К сожалению, лучшей охраны я предложить не мог, и это заставило меня призадуматься кое-над чем. В моей стремительно формировавшейся команде не было боевого костяка. Да, я мог брать людей из дружины отца для собственной безопасности, но вот так, чтобы выполнялись мои поручения — нет.
«Нужны матëрые воины и маги, причëм беззаветно верные и согласные идти за мной хоть в пекло».
Ломоносов потенциально один из них, но ему предстояло ещë пройти путь очищения от хвори, а бойцы мне нужны прямо сейчас. Причём не какие-то рядовые, которых надо всему учить, а уже состоявшиеся в своëм деле.
Я хотел набрать отряд, а не дружину или армию. И чтобы в этом отряде каждый был лучшим в чëм-то своëм. Поэтому деньги — это не единственное, ради чего я ехал в Вологду.
Но был один весомый нюанс: чтобы за мной пошли, надо и самому что-то из себя представлять. Из Громовца я уже выбрался, какую-никакую известность, и влияние там имел, теперь надо зарабатывать репутацию и в других местах. Именно поэтому, когда мы, наконец, добрались, я с ходу огорошил начальника гарнизона своим заявлением.
— Но вы же только приехали, Артëм Борисович, куда такая спешка? Навоюетесь ещë, — мягко сказал морщинистый седой мужчина со странной фамилией Шпульц.
— Андрей Викторович, не знаю, что вам тут про меня нарассказывали, но я приехал исполнять волю императора и отсиживаться в сторонке не собираюсь. Припишите меня к ближайшему рейду, пожалуйста.
«Кажется, нормально отыграл роль юноши-максималиста», — подумал я про себя. Шпульц выглядел порядочным человеком. Тем самым армейским волком, которому шакалы не дают подняться выше по карьерной лестнице, а его гордость не позволяет кому-то кланяться или выпрашивать чин.
Такие, как правило, до пенсии сидели на своих местах и качественно выполняли работу. Настолько качественно, что становились незаменимыми, а значит, большой геморрой искать им приемников.
Викторовича, очевидно, предупредили обо мне, и я примерно знал, о чём он сейчас думает:
«Скинули взбалмошного юнца на мою голову, да ещë и знатного, нянчится с ним теперь…»
В то же время я специально преувеличенно показал своë стремление быть полезным. Вот этот контраст юношеской чистоты и напомнил опытному ликвидатору, каким он был в молодости.
— Здесь вам не отчий дом, — строго сказал он. — Вы подчиняетесь старшему по званию и не можете выбирать, когда пойдите в рейд, а когда нет. Это режимный объект, а не придворный бал с маскарадами!
— Прошу прощения, Андрей Викторович, виноват, — я вытянулся строго по струнке и смотрел перед собой, готовый слушать приказы.
Офицер что-то внимательно рассматривал на бумажке, пододвинутой к себе, и потирал лоб, я заметил у него на груди орден Андрея Первозванного. На секундочку это высшая награда в Российской империи. Артефакт давал барьер отражения как на физические, так и на магические атаки в течение минуты. Грубо говоря, неуязвимость в бою, ну или второй шанс. За минуту можно всяких делов наворотить.
Такие вещи абы кому не вручают, только за особые заслуги перед отечеством. Пока я шёл сюда, то много видел разных медалей и орденов у служащих. Как правило, больше двух-трёх ни у кого не было. Это наводило на мысль, что получить такой знак отличия крайне сложно. Ведь церковь тратила на них уймы сил и времени. Процесс создания барьерных артефактов мог занимать месяцы, а то и годы. Потому это дело тонкое, и надо было грамотно распределять подобные вещи, чтобы их носили только достойнейшие.
— Андрей Викторович? — послышалось сзади.
— А это ты, Саш, заходи, — потеплевшим голосом сказал Шпульц.
— Вижу, с Артёмом вы уже познакомились? — улыбнулся Бенкендорф и сбросил с головы капюшон, на улице было довольно ветрено и похолодало.
Одет он был по-походному в удобную для боя одежду — ничего лишнего. Вместо военной формы — лëгкий плащ серого цвета, под которым красовалась коричневая куртка, усеянная всякими кожаными ремешками и кармашками, такого же цвета сапоги чуть выше щиколотки и тëмные брюки из жёсткой ткани. Справа у него висел зачарованный меч в дешëвых ножнах с печаткой двуглавого орла, а вот слева…
«Пистолет?» — удивился я.
Хоть он и не был виден, но силуэт угадывался. Помимо этого, на груди Александра Христофоровича приютились метательные ножи и звëздочки разного пошиба.
Этот тип был готов отразить любую атаку как от монстра, так и от…
«Человека».
Мой будущий надсмотрщик держал в руке пару пустых рюкзаков и перед тем, как сел на стул напротив Шпульца, бросил их себе под ноги.
— Да, рвётся тут протеже твой в бой — только приехал, ещё не успел расквартироваться.
— Так это ж хорошо, Андрей Викторович, — картинно смутился Бенкендорф, — молодая кровь она ведь сами понимаете, ждать не любит. Я вот как раз собирался… — он облокотился на стол и показал головой на улицу, — может, сразу и определим молодца, а? Под мою ответственность, естественно.
Шпульц выдохнул, затем взял какую-то бумажку, и минуты две сосредоточенно писал. В это время Александр чуть повернулся ко мне и подмигнул. Последний росчерк, обмакнуть печать, и вот документ готов.
— Допуск на сегодня. Нужна ваша подпись, барон.
Я согнулся над столом и быстро черканул пером там, где просили. Викторович тут же забрал бумажку себе и вложил её в ящичек стола.
— Артём, подожди меня снаружи, хорошо? — попросил Бенкендорф и я, поблагодарив Шпульца, вышел из двухэтажного здания штаба. Вояка проводил меня странным взглядом, означавшим, что сегодня молодого барона буду ждать полудохлого.
Мне в принципе всё равно, какие там у кого ожидания, сюда я приехал брать своё по праву, потому, пока ждал напарника, внимательно ещё раз изучил городок.
Это была высшая его точка. Крепость находилась в пятнадцати километрах от самой Вологды и стояла на холме, огороженная рвом и полосой препятствий в виде частокола и ловушек. Здесь проживало порядка пяти тысяч защитников и ещё тысяч десять мирного населения, включая крестьян-грузчиков, торговцев, ремесленников и прочего люда. Некоторые ликвидаторы даже обзавелись тут семьями. В основном те, кто больше не видит себя без походов на бреши.
Ломоносов и Семён сейчас обустраивают нашу квартиру и проводят разведку рынка: узнают цены, предпочтительные точки сбыта, какие товары в наличии, ну и за житьё бытьё. Хотелось бы получить выжимку, а не бегать с расспросами самому.
— Ну что идём? — сказал сзади голос, и я отвлёкся от созерцания места, где проведу ближайший месяц, а то и больше. — Ах да, чуть не забыл, — Александр порылся в карманах и достал оттуда увесистую пачку ассигнаций.
— За что? — спросил я, взвешивая в руке деньги.
— За зверюг мы обычно переводим через банк, но с Лазаревичем там особая ситуация, сам понимаешь. В общем, это за помощь в операции. Ломоносову, Феликсу и твоим ребятам мы тоже перевели, можешь их обрадовать.
Я быстренько пересчитал, сколько там, и ошалел — двадцать тысяч! Как подъёмные здесь в Бастионе это в самый раз. Мне по-любому понадобится новая одежда, но сегодня уже некогда. Моя тоже неплоха, но менее функциональна, чем ликвидаторские шмотки.
— Благодарю, — я положил пачку в подсумок и пошёл следом за Бенкендорфом.
Мы спустились к одной из казарм, где он раздал поручения, и вскоре отправились к южным воротам Бастиона.
Объект недаром так назывался. Город-крепость имел несколько степеней защиты и даже если твари прорвутся внутрь, существовала вторая заградительная стена. Плюс главное здание ратуши стояло на искусственно созданной каменной возвышенности. Это был последний рубеж, откуда защитники могли отстреливаться. Крепость внутри крепости.
Пока мы ждали команду, Александр вкратце рассказывал про особенности этого места. Оказывается, каждая часть Бастиона автономна, и в случае блокады обороняющиеся имели большой запас еды и скважину под собой. К тому же арсеналы ломились высококачественным артефакторным оружием и бронёй.
Да, она тоже существовала, но её предназначение как раз таки защищать от стихий и бронники-зачарователи ценились даже больше своих коллег-оружейников. Ведь здесь, на третьем рубеже обороны, опасность подстерегала ликвидаторов каждый раз, как они выходили за пределы стен.
