— Об этом говорит многое. — Гелиос подошел к столу и налил себе немного вина из железного кувшина, чтобы просушить горло. — Во-первых, все эти великие предметы, которыми должны завладеть три Короля, невозможно каким-либо образом разрушить или даже повредить. Вы можете хоть сейчас попробовать разломать этот рог, хотя я уверен, что вам не удастся даже запачкать его. Никакая земная сила не способна им навредить. Такими же являются и зургалы. Их темные души были отделены от смертных тел и обрели физическую форму, которая теперь, по их злой воле, может сливаться воедино, и так же легко разъединяться, оставаясь неуязвимой для какого-либо человеческого оружия. По крайней мере известного обычным смертным. Да, их можно изгнать, что, собственно, и вышло у меня и моих верных друзей тысячу лет назад, когда объединились войска релиморцев и ценебритов. Но, как вы сами видите, эти черные всадники снова появились в нашем мире. Еще одним фактом, подтверждающим мои догадки, являются их слезоскорбные клинки — шулгуры. Дело в том, что по словам ангела Рануила, эти клинки были выдраны из недр священной горы Вазураль, но к этой горе могут приблизиться лишь сифы и хранители скрижали.
— А что же с остальными предметами? — спросил Харон, пока Гелиос делал большой глоток из кубка. — Сколько вы там сказали их всего-то было? Девять? Одной, получается, завладели эти самые как-их-там… черные эти. Так? Еще одна ваша, тобиж, этот вот самый рог. — он кивнул кустистой бородой в сторону переливающегося рога. — И еще одна Феликса, которая вот тут рядом лежит. Плюс еще три, которые сейчас находятся в Метеоре, Бреталии и Арно-Очинге. Выходит, всего шесть. Где же еще три?
— Этого я тоже не смог узнать. — помотал головой Гелиос. — Я даже не уверен, что точно разгадал их число, так что, вполне возможно, что этих небесных таблиц может быть и больше. Мне пришлось изучить великое множество писаний и летописей, и еще больше сказок… О, господа, вы даже представить себе не можете, сколько правды кроется в старинных сказаниях. Но найти чего-то конкретного так и не смог. Везде фигурирует разное количество могущественных предметов и святых таблиц. Из того, что мне стало известно, я понял лишь то, что среди хранителей этих табличек был северный владыка, королевство которого было поглощено морем. Возможно, он был из никсов или норнов.
— А разве этот ангел, Рануил… О, Господь всемогущий, он и вправду ангел? — Алисандр растерянно посмотрел на своих лордов, словно для того, чтобы убедиться, что он не ослышался, и Гелиос действительно упоминал в своем рассказе ангела. — Разве он не поведал вам о том, кто были эти хранители скрижалей, и какие предметы они сотворили?
— Если верить писанию из Книги Эрна, то Рануил на самом деле попадает под описание посланца Господа. — делая еще один глоток сказал Гелиос, при этом сотворив над собой звездный крест Владык, а затем погрузившись в глубокие раздумья. — Он назвался ларийцем. Одним из полукровных сифов, чьими предками были крылатые духи — ашулаи. И уверяю вас, выдержать его присутствие уже являлось великим испытанием, а уж слышать его голос… Мне казалось, что я вот-вот сойду с ума, таким сокровенным могуществом он обладал. Сам камень крошился от его слов, а мои мысли наполняли неизвестные образы, отягощающие разум. — взгляд Гелиоса стал настолько отрешенным, что Феликсу показалось, будто первый император полностью отрешился от реальности, погрузившись в свои воспоминания. — Я ведь шел в тот поход не только за тем, чтобы отнести табличку. Мне хотелось спросить его про моего дорогого брата Марко, узнать, попала ли его храбрая душа в Святые Уделы… Но когда я оказался перед Рануилом, то все слова покинули мою голову, и очнулся я лишь тогда, когда вышел из пещеры вместе с созданным из скрижали рогом.
— Неужели он настолько ужасен? — испуганно пробормотал Феликс.
— Ужасен? — Гелиос будто только что очнулся от забвения. — О нет, мой храбрый Феликс, он был прекрасен! Но ты и сам в этом убедишься, когда отправишься туда вместе со мной. Как-никак мне уже довелось побывать в тех гиблых местах, и тебе будет полезен такой проводник как я. Что же до вашего вопроса, юный император Алисандр, то ответ на него я уже дал. Я не смог как следует расспросить Рануила, так как разум мой был полностью сокрушен его святым могуществом. Я даже не помню, как смог пересилить себя и покинуть то удивительное место. И именно поэтому я снова хочу его увидеть… и узнать то, что не смог узнать прежде. Но войти туда мы сможем лишь со скрижалью.
— А что это за звезда такая, что светит с того момента, как мы вступили на эти земли. — спросил, после недолгой паузы один из лордов Белланимы. — В Стелларии ее не видно. И мы тут столько много успели обсудить, а про нее даже никто и словом не обмолвился. Или это просто местная достопримечательность?
— Эльхазур. Эоли Хасиналь. — проговорил Фафанаиль. — Так мы ее зовем. Предвестница Неведомого. Глаз Хасиналя. Горевестница, которая уже долгое время роняет свои черные слезы. Будьте уверены, скоро и в ваших землях ее увидят, если, конечно не поспешить.
Все притихли, видимо, ожидая слов императора. Не важно каких.
— Все эти тревожные известия оказались настолько неожиданными. — наконец сказал Алисандр. — Мы и так, вступив на эти земли, повидали всякого. Я, конечно, ожидал ужасных откровений, но не настолько же безумных. Спасите нас добрые святые! Гелиос жив, враг всего живого грозит выбраться на свободу, а тут еще эти северные людоеды расползаются по Стелларии!
Феликс понял, что Алисандр имеет в виду ту угрозу, с которой, по словам Зено, боролся претор Рейн. Дикие племена каннибалов, которые доселе населяли северные горы, в последние годы все чаще стали нападать на дальние деревушки заснеженной провинции. Да и сам Рейн подвергся их пагубному влиянию.
— Значит у нас нет выбора, так? Мы должны отнести эту небесную табличку. — наконец совладав с собой, уже более спокойным и уставшим голосом, проговорил Алисандр. — Конечно, мне бы хотелось получше разобраться во всем, но раз уж Господь не дал нам много времени…
Внезапно голос его умолк, и взгляд молодого императора устремился ко входу в шатер. Феликс тоже обернулся, и увидел согбенную фигуру, как ему сначала подумалось, древнего старца. Лишь спустя мгновение он узнал в ней изможденного Дэя, который из последних сил опирался на свой посох. Повязка на его глазу почти спала, и по бледным щекам катились слезы. Казалось, что даже одежда его стала еще более рваной и поношенной.
— Кто ты такой, старик? — первым подал голос Декстер, вставая со своего места. — Как ты прошел мимо охраны? Кто впустил тебя?
Не получив ответа, он направился прямиком к Дэю, но не успев сделать и трех шагов, как вдруг остановился, словно вкопанный. В это же мгновение всех присутствующих окатила волна запредельной силы, всеподавляющей и невыносимо тяжкой. Феликсу показалось, будто его замуровали между тяжелых камней, которые сдавливали его со всех сторон. Краем глаза он увидел, как арлекины разом закрыли ладонями лица, словно тоже собираясь заплакать, и склонили головы в почтенном поклоне. Лишь у Гелиоса и Эна еще оставались силы чтобы двигаться. Они медленно поднялись со своих мест, не сводя глаз с плачущего Дэя.
— Отец мой, дай мне сил вынести это тяжелое бремя. — услышал Феликс надрывающийся голос Дэя. — И прости меня. О, брат мой, Кирфаэль, я не достоин твоего имени. Салигармэ кирэль, уна фамуа зоэкир. Унхэ рааль Кирфаэл. Салигармэ, рааль ивэль. Уна синфэ муа. Прости меня, брат. Отец… Моя рука вновь должна взять меч. Прошу, брат мой, дай мне силы!
И в это мгновение огонь в лампах померк, а темная фигура Дэя, которая стояла у входа, вдруг стала резко увеличиваться в размерах, словно тень, и заполонять все пространство. Рваная повязка с его лица спала, и Феликс увидел под ней пылающий ярким солнечным огнем глаз. Не успев ничего понять, все, кто был в шатре, разом увидели, как фигура у входа вспыхнула неумолимым пламенем, которое тут же заполонило все вокруг, и люди оказались в центре огненного вихря, куда более свирепого, чем тот, который смогла сотворить Мавис. Вместе с этим, гнетущая тяжесть, что сковывала тело Феликса, внезапно пропала, и он увидел, как несколько преторианцев, а вместе с ними и сам лорд-главнокомандующий, разом выхватили свои мечи, и тут же с криками боли выронили их из рук. Все их оружие накалилось до такой степени, что его невозможно было держать в руках. А когда Феликс снова глянул на Дэя, то увидел, что за место обессиленного пастуха перед ним предстал великий воин в алых церковных одеждах, с длинными белыми волосами и красивыми чертами лица. Огонь все еще продолжал бушевать, расползаясь по стенам шатра, но не нанося вреда ни вещам, ни людям. Но даже так, присутствующие военачальники с проклятиями отстранялись от стен, а испуганные слуги с криками ужаса прятались под столами. Фигура Дэя, словно величественная статуя древнего бога войны, нависла над всеми, сжимая в огненной руке пылающий меч.
