Боян Стихи да кулак булатный — все достоянье Бояна. Есть латы. Но эти латы отнюдь не достоянье. Под латами-то рубаха в прорехах, в зубцах-заплатах. Всучил Ярослав-рубака за песни Бояну латы. Не князь – перекатной голью слоняться бы вечно певчему. А нынче идет что гоголь, посвечивая наплечниками. Увидит кабак нараспашку, клокочущий ковш осушит, такое понарасскажет — от хохота пухнут уши! И выпьет на полполушки, а набузит на тыщу. Отыщет боярина-клушу и под бока натычет. Кулак у Бояна отборный. Под забором, на бревнах тухлых боярина долго и больно колотит Боян по уху. Что удар – то майский подарок, что удар – громыхают кости. И кличет боярина Ставра Боян «поросенком бесшерстным». Боярин У боярина Ставра хоромы. Закрома у Ставра огромны. Проживает боярин в палате. А носит обноски-лапти. И сам-то боярин – лапоть, и лоб у него – не очень. И любит боярин лапой в пушистой ноздре ворочать. Добро, был бы хрыч старый, а то – двадцатитрехлетний. Вершина деяний Ставра — валяться в пшеничной клети. Прихватит персидский коврик, заляжет с утра в малинник… Напрасно Ставра торговле обучает жена Марина. Боярин лепечет – умора! — называет полушку аршином. И хлещет его по морде сковородой Марина. Марина Не отменна Марина станом. Невысока, курноса явно. Но, конечно, не кринкой сметаны обаяла Марина Бояна. У Марины очи неистовы, голубее бабьего лета. А походка — увидишь издали и пойдешь далеко следом. Обожает Марина вина. Пьет с Бояном и спит в чернике. Только не побежит Марина за Бояном в родной Чернигов. Что возьмешь с гусляра Бояна, продувного, как сито, разве будешь от песни пьяной? Или сытой? Песня ценится много ниже, чем на властном заду прыщик. Никогда не уйдет Марина от боярских бочонков и пищи. Последние песни Бояна
«Я всадник. Я воин. Я в поле один…» Я всадник. Я воин. Я в поле один. Последний династии вольной орды. Я всадник. Я воин. Встречаю восход с повернутым к солнцу веселым виском. Я всадник. Я воин во все времена. На левом ремне моем фляга вина. На левом плече моем дремлет сова, и древнее стремя звенит. Но я не военный потомок славян. Я всадник весенней земли. «Возвращайся, воин, в дом…» Возвращайся, воин, в дом, в дом дрем, без руля и без колес дом грез, истреблен и гнет и трон — дом дрем, всё взаправду, всё всерьез, дом грез. Возвращайся, воин, к винам, прекращай обиды битв, обращайся, воин, к вилам, обещай баклуши бить, пригляни себе сутану семейную… Прокляни меня, солдат, за советы. «И грустить не надо…» И грустить не надо. Даже в самый крайний, даже на канатах играйте, играйте! Алёнушка, трудно? Иванушка, украли? Эх, мильонострунно играйте, играйте! Или наши игры оградим оградой? Или — или – или! Играйте, играйте! Расторгуйте храмы, алтари разграбьте, на хоругвях храбро играйте, играйте! На парных перинах предадимся росту! Так на пепелищах люди плачут, поэты – юродствуют. «Был крыжовник…» Был крыжовник больше арбуза, на мраморной березе вороны сидели, вороны сидели, они целовались, один ворон черный, другой ворон белый, один ворон каркал, другой кукарекал… Это в сказке. В жизни такого не бывает. В жизни всё иначе, всё обыкновенно; был помидор, маленький, как клюква, на двух муравьях две вороны ехали, две вороны ехали, в клювах по сабле, одна ворона белая, другая не малиновая, а по небу бегала ворона в туфельках, из мраморных жилок плела паутину… Это в жизни. В сказке такого не бывает. |
