Я заняла место в увитой плющом беседке, искренне наслаждаясь тишиной. Где-то ещё журчал ручеек. Скорее всего, неподалеку есть декоративный прудик с цветами, но отсюда не видно.

Мысли потихонечку укладывались в нужном порядке. По крайней мере, первые впечатления отошли на задний план, получилось хоть немного разобраться в происходящем. На нас смотрели. И делали это с пристальным вниманием. Было ли там что-то угрожающее? Не знаю. Надо быть внимательной. Здесь нет друзей. Единственные мои союзники – это скржатки. Но их на каждый чих вызывать не будешь. В конце концов, у меня есть голова, в которой вполне достаточно мозгов. Поэтому надо действовать самой.

Шумно выдохнув, я приготовилась встать и вернуться к Марианне, как внезапно явно в нескольких шагах от беседки раздались женские голоса.

Первый, явно принадлежащий молодой девушке, звенел:

— Нет, пани Андела, вы их видели? У меня аж мурашки пробежали по спине! И правда говорят, что надо держаться подальше!

— Видела, видела, панна Штепанка. Натурально бросает в дрожь. Не зря её называют извергом!

Я чуть нахмурилась, пытаясь понять, кого могут обсуждать. Конечно, я мало знаю о местных сплетнях, но коль уже получилось это услышать… стоит запомнить. Кто его знает, как дальше всё обернется.

— Ох, да! Этот взгляд чего только стоит! Какая там сорока – это хищница, которая проглотит всех нас!

— А эта трость… Когда она постукивала ею по земле, мне казалось, что это дробь похоронной процессии!

— И как только Томаш хниздо Врана мог принять такого человека? Чему она научит бедную девочку?

Хорошо, что я сидела. И даже не на краю. Иначе грохот, последовавший за этим, заставил бы обеих сплетниц влететь в беседку.

— Изверг! Изверг!

— Вы правы, панна Штепанка! Да… и некрасивая вовсе. Вы же видели это лицо?

Злорадно похихикав, обе дамы удалились, переключившись на обсуждение моей фигуры.

А я, сложив руки на груди, обдумывала услышанное.

Кажется, я поспешила с выводами. Здесь нас восприняли хуже, чем показалось. Но вот какого выпавшего пера меня здесь величают извергом?

***

Назад я вернулась в глубокой задумчивости. Однако это вылетело из головы, потому что Марианна, полная энергии и совершенно девичьего восторга, взялась за наши наряды. Бланка уже всё приготовила, позвала на помощь прибывшую с нами вторую служанку, имени которой я не знала. Вдвоем они шустро занялись сначала наследницей, потом — мною.

Глянув на Марианну, я отметила, что Томаш не жалеет для воспитанницы средств. Выглядела она чудесно.

Поэтому, когда мы через некоторое время появились в пышно украшенном зале, где уже собрались гости, я отмечала полные восхищения взгляды мужчин, направленные на Марианну.

В танцующих лучах луны она казалась ожившей мечтой.

Шелковая ткань пеленой белых перьев обволакивала ее фигуру, придавая воздушность и легкость каждому движению. Серебристая вышивка, летящая по платью отпечатками лебединых крыльев на темной воде, оживала под серебристым светом, создавая волшебный мир из мерцающих отблесков.

Юбка напоминала парящие над водной гладью туманные облака, что дарили образу мягкую эфемерность.

В светлые волосы Марианны будто вплели звёздные лучи. Алмазные нити удерживали изящную косу, украшенную белыми пёрышками и мерцающими кристаллами. Нежные волны придавали прическе легкость и воздушность.

Украшения, сияющие на ее шее и запястьях, словно созвездия на ночном небе, вписывались в образ с легкостью. Ожерелье из серебристых цепочек. Серьги, не уступающие звёздам.

Марианна была свежа, как роза в саду. До ужаса избитое сравнение, но подходило изумительно. На неё действительно смотрели. И я теперь понимала, почему Томаш пусть сейчас и был без оружия, но… выглядел так, будто готов откусить голову любому, кто посмеет приблизиться к его воспитаннице с дурными намерениями.

Я на фоне Марианны выглядела… не угрожающе, но этакой тенью, с которой лучше не связываться. Только вот если сразу по прибытии наряд был черным с золотом, то сейчас последнее сменили серебряные узоры. Это ближе к Гнезду Сорок. Совсем уже плевать на цвета Гнезда нельзя.

Моей целью было наблюдать за происходящим. Особенно за Марианной. Поэтому привлекать к себе внимание было очень неосторожно.

— Сделайте подобрее лицо, — вдруг шепнул Томаш, склонившись ко мне. – Иначе решат, что у нас тут все звери.

— Уже решили, — «обрадовала» я. – Несколько часов назад я услышала разговор в саду. Меня назвали извергом.

Томаш озадаченно посмотрел на меня. Что ж, хотя бы ноги растут не от неосторожно обронённого им слова. Потому что в таком разрезе он меня явно не рассматривал.

— Кто это был? – хрипло прозвучал вопрос.

Я пожала плечами:

— Известны только имена этих прекрасных пани — Андела и Штепанка. Я тогда не стала знакомиться.

Он обдумал случившееся и хмыкнул:

— Вот как. Хниздо Курже не теряют времени.

Курже… Курже… Курицы? О высокое небо! Как я сразу не додумалась! Впрочем, птицы совершенно не виноваты, что здесь есть такие их представительницы.

— Да, скорее всего, именно они, — пробормотала я. – Думаю, не иначе.

Некоторое время не происходило ничего такого. К Марианне подходили кавалеры и приглашали на танец.

Всё чинно. Благородно.

Музыка была отменная. Такая приятная, воздушная, наполненная звоном небесных симфоний. Я искренне наслаждалась. Томаш периодически попадался в поле зрения, но потом исчезал. У него были дела. Кроме развлечения и танцев, он договаривался о вопросах Гнезда.

Я же просто стояла и наблюдала за происходящим.

Под сводами величественного зала, где стены пронизаны историей и роскошь переплетается с волшебством, гости танцевали, полностью отдаваясь мелодии.

Пары кружились по паркету легким ветерком и завораживали. Их движения были плавны и изящны, как волны на танцующей воде. В каждом движении звучала музыка, уносившая подальше от скуки и обыденности.

Платья красавиц мерцали, соревнуясь со звездами на ночном небе, отражая красоту и величие этого волшебного момента. Улыбки и взгляды, переплетающиеся между танцующими, безмолвно рассказывали свои истории. Ведь у каждого из них есть своя собственная жизнь.

Порой я видела Марианну. Она сейчас танцевала с высоким подтянутым шатеном с такой очаровательной улыбкой, что можно влюбиться. До этого вроде был коренастенький блондин. А перед этим – кудрявый рыжеволосый юноша с россыпью забавных веснушек. Томаш сейчас кружил в танце жгучую брюнетку, которая явно знала, как привлечь внимание мужчины. И дело было даже не в декольте, которое по глубине могло посоревноваться с ущельем за владениями Гнезда Врана. Конечно же, главным у этой невероятной пани была г… были глаза!

Чувствовала ли я себя чем-то обделенной? Ни капли. Наоборот, в душе царило какое-то спокойствие, будто я и должна сейчас быть именно здесь, в этом самом зале. Потому что из множества времен и миров нет другого, что могло бы мне подойти лучше.

«Может быть, проснулся материнский инстинкт? – подумала я и тут же себя одернула: — Марианна – не моя дочь, значит, никакой речи об этом не может быть. Тогда какой, получается? Няньтеринский? Нянечковый? Няньский?»

Погруженная в глубокие раздумья на предмет филологических формулировок, я не сразу поняла, что возле меня кто-то находится. И только вздрогнула, когда прозвучал низкий мужской голос:

— Разрешите вас пригласить на танец?

А потом я подняла взгляд.

Дыхание замерло. Блеск королевского бала слепил, но сейчас он погас. Просто отошел в другую сторону. Передо мной, четко выделяясь среди толпы великолепно наряженных гостей, стоял мужчина без лица. Его силуэт терялся в свете свечей, окутанный непроницаемой загадочностью.

«Как можно одновременно видеть и не видеть его?» — промелькнула в голове странная мысль.