Восстановление инженерных сетей, расчистка большей части дорог по существу означают, что я буду здесь не так нужен. Пожарная служба уже сокращает количество часов для волонтеров. Никогда не думал, что скажу это, но мне почти нравилась эта небольшая команда приземленных парней. Далеко не те эгоисты, к которым я привык.

— Согласна. Холодные ванны — это весело, когда на улице девяносто градусов, но я скучала по ваннам с пеной. Теперь осталось только снова подключить Интернет.

Я стараюсь не думать о голой и покрытой пузырями Эйвери. Пытаюсь и терплю неудачу.

— Они до сих пор не починили твой?

Эйвери грустно улыбнулась.

— Нет, сказали, что это может занять месяцы, но думаю, этого следовало ожидать. Данные обрабатываются быстрее на наших телефонах и планшетах, но они перегружают их по вечерам, поэтому все работает медленно, как черепаха.

— Ты ведь знаешь, что всегда можешь прийти ко мне. У меня все в порядке.

И, возможно, мне нравилась мысль о том, что она, ребенок и даже бабушка Рози будут со мной заниматься такими вещами, как мытье посуды и просмотр бабушкиных «мусорных» телепередач.

На этих словах она замерла, собирая посуду с обеда.

— Спасибо. Это очень милое предложение с твоей стороны.

— Без проблем. Я все равно там почти не бываю.

— Пожарные все еще ходят от двери к двери?

Я никогда не бываю там не по этой причине. Это потому, что я не выношу тишины. Поэтому я всегда здесь, когда не работаю или не тренируюсь.

— Уже не так часто.

Грейси, сидя у меня на коленях, ворковала и грызла прорезыватель. Эйвери говорит, что я сумасшедший, но почти уверен, что у нее скоро полезут зубки.

— Мы работаем в основном на добровольных началах, чтобы расчистить больше дорог. Когда ты вернешься на работу?

— К сожалению, в понедельник. Я наслаждалась свободным временем, которое провела с Грейси и бабушкой Рози, но теперь, когда ресторан снова открывается — наконец-то — я больше не могу не работать. Оплата счетов не будет вечно откладываться. Я просто ненавижу, что мне приходится отправлять кроху Грейси обратно в детский сад.

— Почему бы тебе не позволить мне присмотреть за ней? — проговорил я, прежде чем поймал себя на этом, изучая ребенка у себя на руках.

Эйвери сделала паузу, вытирая тарелку.

— Правда? Ты хочешь это сделать?

— Если ты не возражаешь. Думаю, что для нас, вероятно, было бы хорошей идеей провести еще немного времени вместе. Ты работаешь по вечерам, верно? — на ее кивок, продолжил. — Это идеально. Я могу поменяться сменами и присматриваться за Грейси вечерами, пока ты работаешь. — Заметив удивленный взгляд, решил спросить. — Что?

— Ты уверен? Я просто не могу представить тебя возящимся с подгузниками и бутылочками целый день.

— А то ты меня хорошо знаешь, — Эйвери замерла, услышав мои слова, но потом все же поняла, что я дразню ее.

— Ха-ха, очень смешно, — протянула она и бросив в меня горсть мыльных пузырей. — Но ты умеешь делать искусственное дыхание младенцам, так что это плюс.

— Тогда, в чем дело? — уточнил я.

— Думаю, я начинаю понимать, что ты был серьезен, когда говорил, что хочешь, чтобы это сработало. Я подумала, что через некоторое время тебе станет скучно и потребуются какие-то действия. — Я приподнял брови. — Не такого рода действия. Я имею в виду экшн по типу горящих зданий, или завалов, или что-то в этом роде, — пояснила Эйвери.

— Ты выставляешь меня большим сорвиголовой, чем я есть на самом деле.

— Верно, значит, выпрыгивать из самолетов нужно не потому, что тебе нравится выброс адреналина. Тогда зачем ты это делаешь?

Я повел плечом.

— Почему люди делают что-то? Думаю, все началось с нездорового увлечения после того, как мой брат погиб в пожаре, и с тех пор разрослось. Борьба с пожарами — это то, что я могу контролировать, хочешь верь, хочешь нет. А вот весь остальной мир иногда сходит с ума.

— Ты не скучаешь?

— Хочешь сказать, что урагана пятой категории мне недостаточно?

Эйвери облокотилась бедрами об стойку, а темные волосы ниспадали на плечи.

— Достаточно, я полагаю. Какое время тебе подойдет?

***

Малыши не так просты, как кажутся. Конечно, большую часть времени они спят, но достаточную часть оставшегося времени они проводят в слезах. Дайте мне огонь в любой день, и я смогу взять на себя ответственность и потушить его, но плачущий ребенок? С таким же успехом это может быть самое сложное судоку в мире.

— Ну же, девочка. Что случилось? — я проверил ее подгузник.

Все еще чистый и сухой. Не прошло и пяти минут, как она выпила бутылочку, а я так сильно подпрыгивал и укачивал ее, что у меня заболели руки, хотя я привык изо дня в день таскать рюкзаки, которые весят больше пятидесяти фунтов.

— Ты не можешь быть голодной. Ты ведь не больна, правда?

Уверен, Эйвери была бы довольна. Первый день, а я облажался, ведь ребенок заболел. Приложил руку к лобику Грейси. Она была теплой, но не горячей. Малышка обслюнявила мне руку и я сразу же ее вытер.

— Не волнуйся, детка, я не обижаюсь.

Ее смешная улыбка напомнила мне о том, что я думал о прорезывании ее зубов. Я взял кусочек льда и положил его в чистую тряпочку, чтобы она пососала. Это похоже на волшебство. В одно мгновение Грейси перестала плакать и начала грызть холодную тряпку. Эйвери будет в полном ужасе. У младенцев не должно быть зубов так рано, черт возьми.

— Видишь? Мы можем это сделать. Просто нам обоим придется немного поучиться. Что скажешь, девочка-Грейси? Как думаешь, ты хотела бы видеть меня в качестве отца?

На мой вопрос она поднимает глаза от своего жевания, чтобы снова улыбнуться мне. Меня охватывает двойное чувство восторга и вины. Ее улыбка — точная копия улыбки Эйвери, но ее глаза? Они полностью мои. Чтобы знать, что она моя мне не нужен тест ДНК, который мы сделали, чтобы подтвердить отцовство. Я понял это сразу, как только увидел ее. А то, что она улыбается мне? Это лучший в мире рождественский подарок и выигрыш в лотерею в одном лице.

Но во всем этом есть и чувство вины. Чувство вины, потому что часть меня знает, что Эйвери была недалека от истины, когда сказала, что мне нужны острые ощущения, что моя работа опасна. Я не буду отрицать обе эти причины — вот почему мне так нравится быть пожарным в дикой местности. Если я все-таки решу остаться, смогу ли я отказаться от этих вещей? Как бы мне ни хотелось думать, что был бы таким же самоотверженным родителем, как Эйвери, я не уверен, что смог бы.

Эйвери

Признаюсь честно, у меня были сомнения насчет Уокера.

Вот правда.

Но когда первая ночь работы няней — или скорее можно было бы сказать родителем — не закончилась абсолютной катастрофой, я должна признать, что была неправа. Грейси была счастлива и здорова, когда я заехала за ней после своей смены, а Уокер даже не казался измотанным.

Я думаю, если сравнить это с лесным пожаром, присмотр за одним ребенком на самом деле не может быть таким уж пугающим.

Мы продолжали работать в том же духе в течение следующих нескольких недель. Мужчина тратил все больше и больше своего свободного времени на уборку остального крупного мусора в моем дворе. В мгновение ока он разобрал на куски и сжег большие поваленные деревья.

Уокер даже забрался ко мне на крышу и заменил оторванные профилированные листы, когда я сказала, что во время дождя все протекает.

Однако главное и конечное — это когда он был с Грейси. Если бы у меня не было никаких чувств к нему после нашей совместной ночи, встреча с нашей дочерью сделала бы это за меня.

Поначалу мужчина был неловок, немного неуверен в себе, но между ними установилось такое взаимопонимание, которого я вряд ли когда-нибудь смогу достичь. Уокер легкомысленный и смелый, позволял ей хвататься за его пальцы, чтобы потренировать ее шатающиеся ноги, и подбадривал ее, пока я обрезала ей ногти. Он загорался, когда видел ее, и чем больше времени я проводила с ним, тем труднее становилось вспомнить, почему я не должна хотеть такого отца для своей дочери.