Горячие рыдания вырываются из моего горла, я опускаю голову на руки, и в тот момент, когда я жду, что Леви подхватит меня на руки, он продолжает обходить меня, выхватывая пистолет и держа руку прямо. Свирепый рык Доу заполняет тишину, а затем две громкие пули проносятся сквозь поздний полдень.

Маркус падает на землю, его сильные руки обвиваются вокруг моего тела и притягивают меня к его знакомой груди. Я выглядываю из-за его спины и, напрягая шею, нахожу тело, распростертое на земле, по крайней мере в полумиле от нас.

— Черт, — выдыхаю я, узнав охранника, которого я вырубила в свой первый день здесь, парня, которого я бросила в камере, чтобы добраться до Фелисити. Я подумала, что Джованни убил его после того, как он позволил мне взять над ним верх. Мне следовало проверить каждую комнату в доме, прежде чем убегать оттуда. Черт возьми, этот ублюдок, вероятно, срал, пока все происходило, и понятия не имел, что все до единого мужчины в этом доме были зверски убиты.

Тепло Маркуса окружает меня, когда он прижимает меня к своей груди, и я прижимаюсь к нему, слушая учащенное биение его сердца и пытаясь успокоиться.

— Ты в безопасности, детка. Ты у нас. Я больше никогда не упущу тебя из виду.

Я закрываю глаза, глубже погружаясь в его объятия, пока Леви и Роман кружат вокруг меня, ощущение их безопасности немедленно снимает тяжесть с моих плеч. Доу прижимается ко мне боком, это ее молчаливый способ проверить, что со мной все в порядке, и после короткого вдоха она пулей устремляется к мужчине позади меня.

Вдыхаю знакомый запах Маркуса, и слеза скатывается по моей щеке, смешиваясь с грязью, покрывающей мою кожу.

— Вы пришли, — выдыхаю я, все еще не в силах поверить в то дерьмо, которое творилось внутри этого дома. Черт возьми, я начала верить, что никогда их больше не увижу.

Роман наклоняется и убирает мою руку с шеи Маркуса.

— Чертовски, блядь, верно, мы это сделали, — говорит он мне. — Я просто хотел, чтобы мы добрались до тебя раньше. То дерьмо, которое нам пришлось сделать, чтобы найти тебя…

Я киваю, слишком хорошо зная, какое дерьмо они бы натворили, потому что это, вероятно, отражает то дерьмо, которое мне тоже пришлось сотворить.

— Я думала, — начинаю я, вынужденная остановиться и сглотнуть из-за пересохшего горла. — Я думала, вы не придете.

Леви присаживается на корточки и берет мой подбородок в ладони, заставляя меня посмотреть ему в глаза.

— Я бы перевернул небеса и ад, чтобы добраться до тебя, — тихо рычит он, мука в его голосе говорит мне, насколько напуганным он был последние несколько дней.

Удерживая его взгляд, я позволяю ему увидеть истинный ужас, живущий глубоко в моих глазах.

— Я убила их всех, — говорю я ему, мой голос срывается от болезненных рыданий, зная, что Маркус и Роман внимательно слушают. — Я… эти твари…

Мои слова срываются с языка, но нет необходимости их произносить, они лучше, чем кто-либо другой, понимают, чего мне стоило это маленькое приключение.

— Шшш, — бормочет Леви, проводя пальцами по моей щеке, когда мы слышим низкое рычание Доу вдалеке. — Теперь все кончено. Ты в безопасности.

Эти слова кружатся в моей голове, как ледяная вода в жаркий летний день, успокаивая ужас, пульсирующий в моих венах. Я позволяю им по-настоящему проникнуть в меня, прогнать страх и позволить моему сердцу, наконец, перестать бешено колотиться. Теперь я в безопасности. Они нашли меня. Они пришли за мной, и теперь мы можем идти домой.

Руки Маркуса скользят под моей задницей, поднимая нас обоих с грязной земли. Отказываясь отпускать меня, он шагает обратно к большому внедорожнику с Романом и Леви по бокам. Осознание того, что я наконец-то могу выбраться отсюда, иметь возможность спокойно есть, пить и спать, накрывает меня, как теплое одеяло холодной ночью. Идея безопасности и комфорта заставляет меня чувствовать, что с меня наконец-то свалилась тяжесть мира.

Маркус забирается на заднее сиденье внедорожника, держа меня у себя на коленях, пока Леви и Роман забираются внутрь. Бутылка воды протягивается между сиденьями, и Маркус быстро хватает ее, прежде чем открыть крышку. Он поднимает ее, чтобы я сделала маленькие глотки, и как только Роман нажимает на газ, из моего горла вырывается громкий вздох.

— ДОУ, — кричу я, разинув рот, смотрю в окно, отчаянно ища драгоценного волка, который стал одним из моих самых близких друзей.

Маркус проводит пальцами по моей щеке, вытирая случайную слезинку, о которой я не подозревала.

— С ней все в порядке. Мы еще не уходим.

Я хмурюсь, а сердце начинает биться быстрее, когда я понимаю, что Роман направляется прямо к дому. Я качаю головой, не желая снова становиться свидетелем кровавой резни.

— Нет, — вырываюсь я, в моих глазах ясно читается страх. — Я не хочу туда возвращаться. Пожалуйста, Роман. Пожалуйста. Отвези меня домой. Я не могу. Я не могу вернуться туда.

Он встречает мой испуганный взгляд в зеркале заднего вида, и я вижу сожаление в его глазах.

— Прости, императрица. Мы должны, — говорит он мне. — Прошло четыре гребаных дня, а мы понятия не имеем, куда исчез наш отец. Никто ничего о нем не слышал, а в этой долбаной хижине может храниться необходимая нам информация. Мы не можем уехать. Пока нет.

— Ты можешь остаться в машине, — предлагает Леви. — Никто не заставляет тебя возвращаться туда.

Я с трудом сглатываю, когда внедорожник останавливается рядом с телом человека, который преследовал меня последние несколько часов. Роман опускает стекло, я слышу низкое рычание Доу прямо снаружи. Как раз в тот момент, когда я собираюсь спросить, что, черт возьми, происходит, раздается громкий выстрел, и необходимость задавать вопросы отпадает. Он хотел убедиться, что охранник действительно мертв, как и я должна была сделать, прежде чем уйти оттуда. Если бы парни не пришли за мной, этот ублюдок добрался бы до меня в ту же секунду, как я решила бы отдохнуть.

Роман снова жмет на газ, мчась по пустыне, а грязь густым облаком взлетает за машиной. Я не могу удержаться, чтобы не выглянуть в окно и не посмотреть, как Доу легко бежит рядом с нами, ее широкие шаги с легкостью соответствуют нашей скорости, несмотря на жару и сухой воздух. Она абсолютная богиня, такая изящная и темная, как ночь, способная разорвать мужчину в клочья.

Образ Дила проносится у меня в голове, но я воздерживаюсь от любых вопросов, ответы на которые мне не нужны прямо сейчас. Я не готова услышать, что его больше нет, не готова почувствовать это всепоглощающее горе, когда я и так со стольким столкнулась.

Мы быстро добираемся до старого дома, и желчь подступает к моему горлу при виде окровавленных следов, ведущих к двери. Роман останавливает машину, и дрожь пробегает по мне.

— Ты в безопасности, — напоминает мне Маркус, его мягкие пальцы на моей коже ощущаются как миллион крошечных ножей.

Качая головой, я пытаюсь сосредоточиться на чем угодно, только не на доме. Я не могу войти туда, но и не могу остаться здесь одна. Страх… черт, страх всего. Это слишком. Мне просто необходимо сегодня поплакать, переполниться эмоциями. Мне нужно хорошенько выспаться и немного поесть, а после этого я вернусь. Я научусь оставлять все это позади и двигаться дальше, а пока у меня есть полное право быть чертовски разбитой.

Роман и Леви широко распахивают двери и выходят из внедорожника, в то время как я остаюсь сидеть на коленях у Маркуса, меня охватывает нерешительность, но когда парни начинают приближаться к дому, и я чувствую, что в безопасности, я неохотно слезаю с колен Маркуса и выбираюсь из внедорожника.

Доу ждет нас на маленьком крыльце, ее язык высунут изо рта, так как она запыхалась от долгого бега. Леви останавливается возле нее и откручивает крышку бутылки с водой, а затем оглядывается по сторонам. Он находит разбитый горшок, который выглядит так, будто ввязался в драку с оружием и не вышел из нее победителем, хотя он все еще достаточно глубок, чтобы служить миской для воды. Он наполняет ее, сколько может, и Доу тут же ныряет в воду, ее длинный язык отчаянно зачерпывает прохладную воду в рот и это мгновенно заставляет меня позавидовать ей.