Ревущий звук усилился. Мои руки слишком сильно дрожат, чтобы справиться с телефоном, поэтому я даже не стала пытаться. Последняя проверка радаром показала мне, что эпицентр шторма вот-вот пройдет над головой, так что еще один взгляд был бы бессмысленным. Метеорологическое радио работало урывками. Искусственный свет от электрического фонаря окутывал все вокруг жутким оранжевым сиянием.

— Ох, Джим, — услышала я плач бабушки Рози.

И этот звук глубоко ранил меня.

Если мне страшно, я не могу представить, каково ей должно быть здесь, на самом деле даже не зная, где она находится, когда вокруг нее творится такое безумие.

— Все хорошо, бабушка Рози, — произнесла я, не будучи даже уверенной, слышит ли она меня сквозь шум. — Это Эйвери. Я рядом с тобой. Все будет в порядке.

— Где Джим? Я хочу к Джиму.

Я вытерла слезы. Рози и малышке нужно, чтобы я была сильной ради них обоих. Нет смысла плакать.

— Мы найдем его, когда буря закончится, бабушка, обещаю. Я буду здесь с тобой, пока все не закончится. Это не может продолжаться долго.

Если эпицентр бури близок, это значит, что мы наткнемся на другую стену ливня, и тогда он продолжит терроризировать кого-то еще. Я зацепилась за эти мысли, пока ветер бился о стены, и тут часть жестяной крыши над нашими головами начала отслаиваться и ударяться о доски под нами. УДАР, УДАР, УДАР. Звук был такой громкий, что я чувствовала его на тыльной стороне своих зубов. Ребенок подпрыгнул у меня на груди, а затем снова устроился, прижимаясь ближе. Слава богу за маленькие милости. Я поцеловала ее в макушку.

— Люблю тебя, — прошептала я, прижимаясь к ее сладко пахнущей коже.

Потому что любила так, как никогда не думала, что смогу, больше, чем что-либо в этом мире. И я была готова пройти через это ради нее. Ради них. Я должна была.

Снаружи раздался грохот и сильный, содрогающийся шум. Я вздрогнула и крепче прижала малышку к себе, укачивая, когда она немного заволновалась. Я боялась представить, чем бы мог быть этот звук. Падающая ветка. Автомобиль, подброшенный порывом ветра. Последние репортажи в новостях, которые я смотрела, были о двух охотниках за штормами, которые чуть не утонули во время штормовой волны в Мехико-Бич. Мы здесь не имели выхода к морю, но при таком сильном шторме то, что машину швыряет из стороны в сторону, не выходило бы за рамки возможного.

Ты смотрела слишком много фильмов, малышка-Эйвери.

Отлично. Теперь я тоже слышала дедушку Джима.

Внезапно ревущий звук прекратился, и из-за его отсутствия тишина стала почти такой же оглушительной. Бешеный стук моего сердца заменил ветер, и мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что мы, должно быть, смотрели друг другу в глаза. Я испытала в равной степени облегчение и ужас, потому что это означало, что нам нужно переждать вторую волну, прежде чем этот кошмар закончится.

Единственная мысль, которая удерживает меня от того, чтобы окончательно сойти с ума, — это мысль о том, что все закончится. Этому будет конец. Сейчас может казаться, что это не так, но этот ад не может длиться вечно. Независимо от того, насколько все похоже на это.

Звук бесконечно капающей воды, стал доноситься до моих ушей сквозь тишину. У меня было достаточно извилин, чтобы мимоходом подумать о том ущербе, который это может нанести. Я даже была готова посмеяться над собой. Нам повезет, если у нас все еще будет крыша над головой, когда шторм закончится, не говоря уже о небольшом ущербе от воды.

Но вскоре не осталось времени на раздумья. Ревущий ветер вернулся, и все началось сначала. Ко мне потянулась рука, и я подняла глаза, чтобы увидеть бабушку Рози серьезной и ясной — что бывало так редко, что это на мгновение отвлекло меня от ужасов снаружи.

— Бабушка Рози? — прохрипела я.

— Не волнуйся. Все будет хорошо. Просто небольшой дождь, — ее улыбка трепетная, но теплая и так похожа на женщину, которая вырастила меня, что мне удалось улыбнуться в ответ, несмотря ни на что.

Ее слова были почти идентичны тем, что я сказал всего несколько часов назад — сантименты, к которым мне придется вернуться, когда у меня будет свободная минутка, чтобы подумать об этом подробнее.

Ребенок у меня на руках издал тихий звук во сне, и бабушка Рози заговорила.

— Какой милый ребенок. Как ее зовут?

— Розалин Грейс. Я назвала ее в твою честь, — я не знала, почему мне казалось таким важным сказать ей это сейчас, из всех времен, но я выдавила слова в спешке, перекрывая шум.

— Слишком длинное для такой крохи, — глаза женщины вновь стали затуманиваться. — Ты должна называть ее Грейси.

— Буду, — прошептала я, но бабушка вновь исчезла, ее глаза были прикованы к планшету, на который я загрузила ее любимые шоу. Он еще держался, но долго не протянет. У меня не было генератора, так что только Бог знал, когда сядет батарея. И я была уверена, что нигде не будет электричества, если мы выберемся отсюда.

Думаю, что многого не будет еще долгое-долгое время.

Эйвери

Я уложила бабушку Рози в ее кровать, радуясь, что она у нее до сих пор есть. Заряда на планшете осталось совсем немного, но должно было бы хватить, чтобы помочь ей уснуть. Я оставила фонарь у нее в комнате на случай, если она решит побродить среди ночи, как иногда делала. Оглядев комнату, обнаружила, что единственным повреждением было разбитое от качелей окно, которые я забыла снять на веранде.

Все могло быть намного хуже.

Намного-намного хуже.

Разбитое окно, поврежденная крыша — это все были вещи, которые я могла вернуть. Но полностью потерять дом или кого-то, кого я любила? Тут возможности вернуть уже не было.

Вымыв стакан, я устроилась на диване в гостиной. Один из фонарей, стоящий рядом со мной, был направлен прямо на потолок. Слабая замена лампе, но бедным выбирать не приходилось. Судя по тому, что я смогла почерпнуть из радио и слабого приема сотовой связи, спасательные работы уже велись, но это трудный, кропотливый процесс. Само количество поваленных деревьев не поддавалось исчислению, что также осложняло начало спасательных операций.

Излишне было бы говорить о том, что сегодня к нам точно никто не явится, а я даже не осмелилась выглянуть наружу, дабы проверить в каком состоянии моя машина. Я просто боялась. Потому что у меня были силы лишь на встречу с одной катастрофой за один раз. Да и думать о наших следующих действиях, а также разбирать завалы — этим я займусь уже завтра.

Теперь, когда адреналин спал, тяжким грузом на меня свалилась усталость. Поставила люльку малышки Рози рядом с диваном. И пока та сосала грудь, я попыталась подключиться к интернету, но это было бы сродни чуду, ведь грузилось все целую бесконечность. И это так странно ощущалось — быть отсоединенной. Одновременно изолирована и дико свободна.

И тут я вспомнила о внешнем блоке, которым я обычно заряжала телефон во время отпуска — по крайней мере, когда я еще брала отпуск. Я достала его из шкафа, как только поняла, что надвигается шторм, а бабушка Рози ни за что не оставит дом. Ну и соответственно, что я тоже застряла, ведь не собиралась обрекать ее на ужасную участь. Как только малышка закончила сосать грудь и тихо уснула — слава богам — я аккуратно уложила ее в люльку, достала аккумулятор и шнур для зарядки.

Повезло, что он был наполовину заряжен, что и позволило мне подключить как телефон, так и планшет, который я забрала из комнаты храпящей бабули. По пути назад я захватила полную бутылку воды, а также батончики с гранолой, чтобы избежать неизбежных перекусов при грудном вскармливании. Как только расправилась с батончиком и половиной воды, я наконец-то позволила себе расслабиться на диване рядом с ребенком. И заснула я куда легче, чем предполагала.

***

— Я хочу яйца и бекон, — объявила бабуля Рози чертовски рано следующим утром.

Я сонно уставилась на бабулю, что нависла над диваном.

— Что-что?