Пфе… жареным меня не удивить.

Я с удовлетворением потягиваю коктейль. Вкусно.

Гад.

Ха! Я угадала.

На умасленную и посыпанную специями доску Влад выкладывает мяско.

– Стейк шатобриан из новозеландской говядины зернового откорма, – поясняет Козырев, заметив мою приподнятую бровь.

Ах, да. Он же король прожарки…

И тут же краснею, потому что в голове всплывают совсем не картины из его шоу, а неожиданные фантазии.

– Этим ты меня не проймешь, – фыркаю я.

– Мы наконец на «ты»? – ухмыляется он.

Вторая волна краски теплом заливает шею.

– Не торопись с выводами, Алла Георгиевна, – с этим словами он переворачивает на доске мясо, позволяя и второй стороне напитаться специями и солью.

Самодовольный павлин. Да я даже пробовать не буду!

Можно не раскладывать на белом плоском блюде рукколу. И вон та нежная стручковая тоненькая фасоль ни к чему. И бальзамический уксус.

Гарнировав тарелку, на которую я посматриваю со смешанным чувством, Козырев бросает на меня насмешливый взгляд.

А потом совершает гнусность.

Казалось бы, Влад просто перекладывает какое-то там мясо, чуть присыпанное солью и смазанное маслом, на сковородку, но…

В реальности все совсем по-другому.

Буквально через несколько секунд кухню заполняет умопомрачительный запах мяса. Прекрасного в своей первозданности. Ничего лишнего. Только аромат, заставляющий выделяться слюну.

Нервно отпиваю из бокала большой глоток, мысленно рассказывая себе, что и моя вареная куриная грудка тоже была ничего. Чтоб ей провалиться!

Но густой терпкий, чуть сладковатый пряный запах забивается в нос, и превращает меня в рабу. Щенячьим взглядом я смотрю на божество, застывшее с вилкой над сковородой в ожидании момента поворачивания.

Мне кажется, что вот, уже готово, надо перевернуть. Пахнет же так вкусно!

Даже лучше, чем первый весенний шашлык на природе среди проталин, но Козырев не торопится.

Будто дразня меня, он откладывает вилку, вынимает из миски несколько пузатых помидорок черри, рассекает их пополам и укладывает рядом с мясом. Кислая томатная нотка вторгается в симфонию простых ароматов, усиливая мое нетерпение.

И вот наконец, вторая сторона стейка с шипением приземляется на раскаленную сковороду.

Устав сглатывать слюну, я допиваю коктейль залпом, и колючие пузырьки шампанского лопаются во рту.

Ненавижу Козырева!

И градус моей ненависти растет, потому что, сняв масло с огня и переложив его вместе с подпаленными томатами на блюдо с овощами, Влад накрывает все листом фольги.

Видимо, у меня очень говорящий взгляд, раз он считает нужным мне объяснить:

– Мясо должно отдохнуть…

– Зачем ты мне готовил усталое мясо? – ворчу я, поигрывая стаканом с остатками кубиков льда.

Сохранить вид независимой уверенной в себе женщины, когда вокруг так пахнет, мне больше не удается. Уж очень меня качелит от восторженного ожидания ддо бешенства, что ничего не дают.

Ни мяса, ни оргазма, который под чутким руководством Козырева настроился организм.

Мой личный детектор, меланхолично отзывается, что волнения ни к чему. Нам еще обязательно напихают во все места, еще и пощады просить придется.

Мозг же, ушатанный игристым, продолжает сопротивляться очевидному развитию событий.

А вот Влад, походу, все насчет меня сечет. И эти бесит.

Чтобы не потерять лицо и не напасть на Козырева, вооружившись вилкой, я принимаю решение временно ретироваться:

– Я бы хотела помыть руки, – поджав губы, поднимаюсь с места.

Широко улыбаясь и сверкая огнем в голубых глазах, Влад информирует:

– Гостевая ванная – первая дверь по коридору справа.

Гостевая?

Ванная?

Так и скажи, что бабцовая! У меня тут же раздуваются ноздри, но накал сбивает обтершийся о ноги кот, видимо, на сытый желудок решает дать мне шанс. Он даже провожает меня до той самой гостевой ванной.

Меня надирает сунуть нос в негостевую, но я убеждаю себя, что мне совсем неинтересно. Зато в этом санузле я тут же начинаю хлопать дверцами шкафчиков в поисках признаков наличия постоянной бабы.

Не знаю, чем мне это нужно, ведь у нас с Владом ничего не будет.

Следов женщины я не обнаруживаю и испытываю по этому поводу некоторое удовлетворение.

Зато нахожу презервативы.

Много презервативов.

Прям ого-го сколько презиков.

Хоть в три слоя наряжайся. Левина была бы довольна.

А вот я раздражаюсь, потому что вспоминаю, что не слышала шороха разрываемой фольги уже месяцев… э… долго короче.

А Козырев ест, занимается сексом, наслаждается жизнью и имеет наглость обладать отличной фигурой! Мерзавец.

Я разглядывала одну из пачек, бесстыдно стоящую на полочке на самом виду.

Еще никогда в жизни я так остервенело не мыла руки.

ХХL.

Гад.

Ну и вот. Мне не подходит. Я малолитражка. Мне бы мужчину со скромными размерами.

Написано: «С клубничным вкусом».

Гурман, блин.

Сексом он меня занять решил, ага.

И почему Козырев меня так бесит? Я в жизни вполне уравновешенная, но Влад прямо-таки высекает из меня искры.

В еще более растрепанных чувствах, чем раньше, я покидаю ванную и снова натыкаюсь на Севу.

Котямба ждет меня за дверью и при моем появлении выплевывает изо рта игрушечную мышь. Смотрит на меня невозможными синими глазюками на самодовольной морде, и в этот момент он очень похож на своего хозяина. Такая же холеная красивая морда.

И у Севы такой же победный взгляд, как и у Козырева с того самого момента, как я зашла в квартиру.

– Твой хозяин – аморальный тип. Абсолютно.

Ни капли осуждения в кошачьих глазах.

Вернувшись на кухню, я вижу, что к моему приходу сервировка завершена, только очень странным образом.

Стол весьма длинный, и через один из краев перекинута сервировочная дорожка. Два бокала с коктейлями и всего одна тарелка, и одни приборы. И вся эта красота стоит возле Влада, в то время, как у моего места пусто.

– Ты передумал меня угощать? – усаживаясь, сварливо спрашиваю я.

– Я тебя покормлю.

Не мешкая, Козырев берет в руки вилку и нож и отрезает стейк.

Я снова подпадаю под какую-то магию. Неотрывно глазею, как из наколотого кусочка сочится розоватый сок. Мясо на срезе идеального для средней прожарки цвета. Загорелые полосочки на поверхности выглядят маняще.

Пахнет крышесносно. Рот снова наполняется слюной.

А Влад, подавшись вперед с хищным видом, протягивает вилку к моим губам.

Даже если бы я была в трезвом уме, я бы не смогла отказаться.

Не после полугодовой диеты на синей курице и шпинате.

Прежде чем я осознаю, что делаю, я открываю рот и губами снимаю кусочек с вилки.

Бля…

Другого слова я не нахожу.

Мое блаженное мычание разносится по кухне, как только на язык падают капли мясного сока. Я даже прикрываю глаза от удовольствия. Не успеваю я проглотить божественный нектар, как мне в губы упирается что-то еще. Немного липкое, я облизываюсь, и на кончике языка сначала взрывается сладость и прокатываясь по слизистой раскрывает свою кислинку бальзамический уксус. Покорно я позволяю положить себе в рот хрустящую тоненькую стручковую фасоль и чуть маслянистую помидорку.

Я позорно постанываю.

Я была слишком самонадеянна.

Думала, слишком простое блюдо не найдет во мне отклик, но черт побери, я готова продать душу…

Только вот, кажется, расплачиваться придется телом.

Услышав, что Козырев положил приборы на тарелку, я открываю глаза и попадаю в плен потемневших глаз. На меня еще никто никогда так не смотрел.

Заострившиеся черты лица, побелевшие скулы… Влад весь словно натянутая струна.

– Алла Георгиевна. Я тебя хочу.

Это произносится таким тоном, что мысли испуганной стайкой выпархивают из головы, а на южном полюсе все тает свечным воском.