— В таком случае мы могли бы помочь друг другу. — продолжил говорить Феликс, пока мальчишка рядом с явным беспокойством грыз ногти, переводя взгляд с одного на другого. — Я могу составить вам документы, уверен, у меня это выйдет куда лучше и быстрее, а вы поможете найти мои вещи.

Старик оторвал взгляд от пергамента и хмуро посмотрел на Феликса, будто в первый раз его увидел. Придвинув настольную лампу поближе к гостям, он сощурил подкрашенные черной тушью глаза. Несколько секунд он всматривался, а затем на его лице проступило злорадное понимание.

— А-а-а, это же ты… как тебя там? — он вопросительно пощелкал пальцами, переводя взгляд на мальчика.

— Феликс Лихт, уважаемый господин капитан. — тут же ответил малец.

— Точно, он. — кивнул Шариф, снова посмотрев на Феликса. — Ты ведь уже сидел у меня, да?

— Было дело. — улыбнулся Феликс.

— «Было дело». — усмехнувшись, передразнил Шариф. — И не один раз, дело-то это было. Так? — он откинулся на спинку стула и провел рукой по усам, разглаживая их.

— Боги еще не придумали таких чисел, которые смогли бы описать, сколько раз я попадал в ваши замечательные темницы, господин Шариф. — ответил Феликс.

— Ишь, еще и дерзить мне тут вздумал, козявка болотная. — ухмыльнулся старик. — Видать, правильно я тебя тогда сажал. Ладно…, - он перевел взгляд на мальчишку, — ты, - он ткнул в него пальцем, увешанным несколькими перстнями, — давай-ка беги в центральные казармы, и скажи тамошним олухам, чтобы привели ко мне сюда этого ублюдка-писаря. Они знают, он у них там один сидит. И пошевеливайся! — он снова ударил кулаком по столу, да так, что пузырек с чернилами опрокинулся, и вновь запачкал новый пергамент. — Блоха подзаборная!

Мальчишка вихрем выбежал за двери, и было слышно, как он быстро удаляется по пустому коридору. Тем временем Шариф поднялся с места, и стало видно его внушительный рост.

— Ну и? Чего ждешь? — спросил Шариф, отходя к темным стойкам с запыленными винными кувшинами. — Садись за чертов стол, раз уж вызвался.

Усевшись на мягкое кресло, Феликс выкинул испорченный пергамент, и, взяв новый, стал быстро переписывать торговую опись, которая была записана на огромном пергаменте кривым почерком местного приемщика.

— Много вас нынче развелось, умников-то. — начал говорить Шариф, вытащив из груды железной посуды небольшой кубок. Вытерев его от пыли, он сломал восковую крышку одного из старых глиняных кувшинов, и плеснул себе немного красного вина. — И откуда вы только лезете все? А когда ведь надо, то и не найдешь никого, все по норам своим, книжным, прячетесь… Ты смотри мне там разборчиво калякай, а то был у меня тут один, писал так, будто и не рукой вовсе, а чем-то другим.

Через полчаса до них донеслись звуки приближающихся шагов. Первым вошел мальчишка, и придержав двери, позволил войти двум стражникам, которые держали за локти толстого писаря с красным лицом, покрытым испариной.

— А-а, вот и ты, чертов паразит. — проговорил Шариф, и подойдя ближе похлопал ладонью по пухлым щекам писаря. Затем отошел, и уселся в дальнее кресло, рядом с которым стоял маленький столик с заметно опустевшим кувшином с вином. — Значит так, — медленно проговорил он, наливая себе еще вина, — сейчас мы сделаем вот что… Ты… — он ткнул пальцем в одного из стражников. — Да, ты. Бери этого жирного ублюдка, и идите искать вещи этого мальца. — он кивнул в сторону Феликса. — И упаси вас святые Владыки, что-нибудь стащить оттуда, вы тогда у меня до конца жизни будете корячиться на рудниках! Ты, как тебя там, Феникс-Хреникс, расскажи им что там искать-то нужно.

Феликс быстро объяснил, как выглядел его багаж, и описал какой была карета, в которой он ехал. Когда стражник с писарем удалились, он вновь принялся за работу, быстро чиркая облезлым пером по плотному листу желтого пергамента. В комнате повисла тишина, и было слышно лишь скрип пера и тяжелое дыхание капитана, разгоряченное южным вином.

— Ну а тебе чего, болезненный? — раздался через минуту голос Шарифа, и Феликс, оторвавшись от письма, заметил, что прокаженный мальчишка все еще находится в комнате. — Видно награды какой хочешь? — подойдя к одной из корзин, он вытащил помятую бронзовую тарелку. — На вот, будет хоть из чего хлебать вашу проклятую баланду.

Приняв тарелку, мальчик немного потоптался на месте, а затем, шепотом, словно находился на похоронной процессии, спросил:

— Господин капитан, а Феликс еще долго тут будет?

— А тебе что до него? Будет столько, сколько нужно. А теперь пошел вон, тут и так дышать нечем, а еще ты тут воняешь, дьявольская моль. Все, пошел вон!

Мальчик еще раз взглянул на Феликса, и поджав губы, вышел за двери. Прошло несколько часов, прежде чем стражник с писарем возвратились обратно вместе с вещами Феликса. Капитан к этому времени уже успел протрезветь после выпитого им кувшина крепкого вина, и проверил все записи, которые сделал маленький вор.

— Вот, учитесь, олухи, как надо работать. — проговорил он, тряся исписанными листами пергамента перед носами обескураженных стражников и испуганного писаря.

Пока он поучал своих подчиненных, Феликс проверял содержимое сумки.

— Вроде, все на месте. — сказал он, запихивая обратно вынутую им одежду. — Мне осталось еще несколько листов переписать, так что если вы позволите, то…

— Да вали ты уже. — сморщив лицо, махнул на него рукой Шариф. — Вон, эта свинья за тебя закончит. — он кивнул в сторону пухлого писаря. — Будешь у меня писать до нового пришествия шлюхи-Силестии, понял? — проговорил он, сверкнув глазами в сторону толстяка. — А если узнаю, что ты снова еще чего-то там утаил, то прикажу отрубить тебе руку. Может с пятью пальцами тебе будет легче считать товар.

Слушая капитана, писарь дрожал, словно пойманная мышь, и лишь время от времени нервно кивал, от чего его пухлые щеки смешно поддергивались.

— Все понял?! А теперь сел, заткнулся и начал писать! — рявкнул старик.

— Ну, тогда я пошел. — тихо проговорил Феликс. — Было несказанно приятно вновь оказаться в вашей прелестной компании, господин Шариф.

— Погоди-ка. — остановил его капитан. Подойдя к Феликсу, он грозно навис над ним, словно коршун над полевкой, и Феликс уловил запах хереса и пряностей, которые так и не смогли улетучиться из дыхания старика. — Предупреждаю тебя, никс, если я узнаю, что в моем городе пропала хоть одна книга, даже самый зашарпанный кусочек пергамента, ты у меня до конца своей никчемной жизни будешь рыться в Древесных шахтах.

— Это были очень вразумительные слова, уважаемый господин Шариф. — кивнул Феликс. — Пока нахожусь тут, то постараюсь держаться подальше от всего, что связанно с книгами.

— Раз понял, тогда можешь идти. — уже более спокойным тоном, даже отдающим чем-то отеческим, проговорил капитан.

Феликс поспешил покинуть комнату, крепко сжимая вновь обретенные вещи. Ему совсем не хотелось испытывать терпение этого вспыльчивого старика, который никогда не бросал слов на ветер. Выбежав на улицу, он чуть было не сшиб с ног уже знакомого ему мальчишку, который, судя по всему, караулил его у двери.

— Тебе что-то было нужно от меня? — догадался Феликс, когда мальчишка, все еще сжимая в руках помятую тарелку, подаренную капитаном, открыл рот. — Я же, вроде, тебе уже заплатил.

— Да это не то. — отмахнулся малец, обгоняя его на несколько шагов. — Тебя искал Синох. Он, в общем, охранник одной знатной госпожи.

— Случайно не Хепзибы? — догадался Феликс.

— А, так ты уже знаешь? — проговорил мальчик, разворачиваясь и махая ему рукой, приглашая идти за ним. — Пошли, он ждет тебя у третьих ворот.

— А до завтра это никак не подождет? — зевая, устало спросил Феликс. После нескольких часов письменной работы его клонило ко сну.

— «Завтра» уже много часов назад как наступило. Пошли, Синох не любит ждать.

Феликсу ничего не оставалось, как пойти вслед за неугомонным мальчишкой. Ночь уже подходила к концу, и на востоке темные сливовые краски стали разбавляться более светлыми тонами, отгоняя от себя ночные тени, и тесня их к западным холмам. Город вновь менял свое обличие, как солнце меняет луну.