— Я не говаривал это раньше, но мои братья так же имели сопровождение вашего первого царя, когда тот нес табличку. — сказал Синох, который, как и Феликс, решил еще немного пободрствовать.
— Так тебя поэтому послали к Хепзибе? — высказал догадку Феликс. Слова монаха не сильно удивили его, хотя и раздразнили новый интерес. Он уже давно догадался, что Синох не просто так приехал в Стелларию, чтобы ознакомиться с культурой и традициями империи. — Если так, то у вас должны были остаться какие-нибудь записи про тот поход. — сказал он, без какой-либо надежды на положительный ответ.
— В наших книгах имеются только малые записывания тех событий. — ответил Синох. — Мы, как и морская женщина, не имеем знания зачем нужна табличка.
— Почему же тогда тебя отправили в Стелларию, если вы даже не знаете, для чего это нужно? — нахмурил лоб Феликс.
— У нас не имеется знания о табличке, но имеются пророчества. Нам велено отправляться за табличкой, когда на небе местополагается Глаз Хасиналя.
— Как ты сказал? Это что еще такое?
— Звезда. О ней еще говаривала морская женщина. — Синох по своему обыкновению сидел неподвижно, и Феликсу, в который раз показалось, что он разговаривает с камнем.
— Значит за всю историю была лишь одна экспедиция в Храмы-Города? — подумал вслух Феликс, подкидывая в костер самых сухих из тех досок, которые они смогли добыть со «Стумпы».
— У нас имеется знание, что была еще одна попытка. Через год, после возвращения вашего царя, к нам пришли другие, тоже из империи. Они принимали попытку идти в Аль’эшул ра Синмал, но уже без сопровождения. Пастух Дэй говаривал о них вместе с хозяйкой Хепзибой. Это были предки тех, кто сейчас именуется Тенебрисами.
Феликс глубоко задумался, пытаясь осознать то, что ему рассказал Синох. Если верить словам архивариуса, который ухаживал за святой скрижалью, то десять лет назад Анастериан Тенебрис пытался завладеть таблицей, но ему это не удалось. Скорее всего он не смог ее поднять, хотя, при должных усилиях, он наверняка бы смог это сделать. Анастериан был претором запада, и обладал непомерной силой, которая могла соперничать с силой Гантэра и Синоха, а Феликс своими глазами видел, как монах, хоть и с большим трудом, но смог переносить скрижаль. Если не для того, чтобы ее украсть, тогда зачем Анастериан подходил к скрижали? А тут еще выясняется, что и его предки как-то замешены с предыдущей экспедицией. Зачем они возвратились? И знал ли об этом Гелиос?
Множество вопросов крутились в голове Феликса, и ни на один он не мог дать однозначного ответа. Ему казалось все это очень важным, да и Дэй, судя по всему, тоже был обеспокоен вниманием Тенебрисов к скрижали. Феликс окинул взглядом спящих, и не смог понять, где именно спит пастух. Ему хотелось расспросить Дэя получше о том, что ему известно про семью Анастериана, но делать это сейчас было бы грубо и невежливо, а поэтому Феликс решил поговорить с пастухом, как только все проснутся и вновь двинутся в путь.
Когда настал его черед ложиться спать, Феликс подложил под голову свою сумку со скрижалью. Даже сквозь дубленую кожу он чувствовал приятное тепло, которое исходило от небесной таблицы. Он не помнил, как уснул, но когда проснулся, некоторые наемники, из тех, кто стоял вместе с ним на страже, еще дремали. Когда же он снова погрузился в сон, то ему стали сниться странные картины. Он увидел гнетущее черное солнце, которое заслонило собой все небо, словно огромная каракатица, извивая свои огненные отростки, будто пытаясь поглотить ими все сущее. Феликс чувствовал исходящие от солнца волны злобы и великой утраты, которые, словно магнитный камень, тянули его к себе. Он чувствовал его пульсацию, будто огромное сердце билось прямо посреди бескрайнего мира. Сама же земля, на которой он стоял, была голая и лишенная жизни, похожая на пустыню, она не имела даже цвета, представляла собой сплошную серую массу, и лишь изредка он замечал раскиданные на ней черные перья. Его ноги сами собой шли в направлении темного солнца, преодолевая один безжизненный бархан за другим, за которыми не было ничего кроме серого песка и черных перьев. Но Феликс чувствовал, что где-то там вдалеке есть что-то живое, что-то еще, кроме несущего печаль солнца. Неведомая сила влекла его вперед, навстречу пульсирующей холодной ярости и всепоглощающей горести.
Когда Феликс проснулся, то увидел, как на костре побулькивает котелок, рядом с которым стоял Милу, шевеля большой ложкой содержимое. При этом лицо у него было такое усидчивое и напряженное, будто он готовил завтрак самому императору. По запаху Феликс догадался, что это был обычный суп. За два месяца он успел привыкнуть к неприхотливой еде, а поэтому горячий бульон из сушеного мяса и овощей пришелся ему по вкусу. И лишь когда Феликс полностью отошел от своего необычного сна, и его желудок наполнился теплой едой, только тогда он заметил, что нескольких человек не хватает.
— А где Дэй и Анья? — спросил он у Эскера, который в это время склонился над картой.
— Они с небольшим отрядом отправились вперед, чтобы встретиться с теми, кто будет нас встречать. — ответил Эскер, не отрывая взгляда от карты. — Мы решили не ждать пока все проснуться, так мы сэкономим время.
Феликса не очень обрадовала мысль, что Анья, которая лучше всех ориентировалась в этих пещерах, ушла вперед, но потом он успокоил себя тем, что скорее всего она каким-нибудь образом пометит для них свой путь. К тому же Эскер, как исследователь, и сам должен неплохо ориентироваться в таких местах. Так или иначе, они тоже двинулись в путь, как только все насытились и собрали свои вещи.
Как и предполагал Феликс, Анья отметила свой путь светящимися знаками, которые мерцали в темноте золотыми бликами. Но теперь, без ее солнечного дыма было куда сложнее передвигаться, и Феликс то и дело запинался о выпирающие камни, которых не мог выцепить свет немногочисленных факелов.
— А куда мы пойдем дальше, после того как встретимся с вашими провожатыми? — спросил Феликс у Эскера, когда они устроили небольшой привал в проходе, полностью обросшим мхом. Теперь на их пути стало встречаться гораздо больше растительности, а острые камни заменились на выпирающие корни.
— Мы двинемся в Ашур, а затем через земли верхних пиктов в Зерзуллу. — проговорил тот, делая глоток из мехов. — Прежде чем выдвигаться, нам нужно будет раздобыть крепких лошадей, а иначе мы не преодолеем такой путь. И лучше всего сделать это в Ашуре, так как это большой город с крупными скотными рынками.
— А это не опасно — идти в Ашур? — задумчиво спросил Феликс, чувствуя неприятный укол страха. — Анья ведь упоминала, что они заключили союз с проклятыми зоарийцами.
— Ашурийцы живут войной и собственной жадностью, и им без разницы, кто их союзник сегодня, ведь завтра он может оказаться врагом. — ответил Эскер. — Но даже у них есть свои нерушимые правила. В своих землях они никогда ни на кого не нападают, если, конечно, это не вражеская армия. Им нет дела до этой скрижали, да и наш отряд не такой многочисленный, чтобы обратить на него пристальное внимание. Но и расслабляться нам тоже не стоит, так что не позволяй своему страху полностью отступить, ведь он подпитывает твою бдительность.
С одной стороны Феликса не очень радовала мысль, что им придется посетить столицу самого воинственного народа, о котором он мог только слышать. Он еще не забыл сон про Арка, и о тех страшных вещах, которые ашурийцы делали с рабами, но в то же время ему было любопытно увидеть, как выглядит столица одной из самых древних империй. Конечно, многое он уже вычитал из записей, которые нашел в архивах Железных Масок, но одно дело читать, и совсем другое — увидеть своими глазами.
Когда они вновь двинулись в путь, Феликс стал замечать, что иногда сквозь камни стали пробиваться лучики света. Шум бури и соленый запах моря уже давно остался позади, и теперь лишь изредка им попадались ручейки, стекающие по каменным стенам, и уходившие в небольшие расщелины, которые с каждым часом встречались им все реже и реже. Может быть из-за бликов света, а может воображение Феликса просто сильно разыгралось, но порой ему казалось, что он видит обработанный камень, и даже какие-то намеки на живописные колонны с арками, которые за долгое время успели зарасти камнем. Прошло еще два часа, прежде чем они наконец смогли выйти из пещеры под открытое небо. Солнце уже клонилось к закату, и Феликс увидел, что они вышли прямиком в большой каньон, который тянулся до самого горизонта, словно русло высохшей реки. В его памяти тут же вспыхнула картина, как сотни гордых воинов вышагивают по похожему каньону, ведомые своим невысоким лидером.
