– Нет, спасибо, – это точно будет лишним.

– Вещи можешь кинуть в стирку. Она с функцией сушки: к утру все будет готово.

– Спасибо, – вытягиваю руки по бокам и переступаю с ноги на ногу.

Влад продолжает стоять на месте и смотреть на меня. Взгляд какой-то тяжелый, слишком мужской. Я не знаю, как вести себя в подобных ситуациях. Я могла уехать, а вместо этого осталась. Неизвестно, что он обо мне теперь думает.

Я отступаю к машинке и неуверенно говорю:

– Ну, я тогда воспользуюсь благами цивилизации, если ты не против.

– А, конечно. Извини. – Он закрывает за собой дверь.

Я закрываю ее на изящную задвижку и несколько раз перепроверяю. Не то что бы я думаю, что Влад ворвется сюда, как австралопитек, просто мне неловко и как-то беспокойно. Как будто, находясь в его квартире, я совершаю ужасное, но манящее преступление, за которым непременно последует наказание.

Прислушиваюсь: что-то гремит на кухне.

Я разминаю ладонями напряженные плечи и стягиваю с себя вещи. Кидаю их в машинку и трачу минут десять на то, чтобы разобраться с кучей функций. Не успела сегодня вымыть волосы после бассейна, поэтому они неприятно пахнут хлоркой и наощупь как солома. Открываю один из черных флаконов – шампунь Влада – пахнет чем-то терпким. Никаких других уходовых средств, кроме линейки в чёрном стекле, я не нахожу: мою голову тем, что есть. Здесь вообще нет ни намека на женское присутствие. Одна электрощетка, два флакона мужских духов и лосьон после бритья.

Долго стою под теплыми струями, прокручивая в голове сегодняшний вечер. Под размеренный плеск стиралки чищу зубы и разглядываю себя в зеркале: лицо уставшее, волосы свисают сосульками. Кондиционера, разумеется, нет, поэтому даже не представляю, как я буду завтра расчёсывать волосы. Открываю окно на проветривание и выхожу в коридор.

Свет в квартире приглушен. Дверь в спальню Влада приоткрыта. Он в одних пижамных штанах меняет постельное белье. Почувствовав мой взгляд, поворачивает голову. В его глазах снова мелькает что-то странное. Я кусаю губы и прячу руки в карманы халата. Он бросает подушку в чистой наволочке на кровать и идет ко мне. Стараюсь не смотреть на голые плечи и живот.

– Голодная?

– Нет, я пойду спать. Устала. – Делаю невнятное движение рукой в сторону гостиной. – Выделишь мне постельное?

Он удивленно приподнимает брови.

– Я уже постелил, – имеет в виду свою спальню, – ложись, Марго, кровать метр восемьдесят на два.

Он притягивает меня к себе за пояс халата и маняще-медленно ведет губами от скулы к виску.

– Места хватит. Не захочешь – даже не соприкоснемся в постели.

Я прикрываю глаза и отстраняюсь.

– Дай мне возможность сохранить хотя бы остатки самоуважения, – прошу его тихо.

Влад отпускает меня и также тихо отвечает:

– Пойдем.

Он выделяет мне теплое одеяло, ортопедическую подушку и комплект постельного белья с ароматом лаванды. Выключает свет и быстро уходит к себе.

Странное ощущение – спать в огромной комнате, как будто посреди школьного спортзала ночую.

Достаю телефон и пишу сообщение Тасе. От нее сразу же приходит голосовое. Нажимаю прослушать, и пространство заполняет ее сердитый голос:

«Я с тобой не разговариваю, пока не поговоришь с Мариной. Я же тебе говорила – она трясется над твоим мнением, а тут такая подстава. Даже не знаю, как ты будешь это все разгребать, Марго».

Следом прилетает короткое: «У меня все нормально. Утром еще один чемодан с зимними вещами заберу и все. Леша – скотина, уже карты заблокировал. Ненавижу».

Понятно, Тася перешла в оборону. Так ей легче переживать трудности. Она не из тех людей, кто будет жалеть себя и винить судьбу.

Верчусь в кровати. Незнакомые предметы в темноте кажутся пугающими. Пытаюсь отвлечься и открываю отсканированные статьи для семинара. Спустя какое-то время понимаю, что смысл все время ускользает от меня.

– Ничего, поговорю с Маришкой, а потом позвоню Тасе, – успокаиваю саму себя вслух.

Отворачиваюсь лицом к спинке дивана и, наконец, засыпаю.

Мне кажется, я только прикрыла глаза, как через пять минут слышу голос Соколова над головой:

– Ох, рано, встает охрана!

В комнате уже светло. Накрываю ухо подушкой.

– Вставайте, Маргарита Борисовна, я вам латте наколдовал.

Открываю глаза. Соколов снова стоит надо мной с голым торсом, нудист чертов. Весь взъерошенный, уголком губ зажал сигарету. В руках – белая чашка. В квартире пахнет кофе и прохладной свежестью. Дверь на лоджию открыта.

– Который час? – Забираю у него чашку и делаю глоток.

Это то, что надо от недосыпа.

– Восемь. У тебя есть полчаса, если не хочешь опоздать. Завтрак уже едет.

Я смущенно приглаживаю волосы под его взглядом и, чтобы сгладить неловкость, спрашиваю:

– Хорошо спал?

– Уснешь тут, – он бурчит и идет в сторону открытой двери.

Быстро привожу себя в порядок. С трудом заплетаю волосы в косу – спутались за ночь и плохо просохли. Халат бросаю в корзину. Натягиваю джинсы. Свитер не сел в сушилке, но неплохо так помялся.

– У тебя утюг есть? – Кричу из ванной, но в ответ – тишина.

Влад все еще на лоджии. Курит и хмуро смотрит на город.

Вид отсюда открывается потрясающий: собор, городской сквер и влажные крыши домов. Ночью снова моросил дождь. Погода в этом году самодурствует – то тепло и солнечно, то собачий холод. Смотрю на его голую спину и осторожно спрашиваю:

– Может, оденешься? – Сама зябко ежусь.

Он выпускает сизую струю и тушит окурок в стеклянной пепельнице.

– Мне нормально. Бодрит лучше кофе.

– У тебя утюг есть? – Демонстрирую ему свой свитер.

– Не-а.

– Отпариватель? Или тебе девушки рубашки гладят? – Игриво приподнимаю бровь.

Я что, пытаюсь кокетничать? Ужас какой, рука-лицо. Я этого совсем не умею, мой уровень – тупой вопрос из разряда: «тебе нравится сыр?».

Влад с интересом косится на меня и качает головой.

– Утюга у тебя нет, отпаривателя тоже, питаешься ты доставкой. – Перечисляю я. – Ты что, дома только ночуешь?

– А ты с какой целью интересуешься? – Щурит он глаза, как большой кот.

Я не успеваю ответить, потому что в дверь звонит курьер, и Влад идет открывать. Я включаю чайник. Чувствую себя странно. Стыжусь за вчерашнее признание и одновременно с этим хочу, чтобы Влад сам вернулся к той теме.

Мы быстро завтракаем, переглядываемся. Обстановка вполне мирная.

Влад уходит переодеваться, а я сажусь на пуфик в прихожей и снова открываю на телефоне статью по основам психодиагностики. Пытаюсь вникнуть в текст, отмечаю про себя основные тезисы.

В дверь неожиданно звонят: настойчиво и протяжно. Я подскакиваю на месте. Наверное, Соколов должен сам открыть. Это же его квартира, а не моя. Звонок повторяется. Влад пока добежит из одного конца своих хором в другой – сто лет пройдет. Встаю и открываю дверь. На пороге – высокий парень, примерно ровесник Влада. Симпатичный. У него короткие, крашенные волосы: блонд с фиолетовым подтоном. В правом ухе маленькая серьга, винтажный кожаный пиджак. Он немного склоняет голову к плечу и внимательно рассматривает меня. У него выразительные, карие глаза, но есть в них что-то пугающее. Как будто смотришь на водную гладь дикого озера, в глубинах которого скрывается что-то страшное.

– Здравствуйте, – говорю на автомате.

– Привет, – растягивает губы в улыбке, – я к Владику, но не против и с тобой поболтать, сладенькая.

Меня передергивает от его обращения.

– Марго, спускайся. Я сейчас подойду. – Слышу за спиной голос Влада.

Он переоделся в серые брюки и белую футболку. Чувствую исходящее от него напряжение. Интонации жесткие, отрывистые. Он бросает взгляд на наручные часы и протягивает мне ключи.

– А…

– Иди, я сказал. – Говорит с нажимом и подталкивает меня в спину.

Я не спорю с Владом: чувствую, что сейчас так надо. Забираю свой рюкзак. Незнакомец не собирается отходить, вынуждая меня протискиваться мимо него. У него острый, агрессивный парфюм, от которого у меня начинают слезиться глаза. Хочется кашлять.