– Маргаритка, наконец-то. Мой руки и за стол. Отец сегодня пораньше освободился, хоть поужинаем вместе в кои-то веки, а то все занятые такие стали. – Ворчит и снова скрывается на кухне.

– Люд, а я предлагал тебе найти хобби по душе: йога, танцы, рисование картин по номерам. Ты бы тоже занятой стала. – Слышу папин спокойный голос на кухне.

– Скажешь тоже, это все для молодых. А картины по номерам – глупость какая-то. Только зрение сажать.

Маме всего сорок два. Даже смешно, что она мыслит такими категориями.

Мою руки и захожу на кухню. Папа читает газету за столом. В прошлом году мы подарили ему на юбилей планшет. Я предлагала оформить ему онлайн – подписку, но он остается верен старой привычке.

Подхожу и целую его в гладковыбритую щёку. На папе тонкий, синий джемпер, из-под которого выглядывает отутюженный воротник рубашки. От него пахнет одеколоном и кондиционером для белья.

– Что, папуль, пренебрегаешь советами профессора Преображенского? (прим. – Ф.Ф. Преображенский – герой фантастической повести Михаила Булгакова «Собачье сердце»)

– Приятно иметь дело с начитанной девушкой. – Папа поправляет очки и тепло мне улыбается.

Я тянусь через его плечо и беру кусок пирога со стола.

– Маргарита, – возмущается мама, наливая суп, – а ну, не кусочничай! Желудок посадишь. Садись, все готово. Я еще пампушек с творогом сделала, завтра в университет с собой возьмешь и Маришку угостишь.

Я сажусь рядом с папой и отвечаю с набитым ртом:

– Ма, я бы с удовольствием. Только она есть не будет. Думает, что поправилась и фанатично калории считает.

– Боже, глупости какие. – Мама ставит перед папой тарелку дымящегося супа. – Она же худенькая, как тростинка. Кто ей эту чушь внушил?

– Я ей тоже так сказала, но она считает, что у нее щеки большие, представляешь? Хочет еще и от мяса и молочки отказаться.

Если Марина что-то решила, то переубедить ее практически нереально. Так же, как и в отношении козла-Соколова. Она себе придумала принца и все.

– Вот что она удумала, дурочка! Это же просто юношеское. – Восклицает мама и садится за стол.

Папа откладывает газету. Минут десять мы едим молча. Потом мама наливает папе добавку и приосанивается. Расправляет плечи и деловито складывает ладони на столе. Я понимаю, что сейчас она выступит с предложением, которое мне не понравится. Но я ошиблась: это даже не предложение. Мама решила просто поставить меня перед фактом.

Она заговорщики сообщает мне:

– На следующей неделе мы идем в гости к Поповым.

– Мам, – я отодвигаю тарелку, – тетя Света – твоя подруга, поэтому к Поповым пойдешь ты, а не мы. Я останусь дома готовиться к летней сессии.

Мама слишком хорошо меня знает, поэтому она тут же готова атаковать меня за несогласие. Она заправляет волосы за уши и строго говорит:

– Нас пригласили, тетя Света торт хотела испечь. Это будет просто некрасиво, если я приду одна. Тем более, что Олежка очень ждет тебя. Он с этого месяца повышенную стипендию получать будет. – В голосе мамы сквозит такая гордость, как будто Олег – ее сын, а не тети Светы.

– Мам, – Я начинаю медленно закипать. Почему она постоянно пытается мне что-то навязать? – я вижу Олежку каждый день в университете и этого мне хватает с лихвой. Хотя, напомню, если бы ты заранее не проболталась тете Свете о том, куда я буду поступать, то он бы прекрасно учился в папином ВУЗЕ. Кафедра информатики у них больше и преподавательский состав сильнее, чем в нашем. Пожалуйста, прекрати играть в Розу Сябитову и при любом удобном случае сводить меня с Олежкой. Я тебе уже говорила, что мне это неприятно.

– Марго, не хами мне! – Тут же повышает голос мама. – Я тебе добра желаю. Думаешь, легко в твоем возрасте выбрать хорошего парня? Олежка – умница, учится хорошо, работает, спортом занимается и животных любит. У современной молодежи сейчас в голове непонятно что: чайлдфри ваши эти, карьера, свободные отношения.

– А что плохого в карьере, мам? Не все мечтают дома борщи варить. – Вскакиваю и начинаю нервно убирать пустую посуду со стола.

– Люда, оставь ты ее в покое. – Как всегда, вмешивается в нашу перепалку папа. – Ну не хочет она к Поповым, пусть не идет. Имеет полное право. Наша девочка уже большая, сама может решать, что для нее хорошо, а что - нет. Да и Олег этот не такой идеальный, как ты пытаешься представить.

– И чем это он плохой?

– Я не сказал, что он плохой. – Папа аккуратно промокает рот салфеткой. – Просто идеальных людей не бывает.

– Спасибо, пап. – Запускаю посудомоечную машину и вытираю руки. – Я пойду, мне еще доклад по психологии личности писать.

– Можешь справочник у меня в кабинете взять. – Говорит мне папа и переводит взгляд на маму. Успокаивающе гладит ее по руке.

– Ну, конечно, мать плохая, а папа у нас хороший. – Обиженно говорит мама мне вслед.

Мама не может понять, что, чем больше она пытается залезть в мое личное пространство, тем тяжелее мне с ней общаться.

– Почему он игнорирует меня? – Марина расстроенно смотрит в телефон, пока я собираю волосы. – Мась, вот скажи мне, что за дурацкие игры? Мы же встречаемся. Я пишу ему со вчерашнего вечера, а в ответ – тишина. Он был онлайн и вечером, и ночью, и сегодня утром. Неужели так трудно ответить?

– Ты что, вообще не спала? Ждала его сообщение?

– Уснешь тут.

Марина быстро скролит сообщения вниз. Я мою руки и смотрю на себя в зеркало.

Ну, что ей сказать? Что он мудак без сердца? Я ей и так уже все уши прожужжала: сама от себя уже устала. Язык болит.

– Тася сказала, написать ему самой и не ждать. Вот зачем я ее послушала? – Марина досадно жмурится, сжимает телефон в руке и неожиданно начинает плакать.

Тушь тут же плывет и стекает по ее щекам черными дорожками.

– Мы уже больше месяца вместе, а он даже не переспал еще со мной. Даже попытки не предпринял. Значит, на стороне с кем-то спит. – Она закрывает лицо ладонями.

Я притягиваю Маринку к себе и обнимаю. Глажу по мягким волосам.

– Т-шшш, Мариш, не плачь. – У меня тоскливо тянет в груди. Как же она так попала? – Ты сама была все это время не готова. Тебе разве не хотелось получше узнать друг друга?

– Может, я недостаточно красивая? Или я его не возбуждаю? Щеки эти дурацкие, как у шарпея. Говорят, он с Ковальчук с экономического до отъезда встречался. Ты ее видела? Она, наверное, в постели зажигалка, не то, что я, неумеха. – Она поднимает на меня заплаканные, несчастные глаза, и мне хочется прибить Соколова.

– Марин, ты очень-очень красивая. Ни один парень не должен заставить тебя сомневаться в себе, поняла? А если вдруг заставляет – значит, это не твой человек. Ты должна всегда стоять у себя на первом месте. Сначала ты, а потом всякие Пети и Васи. А сравнивать себя с Ковальчук – вообще дно. Она нас на пару лет старше, а выглядит на тридцатник. Курит каждую паузу. – Беру Маришкино лицо в ладони и вытираю ее щеки большими пальцами.

Марина часто кивает и успокаивается, тихо всхлипывая. Пока она умывается, я достаю из рюкзака бутылку минералки. Марина вытирает лицо бумажными полотенцами и раздраженно швыряет их в урну. Потом берет у меня бутылку из рук. Наблюдаю, как она делает маленькие глотки.

– Влад вчера разрешил мне остаться у него. – Она возвращает мне бутылку. И продолжает говорить, прислонившись спиной к стене. – У нас была прелюдия. Ну, там поцелуи, поглаживания, легкий петтинг, но дальше этого не зашло. Это при том, что я была готова и дала ему понять, что хочу продолжения. – У нее снова блестят слезы в глазах.

Черт! Сказать, что Соколов пытается затащить таким образом меня в кровать? А – ранить Марину, б – рассориться с ней, вдруг она обвинит во всем меня? Я не могу предугадать ее реакцию.

Нет, спасибо, я уж лучше решу этот вопрос с мудаком-Соколовым один на один, и Марина переболеет им гораздо быстрее.

– Он такой страстный. От него так вкусно пахнет, а, пресс … знаешь, какие у него кубики? А, квартира, Марго, огромная. Я раньше думала, что у Таси хоромы, но они с квартирой Соколова и рядом не стояли.