток, — их много, Артём.

— Ничего я знаю, просто отведи меня туда, — попросил я его.

Конь под Ломоносовым взбрыкнул и встал на дыбы, заржав на весь лес.

— Тише-тише, — я дотянулся до крупа испугавшегося жеребца и погладил его. — Всё хорошо, — так, приговаривая простые слова, я постепенно свёл уровень тревоги рысака до минимума, тотем лошади действовал безотказно.

Моя, например, была спокойна, будто в конюшне сейчас находится, а не посреди смертоносных тварей и некромантов-отступников.

— Спешимся? — спросил Иван, когда мы подъехали на расстояние, с которого ему виднелись вдалеке ауры наших врагов.

Я сжал в кармане Сумеречный гем.

— Нет, едем прямо к ним.

— Уверен?

Вместо ответа я сам выехал вперёд и бросил через плечо.

— Что бы ни случилось, не паникуй.

И сразу после этих слов мой спутник вдруг взволнованно ответил.

— Они заметили нас, Артём.

— Едем.

— Чёрт, ещё есть возможность убежать.

— Ломоносов! — раздражённо прорычал я, и он прикусил язык.

Со всех сторон трещали ветки, но на нас не спешили нападать. Из-за кустов цепко наблюдали люди с холодным взглядом и шли следом. Я их хуже видел, чем Иван, но вскоре мы вышли к большому костру, бросавшему отблески на высокую сцену, сколоченную из полусгнивших досок.

— Какая приятная неожиданность! — ударил нам в уши голос, Ваня ойкнул.

Это было так себе, потому что вскрик раздался возле нас, а мы никого не видели.

«Магия звука».

Говоривший использовал интонации циркового антрепренёра: слишком торжественные и вычурные.

— Добро пожаловать, мои поклонники, а вы поприветствуйте новеньких! — приказал он стульям с высокими спинками.

Мы не видели, кто на них сидел, но оттуда раздались вялые похлопывания невпопад.

— Не обращайте внимания на эту неблагодарную публику, — успокоил он нас, пока мы выезжали верхом к кострищу.

Я спрыгнул с лошади, и Ломоносов последовал моему примеру.

— Они просто стесняются. Итак, какой репертуар вы предпочитаете: комедию или может быт трагедию? — задумчиво спросили из ниоткуда.

Мы, наконец, смогли рассмотреть сцену поближе и сморщились от отвращения. Деревянный помост был украшен ещё свежими кишками, с которых капала кровь и выделения, красные пятна были повсюду, но на подмостках всё чисто. Вместо занавеса на металлической конструкции висел сшитый цыганской иглой кое-как кусок «ткани» из содранных человеческих кож.