Мы все проскальзываем под дверью, двоюродные братья мальчиков прилипают к нам, как клей.

— Марк прошел снайперскую подготовку, — объясняет Леви, пока мы огибаем территорию, подальше от Джованни и его людей. — Он стреляет лучше всех нас. Он сможет уничтожить нескольких из них еще до того, как они доберутся до нас.

— Черт, но разве ваш отец не приказал бы своим людям прятаться в лесу? Вы можете загнать его прямо в ловушку.

Роман оглядывается на меня, его взгляд чуть смягчается.

— Маркус может постоять за себя, — объясняет он. — Я не хочу, чтобы ты волновалась за нас. С нами все будет в порядке. Тебе нужно думать о себе.

Леви кивает, когда мы прижимаемся спинами к стене дома, затаившись в засаде.

— Если дела пойдут плохо, — говорит он, — если что-то случится, и мы не сможем тебя защитить, тогда я хочу, чтобы ты бежала. Уходи в лес. Зови Дила и Доу и беги, спасая свою гребаную жизнь. Они выведут тебя из леса в безопасное место. Просто знай: что бы ни случилось, мы найдем тебя.

Я прерывисто вздыхаю. От одной мысли о том, что мне придется бежать, меня тошнит, но если я буду стоять и ждать смерти, то все, через что мы прошли, окажется напрасным.

— Обещай мне, Шейн, — продолжает Леви, его голос приобретает напряженные, жесткие нотки. — Обещай, что сбежишь, если до этого дойдет.

Я тяжело сглатываю и киваю, слезы наполняют мои глаза. Я поспешно вытираю их, пытаясь взять под контроль свои эмоции. Сейчас, определенно, не время превращаться в плаксивую сучку.

— Я обещаю, — говорю я ему. — Но клянусь Богом, если вы, ублюдки, умрете, я убью вас сама.

Роман усмехается.

— Ничто не может убить нас, Шейн. Мы гребаные мрачные жнецы.

И с этими словами мы уходим в ночь.

Леви подталкивает меня к Роману, и я спешу за ним, следуя по пятам за Романом, пока он пробирается через кусты и направляется к самому фронту армии Джованни, готовый встретить их лицом к лицу. Не буду врать, стоять в первых рядах — не совсем то место, которое я хотела бы занимать, но я доверяю парням, они обеспечат мою безопасность. Маркус где-то там, присматривает за нами, и мне нужно верить, что он прикроет мою спину.

Леви и кузены разбегаются в разные стороны, и я быстро понимаю, что мы окружаем армию Джованни со всех сторон. На моих губах появляется усмешка. Они никогда не заметят нашего приближения.

Роман тянет меня за куст, откуда открывается вид на переднюю часть участка, прямо туда, где мы видим Джованни, вышагивающего по длинной подъездной дорожке, словно он какой-то бог. Его люди стоят у него за спиной, и ни один из них не держит ребенка Романа.

— Черт, — говорит он, его взгляд скользит по каждому из них. — Он где-то оставил моего сына.

— Он должен быть где-то рядом, — бормочу я. — Твой отец не упустит его из виду надолго. Он держит его там, где сможет легко добраться до него, если его план провалится.

Роман кивает, соглашаясь со мной, но единственная проблема в том, что никто из нас не знает, где, черт возьми, это может быть.

— Пойдем, — говорит он, и его рука снова ложится в мою.

Я выхожу вслед за ним из кустов, держась в ночной тени.

— Там должно быть не меньше восьмидесяти человек, — говорю я. — Я знаю, что вы, ребята, хороши, но мы никак не сможем справиться со всеми ними в одиночку.

— Имей веру, императрица. Мы сталкивались с худшими шансами, — говорит он, делая паузу, чтобы подождать, пока его отец подойдет чуть ближе. — Еще немного.

Проходит несколько секунд, и в тот момент, когда Джованни выходит в самый центр кольцевой дорожки, готовясь подняться по лестнице, раздается выстрел.

Один из людей Джованни падает с громким криком, пуля пробивает ему голову. Брызги крови окрашивают мужчину рядом с ним, и я с отвращением смотрю на кровь в слабом лунном свете.

Джованни поднимает руку, заставляя своих людей остановиться, они судорожно оглядываются по сторонам, отчаянно пытаясь найти стрелка, но им никогда его не найти. Маркус слишком хорош.

Раздается еще один выстрел, и человек с противоположной стороны группы падает, как мешок с дерьмом — пуля пробивает ему грудь. Он кричит в агонии, и я смотрю, как мужчины в страхе пригибаются.

— Они не знали, — выдыхаю я, когда рука Романа сжимает мою. — Твой отец привез их сюда на убой, а они ни хрена не подозревали.

— Не знали, — отвечает Роман. — Он, скорее всего, сказал им, что это будет просто демонстрация силы, чтобы заставить нас преклонить колени перед его требованиями. Они не готовы к этому. Они просто случайные люди с гребаной улицы. Жаль, конечно, но либо они, либо мы, и я выберу нас каждый гребаный раз.

Раздается еще один выстрел и еще, прежде чем Джованни протягивает руки.

— ХВАТИТ, — ревет он в ночи, его лицо краснеет, когда он переводит взгляд слева направо, пытаясь найти своих сыновей. — НЕМЕДЛЕННО ПОКАЖИТЕСЬ.

Роман смеется и тянет меня за руку.

— Шоу начинается.

И с этими словами все выходят, создавая барьер вокруг Джованни и его армии.

Улыбка растягивает мои губы, когда я вижу Леви слева от нас и Маркуса, выходящего из леса справа. Джованни оглядывается по сторонам, понимая, насколько серьезной угрозой могут быть парни, надвигающиеся на него с трех разных сторон. Он выглядит взволнованным, но его решимость выше этого.

— Серьезно? — спрашивает он, разводя руки. — Думаете, я вам по зубам? У меня здесь сегодня сотня человек, а вы стоите передо мной, не имея ничего, кроме себя и своих кузенов? Я пришел, чтобы сразиться, но это будет бойня.

— Не обманывай себя, отец. Ты ни разу в жизни не сражался, — смеется Роман, передразнивая его, как и подобает любому эмоционально оскорбленному сыну. — Чего ты надеешься здесь добиться? Мы уже заняли твое место во главе стола. Семья поклялась нам в верности. Ты проиграл. У тебя ничего не осталось.

Джованни усмехается.

— Ты угрожал семье, чтобы заставить ее поклясться в верности, — смеется он, качая головой. — Но где они сейчас? Это всего лишь слова, Роман. Если они не стоят у тебя за спиной, готовые лишить меня жизни, значит, у тебя нет их истинной преданности. Семья по-прежнему моя. Она всегда была моей, а ты всего лишь слабоумный ребенок, который думает, что готов играть в высшей лиге. Сдавайся, сынок. Ты все еще можешь уйти. Это твое последнее предупреждение. Мне бы очень не хотелось покончить с тобой, как я покончил с твоей матерью, но я это сделаю.

Роман достает один из своих многочисленных пистолетов с боевого пояса, висящего у него на боку, и в быстрой вспышке молнии в ночи раздаются два идеально точных выстрела. Двое солдат рядом с Джованни падают, а Джованни даже не вздрагивает.

— Слишком поздно, черт возьми, просить прощения, — кричит Роман. — Сегодня ночью ты умрешь.

Как будто кто-то щелкнул выключателем: армия взревела за спиной Джованни и бросилась к нам, обходя вокруг Джованни в своем отчаянном желании уничтожить нас. Роман делает еще несколько выстрелов, без особых усилий убивая солдат, когда Маркус и Леви присоединяются к драке. Их кузены нападают на солдат со спины, и это превращается в тотальную войну, армия равномерно распределяется вокруг Джованни, как некий защитный щит.

Добраться до него невозможно, если мы сначала не уничтожим армию.

— Хватай нож, — бросает Роман через плечо, готовясь к бою всей своей жизни. — Желательно, большой.

Черт.

Я тяжело сглатываю и хватаюсь за рукоять на бедре, прежде чем вытащить длинный кинжал из ножен, и, просто чтобы быть готовой, беру пистолет в другую руку.

Выстрелы разносятся по обширным владениям, как гром, и пуля проносится мимо моего лица, а из горла вырывается пронзительный крик.

— Ты готова? — Требует Роман, когда армия приближается, а его голос перекрывает рев.

Я проглатываю свои страхи. Я пообещала Фелисити, что буду заботиться о ее ребенке, и если это то, что я должна сделать, чтобы сдержать это обещание и передать этого ребенка в безопасные объятия его отца, то именно это я и собираюсь сделать.