22 мая Тилли начал наводить порядок. Беженцев вывели из собора, накормили и разместили в монастыре, где они пролежали три недели, сгрудившись под одеялами; не многие из них имели на себе что-нибудь еще. На винограднике монахов был разбит лагерь для потерявшихся детей; из восьмидесяти найденных детишек выжили только пятнадцать. Голод косил одинаково и горожан и солдат, бродячие собаки дрались за трупы и разрывали захоронения. Дабы предотвратить чуму, Тилли распорядился сбрасывать тела в Эльбу. Ниже города берега были усеяны распухшими трупами, колыхавшимися в тростнике, и над ними кружило горластое воронье.

Из тридцати тысяч жителей в Магдебурге уцелело около пяти тысяч, в основном женщины. Солдаты спасали их первыми и уносили в лагерь, а потом уж начинали заниматься грабежом. Когда все закончилось, Тилли попытался внести какую-то организацию в отношения между полами. Генерал послал к солдатам священников уговаривать их жениться на своих жертвах, забыв, правда, дать им хоть немного денег. Оставшимся в живых в Магдебурге мужчинам разрешалось выкупить своих женщин за наличные, предлагая себя взамен или нанимаясь в услужение к поработителям.

Тилли не забыл позаботиться и о церкви. Через пять дней после падения Магдебурга он устроил торжественную церемонию освящения собора. Солдат и офицеров согнали в собор со всеми знаменами, отслужили мессу, послушали «Те Деум». На одну из уцелевших городских стен подняли пушку и произвели салют, ознаменовав возвращение собора в подлинную веру. После этого генерал провозгласил, что эти черные руины под его ногами называются теперь не Магдебург, а Мариенбург, в честь его покровительницы.

Деревянную статую девы, которая венчала городские ворота, после пожара нашли в канаве, обугленную и разбитую. Она наконец обрела своих истинных возлюбленных.

Европа, узнав о трагедии Магдебурга, ужаснулась. В Вене хранили гробовое молчание, в протестантских странах возмущались и негодовали. Злодеяние, совершенное в городе и затмившее военную победу католиков, преподносилось как преднамеренный акт завоевателей, и Тилли навеки вошел в историю в образе «истязателя» Магдебурга. И многие годы после трагедии имперские солдаты могли найти для постоя только так называемые магдебургские квартиры, то есть чистое поле…

Зачем мы лезли в этот разрушенный город. Там имелся мост через Эльбу. Река была препятствием для моих повозок и, если люди и кони могли быть переправлены лодками в любом месте. То с повозками и нашим грузом нужен был мост и такой мост имелся ближе всего в Магдебурге и туда мы и стремились.

Скорость нашей колонны сыграла с нами шутку. Плохую или хорошую узнаем позже. Скорость нашего гужевого транспорта была настолько высока, что мы попали к Магдебургу раньше запланированного и теперь у нас была возможность проскочить через мост ближе к вечеру, но ещё в светлое врем суток. Городских ворот Магдебурга не существовало и в город мы попали без возражений гарнизона, пикет на дороге отсутствовал. Это было странно. Только выяснять странности было некогда, и мы поехали дальше и вот мы уже у моста через Эльбу река широкая мост крепкий каменный и на мосту опять никого нет. Похоже нам готовят ловушку и за мостом нас будут убивать. Почему я так подумал, чуйка верещала и прямо криком кричала — опасность.

Порядок действий при атаке на обоз был расписан детально. Все знали, что и как делать. За рекой был крутой поворот, и дорога уходила в лес. Но вот в лес мы не поехали. Нас там ждут неприятности. Прямо за мостом имелась площадка, раньше там стояли городские стражники и собирали пошлину. Затем там стоял пикет шведов. Сейчас там никого не было, хотя имелись рогатки и пара полевых укреплений из корзин, набитых землей. Это были укрытия для стрелков.

Повозки медленно выехали на эту площадку у моста и остановились. Распрягать возы не стали просто скатили с возов оба орудия и развернули одно на мост и одно в сторону лесной опушки. Теперь пушки простреливали и мост за нашей спиной и самое вероятное направление атаки от леса. И гранатометчики стали раздувать фитили. И стали готовить гранаты к броску.

Наших маневров никто не ожидал. Ожидалось от нас совсем другое — спокойное движение по дороге и в лесу нас встречали и резали. Тут все пошло не так. И банда промедлила с нападением. Но отпускать нас они не собирались. Дюжина повозок и минимальная охрана. Пушки бандиты не опознали, очень редкий вид пушек многоствольные. Пушки вообще редкость и эти нечем не напоминали типичные пушки этого времени. Пока бандиты раздумывали и меняли свои планы. Орудия успели привести в боевое состояние и теперь только ткни запальник в запальное отверстие и пушки начнут стрелять. Первый залп это одиннадцать стволов выплюнут огонь и свинец, и залп будет плотный. Главное прицел будет точный. И ещё пригладим гранатами. Похоже шансов у бандитов нет. Неожиданного нападения не получилось и теперь просто атака и просто расстрел атакующих.

Фитиля горят, молчание и тишина и вот из леса выезжает пара десятков конных и начинают разбег на нас. Наивные люди и дистанция для пушек мизерная и цель крупная и ещё атака в плотном строю. Пушка начинает стрелять первая. Затем летят в кучу атакующих кавалеристов гранаты. Команда была кинуть по две гранаты и остановиться, пушка отстреляла два пакета стволов.

Отстреляла и орудийный расчет стал заряжать стволы, которые были использованы. Зарядка такого орудия дело долгое и муторное. Каждый ствол надо пробанить и убедиться, что нет тлеющих остатков пыжей и пороха. По моей команде четверо выдвинулось к трупам кавалеристов, лежавших на дороге в самых разнообразных положениях. Задача перед ними стояла самая простая добить ещё живых и собрать трофеи — живых лошадей и снять седла, и собрать оружие и ценности. Сейчас всё это стоит денег и бросать трофеи на дороге совсем плохая идея, никто из моих людей не поймет такой расточительности, они в доле и брошенные трофеи прямой убыток для моих людей. Тем более на повозках есть свободное место. Раз бросишь трофеи, два бросишь, и никто не захочет служить под командой такого командира. Потому и задержались для сбора трофейного имущества.

Кроме потакания жадности личного состава, имелась и мысль, что банда не могла не перекрыть нам отход по мосту и я подсознательно ожидал ещё одной атаки уже с моста в спину нам.

Мои подозрения оправдались, и такая атака тоже состоялась. С тем же успехом и результатами что и первая атака. Снова прогремели выстрелы, но уже другой пушки и по второй атакующей лаве мы отстреляли три пакета стволов. С моста никто из атакующих конных разбойников не вернулся. Из пары дюжин кавалеристов на мосту остались лежать пятеро, остальные свалились в Эльбу. В этом случае трофеев было гораздо меньше, но и эти трофеи собрали. Затем оттащили трупы людей и лошадей с дороги и наш обоз двинулся дальше.

Только перепрягли лошадей и дальше нас потянули свежие лошади. Так и мы двигались повозки и внутри нашей колонны шли наши подменные кони. Возможно, в лесу и были ещё бандиты, но больше никто не захотел испытать судьбу. Вроде всё окончилось и благополучно и меня беспокоило отсутствие шведских пикетов на дороге и то, что не было захвачено пленных для допроса. Но больше беспокоило отсутствие шведских постов на дороге. Они должны были быть, но они отсутствовали. Кто — то же дал приказ убрать посты. Если же этот кто-то снявший посты, в курсе нашего груза, то снятие постов означает только одно, этот Некто желает отбить груз без излишней рекламы. И эти кавалеристы только начало большой охоты на золотой конвой. От нас не ждут быстрого передвижения и только поэтому нападали такими небольшими силами. И нас ищут на всех дорогах, это и плохо, и хорошо. Плохо, что в конце концов установят направление, где мы движемся и хорошо, так как сил у этого Некто немного и они распылены на многих дорогах. И пока ещё они стянутся в один кулак.

Что мы можем противопоставить погоне? В первую очередь это скорость нашего обоза. Если они рассчитывали на пять — семь километров в час. Именно так медленно сейчас идут обозы, практически со скоростью марширующей колонны. Скорость идущего человека и не выше. У нас же можно и двадцать километров дать и проскочить дальше по дороге и поломать любые планы охотников на мое золото.