Переводчик: Евгения Оул

Редактор: Анна Артюхова

Вычитка: Маралекс

Обложка: Poison Princess

Эйвери

Среда, 10 Октября 2018, 18:00

Грохот сотряс дом, и волна чистого, первобытного страха вторглась в мое крошечное тело. Почувствовав мое беспокойство, маленькая жизнь в моих руках издала недовольный визг, и горячие слезы потекли из ее покрасневших, усталых глаз — серо-голубых глаз, того же цвета, что и грозовое вечернее небо за окном. Никто из нас сегодня не выспался. И, думаю, сегодняшняя ночь тоже окажется бессонной. Словно в подтверждение моих мыслей, полыхнула молния, в одно мгновение превращая гостиную из ночи в день.

— Ш-ш-ш, ш-ш-ш, все будет хорошо. Обещаю. Это просто шторм, — я не была уверена, что она могла услышать меня из-за ревущего ветра и стука дождя по жестяной крыше. — Очень-очень громкий шторм. Такое у нас все время.

Правда, это был не обычный шторм, но я не могла ей в этом признаться. Это было больше успокоение для меня, нежели для ребенка, которому от роду всего несколько месяцев. Все, что она знала, так это то, что ее мать в ужасе. И не было никаких сомнений, что она ощущала кислый привкус страха, исходящий от меня волнами.

— Этому ребенку нужна бутылочка. Она плачет так, словно умирает с голоду.

Я закрыла на миг глаза, а потом повернулась к своей бабушке. Она сидела в своем любимом зеленом кресле-качалке, но теперь затертым настолько, что оно было почти серым.

— Она не голодна. Просто напугана.

Мы обе были напуганы.

Бабушка Рози поджала губы и еще энергичнее стала раскачиваться на стуле. Я же крепче прижала свою малышку, и решила проигнорировать родственницу. Почти восьмидесятилетняя бабушка Рози, страдающая слабоумием, имела привычку повторяться и называть меня именем моей матери. У нее также была склонность к прямоте — которую большинство людей классифицировало бы как откровенную грубость, но я знала, что это говорила болезнь. Бабушка Рози вырастила меня, и до того, как мозг начал ее подводить, она была самой милой женщиной на свете.

Именно поэтому я прикусила язык и, развернувшись, направилась из гостиной в глубь дома. Ребенок плакал так громко, что почти заглушал дождь и ветер. Почти.

Устроив маленькое тельце у себя на плече, я баюкала кроху и похлопывала по спине, возвращая ей ощущение спокойствия. Успокоение ее помогло мне, хотя и незначительно. Как только малышка немного успокоилась, я достала телефон из заднего кармана, чтобы еще раз проверить погоду. Я молилась о чуде каждой частичкой своего существа, хотя единственное чудо, свидетелем которого я когда-либо была — теперь спало в моих руках.

Пожалуйста, пожалуйста, утихомирься. Уходи отсюда подальше.

Я закрыла глаза, пока радар погоды загружался, а мое сердце молотом отбивалось в груди. Последнее, чего я хотела, так это обречь кого-то еще на тот ужас, который к нам надвигался. Но глубоко внутри эгоистичная часть меня предпочла бы, чтобы это ушло куда-то еще, в любое другое место.

Пожалуйста.

Если бы я была сильнее, то заставила бабушку Рози эвакуироваться еще сегодня утром. Черт, мне следовало вынести ее из дома, даже если бы она начала брыкаться и кричать, но бабуля не сдвинулась с места.

— Я прожила здесь пятьдесят лет, здесь я и умру, — причитала она весь день, несмотря на мои мольбы.

Я не могла оставить ее умирать в одиночестве и растерянности. У нее не было никого, кроме меня.

Поэтому-то я и провела весь день, «задраивая люки». Я заколотила окна, в последнюю минуту забежала за запасами на случай непредвиденных обстоятельств. У дедушки Джима был старый метеорологический радиоприемник, который все еще работал, хоть и по милости Божьей, так что у меня уже было кое-что на случай отключения электричества и сотовой связи.

Большинство людей думали, что ураган ослабнет по мере приближения к заливу. Большинство ураганов, обрушившихся на наш район Северной Флориды, так и делали — на самом деле это старая шутка, что большинство флоридцев устраивают ураганные вечеринки, чтобы отпраздновать их выход на сушу. Но, согласно данным радара и прямой трансляции на «Фейсбук» от нашего местного синоптика, ураган Майкл не ослабевал. Он становился сильнее. Прогнозировалось, что он выйдет на сушу как «категория пять». Один из самых сильных, когда-либо поражавших наш район.

И предполагалось, что он направлялся прямиком на нас.

Телефон задрожал в моих руках, когда слова синоптика прозвучали в моих ушах. «Категория пять». Конечно, мы слышали о них, и за эти годы у нас было несколько сильных штормов, но ничего подобного этому. Такой ураган, как этот, может уничтожить все. К счастью, мы находились далеко в глубине страны, так что на нас не обрушится основная тяжесть штормовой волны или самого сильного ветра. Я пыталась извлечь зерно надежды из этой мысли и сразу же почувствовала себя виноватой. Так много людей на побережье, таких как я, не эвакуировались.

Малышка протестующе мяукнула, и я поняла, что прижимала ее слишком сильно. Пришлось судорожно выдохнуть и перейти из кухни в нашу общую комнату. Осторожно, чтобы не разбудить, я уложила ее в люльку, пока заканчивала последние приготовления. На самом деле, я не уверена, что было что-то еще, что я могла бы сделать, дабы спасти нас, но должна хотя бы попытаться.

С каждым часом шторм все приближался. Не смотря на мои горячие мольбы, хотя, возможно, Бог просто знал, что я ранее никогда не молилась, ураган не сдвинулся. Все прогнозы предсказывали, что он пройдет прямо над нами.

— Какого дьявола? — я услышала возмущенный крик бабушки Рози спустя какое-то время. — Мои картинки почему-то выключились.

Выйдя из ванной комнаты в коридоре, где я наполняла ванну дополнительной водой и раскладывала наши принадлежности для оказания первой помощи, сумки с едой и одеждой для каждого из нас, а также медицинские принадлежности бабушки Рози, я присоединилась к ней в гостиной. Древний телевизор, на котором она настаивала, чтобы смотреть местные каналы, был белым. Вид серого статического электричества моментально послало копье страха прямо мне в живот.

Я проверила свой телефон, сеть все еще была доступна.

— Ну я могу включить тебе твои шоу у себя на планшете, но мы должны смотреть их в ванной.

— В ванной? — с ужасом повторила она. — Ради всего святого, зачем?

— Это единственное место, где это будет работать во время шторма, — пришлось мне сымпровизировать. — Я позвоню в кабельную компанию и посмотрю, что мы можем сделать, чтобы починить твои шоу, но пока придется обойтись этим.

Бабушка бушевала и капризничала, но мне удалось усадить ее на унитаз, а потом я вкатила детскую люльку внутрь вместе с нами. К счастью, малышка все еще крепко спала, так что, по крайней мере, мне не нужно было беспокоиться о том, что она все еще боится. Бабушка Рози ничего не замечала, так что она особо-то и не боялась. Закрывая за нами дверь, я поблагодарила свою счастливую звезду за это благословение, потому что мне было достаточно страшно за всех нас троих.

***

Это длилось целую вечность.

И словно закончилось в одно мгновенье.

Я не была уверена, что было правдой. Возможно, оба варианта.

Бабушка Рози даже больше не кричала. Она сидела на унитазе, раскачиваясь взад-вперед, и вела беседу с дедушкой Джимом, как будто он был прямо рядом с ней. Малышка проснулась некоторое время назад, и после кормления она удовлетворилась пустышкой и снова заснула. Я держала ее в слинге, прижимая к груди, потому что это самое безопасное место, которое я могла для нее придумать. Мне было невыносимо выпускать кроху из виду.

Непрошеные и бесполезные слезы текли по моим щекам, как бы я ни старалась их смахнуть. Отчасти это был страх, но в основном разочарование. Все, над чем я так усердно работала в течение последних двух лет, может быть вырвано у меня из рук — в буквальном смысле. Этот дом старый. Бабушка Рози и дедушка Джим купили его новым, когда только поженились, но после его смерти он пришел в негодность. Я даже не знала, выдержит ли он ветер со скоростью сто миль в час. Все мои пожитки, все детские вещи, которые я так старательно собирала, и все, что дорого бабушке Рози, могло быть унесено в одно мгновение. Эта мысль наполняла меня черным, сосущим отчаянием.