– Может, это стратегия?

– Вырубить меня нахрен?

– Ну да. Это такое… Что у тебя шумит такое? Даже музыку почти не слышно.

– Я на балконе, это обогреватели.

– Ты сбежала? – хихикает Янка.

– Да, стою дышу свежим воздухом. Ты не представляешь, какая это пытка! Невыносимо просто! Я подъела все свежие овощи, на столе осталось в конец разнузданное непотребство! – возмущаюсь я.

– Что ты имеешь в виду? – удивляется Левина. – Боюсь, при словах «разнузданное непотребство» я представляю себе совсем не то, о чем ты говоришь…

С отвращением перечисляю:

– Блинные рулетики с начинкой из мусса семги и творожного сыра, королевские креветки во фритюре, сырные шарики, панированные в копченой паприке, мясо под шубой, хрустящие слоеные кармашки с фетой, маслинами и ягодным конфитюром… Это подлость! Особенно меня выбивают из колеи пухлые зажаристые картофельные вафли с авокадо, яйцом пашот и красной икрой! Омерзительный ресторан! Ненавижу тут все!

– Так… Понятно… Секундучку, – просит Яна, и я слышу щелчок замка и вопль Левиной: – Гера, скажи маме, что горячее можно ставить в духовку, через пять минут выходим! – и снова возвращается ко мне. – Ну, может, стоит все-таки поесть? Я никому не скажу… Только Аньке.

– Ни за что! Я столько страдала, чтобы на финише слить дистанцию? Нет уж, – фыркаю я. – Иначе все мои страдания этой зимой потеряют смысл.

– Ну, господи. Съешь салатик… – предлагает сердобольная подруга.

– Какой? С теплыми баварскими колбасками, жаренными на гриле, и под голландским соусом? Да у меня от одного взгляда на него морда начинает лосниться! Или порционную мимозу? Что ты мне прикажешь съесть? – я завожусь, чувствуя, что только от перечисления раздражителей выделяется слюна.

Еще и алкоголь на пустой желудок дает в голову.

– Стоп, Медведева. Остановись, – приказывает мне Яна. – У меня уже желудок бунтует.

– Зачем ты меня останавливаешь? Кто вообще придумал делать такие калорийные закуски? Раздали бы всем по редиске, и хорош! – бухчу я, сильно подозревая, что, положив трубку, Левина поедет к Розе Моисеевне и там наестся от пуза. И это будет не скромная маца, а как минимум форшмак! Или пармезанный дантель! На тридцатитрехпроцентных сливках!

– Слушай, но в этом есть логика. Жирный закусон позволяет дожить до горячих блюд, а не упиться в слюни.

– Не позволяет. Я уже почти в дрова, – признаюсь я. – Володина стратегия вырубить меня работает.

– Тебе не помогает, потому что ты не жрешь, а смотришь. Но вообще, я тебе позвонила не для того, чтобы ты пересказала мне, сколько всего вкусного у тебя под носом! Ты мне про Козырева расскажи. И я побегу есть. Даже не так. Я помчу жрать. Так где Влад?

– Не знаю и знать не хочу! Он мне своими мешочками устроил ужас!

– Мешочками? Уже?

– Левина, я не знаю, о чем ты, но я про блины! Я тебе фото присылала!

– А… ну да, ну да… Но ноги ты побрила? – Левину не спихнуть с темы, если она решила докопаться.

– Ну… – не спешу я отвечать, потому что это вроде как, я на что-то рассчитываю.

– Уже хорошо, – одобряет Янка, правильно расценившая мое нуканье.

– Да нету его. Изнасиловал гастрономически и умыл руки. Я тебе говорю, мы из разных миров. Вчера только зырила. У него сплошные модели…

– Знаешь, есть у Геры приятель – Демьян. У него тоже еще совсем недавно были одни модели, а теперь у него будущий дерматолог-венеролог.

– Ты вот сейчас прям не рекламу сделала, – открываю я глаза Левиной.

– Да ну тебя. Все, я помчала. Целую.

– А я тебя нет, – ворчу я, сбрасывая звонок.

Нет, с этим что-то нужно делать. Уже даже здесь мне мерещатся одуряющие ароматы. Откуда-то справа тянет.

Безвольно иду на запах.

Оказывается, в конце балкона есть еще одна дверь, и она открыта.

Небольшой уютный зал тонет в полумраке. Несколько зажженный витых свечей создают интимную атмосферу. На столике сервировано на двоих, а по центру стоит блюдо, укрытое хромированным куполом. И именно оттуда тянется тонкий аромат, вызывающий у меня дрожь в коленях.

Кто-то сегодня кому-то даст.

Здесь явно будет свидание, и я уверена в его итоге.

Надо возвращаться к своим.

Я только понюхаю еще немного. Совсем чуть-чуть. Пока никого нет.

Не помня себя, я делаю несколько шагов внутрь, и слышу, как за моей спиной закрывается дверь.

– Попалась.

Я заполошно оборачиваюсь.

Сердце стучит, как у за руку пойманного на рынке воришки.

И только вид сложившего руки на груди Козырева меня немного приводит в себя.

– Вы меня напугали! Чуть сердце не остановилось! – выдыхаю я, хватаясь за вышеупомянутый орган.

– Я непременно окажу первую помощь. Как насчет прямого массажа? – с усмешкой Влад расплетает руки и, засунув их в карманы джинсов, делает шаг ко мне.

Медленный. Плавный.

И сердечко опять начинает колотиться.

Инстинктивно отступаю назад.

Все-таки он очень крупный мальчик.

Вряд ли Козырев сильно старше меня. Я забыла посмотреть в интернете год его рождения, но что-то около тридцати трех или тридцати четырех. Однако выглядит он внушительно. Особенно сейчас.

Ворот белоснежной рубашки расстегнут, рукава закатаны до локтей, как раз как мне нравится. И да, Левина права. У него татухи на руках. В полумраке не видно, что именно набито, но вид крепких запястий и мускулистых предплечий вызывает трепет.

Он точно повар?

На губах Козырева играет коварная улыбка.

Еще один шаг в мою сторону.

Задавив в себе инстинкт податься в бега, я решаю вести себя как взрослая и стою на месте.

– Я нечаянно сюда попала, позвольте пройти, и я вас оставлю…

– Это не входит в мои планы, Алла Георгиевна, – нагло отвечает Влад и тут же демонстрирует, что в эти планы входит.

Преодолев оставшийся до меня шаг, он подло распускает руки. Прежде, чем я успеваю сообразить, что мне угрожает, Козырев притягивает меня за талию к себе и, наклонившись к моему лицу… дует мне в нос!

Гад!

Я уже успеваю прикрыть глаза в ожидании поцелуя и подбираю слова, которыми его отбрею, а он дует, видите ли! Возмутительно!

– Выпустите меня! – требую я, негодование во мне так и кипит.

Ненавижу оказываться в дурацком положении, а опять оказалась. И опять из-за Козырева. Он же совершенно точно понял, чего именно я ждала!

Понаставил свечей! Рукава закатал!

Мерзавец!

Так и запишу его в телефонной книжке.

Сначала запишу, а потом добавлю в черный список.

– Ну-ну, – со смешком пытается успокоить меня Влад. – Это будет очень странно, если я, потратив столько усилий, возьму и выпущу добычу на волю…

Что?

– Добычу? Хам! Какие-такие усилия? Ничего не знаю!

– Блюдо на столе готовилось много часов, и я был абсолютно уверен, что это идеальная приманка. И ты, Алла Георгиевна, сунулась в капкан.

– Охотник доморощенный! Мамкин пикапер! Отпусти! – я так злюсь, что расчет Козырева оправдался, что стараюсь его задеть словами, но у меня ни черта не выходит.

Рожа Влада по-прежнему самодовольная, наглая, предвкушающая и… красивая. И все мои дерганья в его объятиях его ни капли не смущают. Держит он меня крепко. Почти как в сегодняшнем сне.

Засранец.

– Как? – насмешливо приподнимает бровь Влад. – Ты даже не попробуешь, что у меня для тебя есть?

Пошляк бесстыжий!

– Я сыта!

– Готова сразу перейти к десерту? – огромная лапища сползает с талии на недопустимое и сжимает его. Попавшая в плен ягодица почему-то совершенно не возмущена. А мозг намекает, что прежде всего нас покормят. Надо соглашаться, а потом будем посмотреть, как говорит Бергман.

– Я не ем сладкое! – продолжаю сопротивляться я и Козыреву, и мозгу. Ну как сопротивляться? Мои попытки освободиться приводят только к тому, что и второй ягодице достается внимание.

– Зато я ем, – ухмыляется Влад. – Это будет мой десерт.