Тут же я услышала, как дверь открывается. На пороге появилась симпатичная довольно высокая темноволосая девушка в необычном теплом платье. Она приветливо мне улыбнулась и приветственно помахала рукой.

– Привет! – удивленно поздоровалась.

– Привет, – с каким-то странным акцентом ответила девушка, – меня отправили в эту комнату ночевать, ты не против?

– Нет, а кто направил-то?

– Академик какой-то, – снова странный акцент и что-то неправильное в речи.

– Ты имеешь ввиду профессора?

– Да, седой такой, на бандита похож, – хм, понятно, Кеншин ее сюда поселил.

– А почему сейчас в середине семестра?

– Так я только попала сюда.

– В академию?

– Нет, в этот мир.

– Да ну! – я знала, что такое возможно, тем более, наши разведчики путешествовали по разным мирам, в том числе и обжитым, но к нам мало кто попадал из других миров. Разведчики скрывали свое присутствие в ином мире. – Тогда понятно почему мне твой акцент кажется непривычным.

– Скажи спасибо тому профессору, что вообще мою речь понимаешь, а я твою. Это помогает, – девушка подняла кулон, висящий на ее шее на тонком кожаном шнурке. – А еще книгу для обучения дали, сказали, прочитаю и смогу обходиться без кулона, – она кивнула на книгу на кровати.

– Очень любопытные артефакты.

– У вас тут все любопытное, – протянула девушка, а до меня вдруг дошло, что мы даже не познакомились.

– Меня зовут Элена Бэвер, я учусь на чародейку-постановщика, пишу истории и статьи.

– Я Расима Ахметова, училась на художницу, сейчас потихоньку выставляюсь в галерее.

– Так как же ты сюда попала?

– О, это долгая история.

– Я готова слушать, люблю интересные истории.

Мы проговорили с Расимой до ужина, после этого я, спохватившись, дала ей платье полегче и отвела в трапезную, познакомила с друзьями, приревновала к Генри, потом грела уши на ее разговоре с каким-то разведчиком-выпускником, хотя разговором это было сложно назвать, они в основном друг на друга шипели. После этой милой беседы Расима попросилась обратно в комнату, и я проводила ее.

Подготовившись ко сну, мы снова принялись болтать, мне было так интересно узнать о другом мире, о девушке, жившей совсем другой жизнью, о ее планах, с которыми ей сложно было определиться, учитывая ситуацию, но возвращаться в свой мир она точно не торопилась. Расиму восхитил потолок, она назвала его прикольной проекцией, что бы это еще значило...

Проснувшись утром, увидела Расиму сидящей на подоконнике и задумчиво рисующей на стекле морозные узоры: она прикасалась к гладкой поверхности пальчиком и от этих прикосновений расходились заснеженные веточки.

– Красивая у тебя магия, необычная, – проговорила тихо, чтобы не напугать соседку.

– Магия? – удивленно отозвалась та.

– Конечно, никогда о такой не слышала, очень красиво. Ты поговори с Кеншином, может, тебя возьмут учиться в академию.

– Думаешь? – Расима радостно подскочила и начала суетиться.

– Конечно, пойдешь со мной на лекцию, первая как раз пара по истории искусств, а потом поговорим с профессором.

– Хорошо! – у соседки заблестели глаза, еще бы, учитывая, что родной мир девушки не магический, то я ее интерес понимаю и восторг разделяю. Мне же было весьма любопытно, что будет дальше с героиней моей следующей истории.

***

После пары мы подошли к Кеншину, и Расима продемонстрировала свою магию, она так старалась, что разукрасила морозными узорами все стены аудитории. Профессор был явно впечатлен и попросил оставить их наедине.

Теперь у меня, кажется, будет постоянная соседка. Я и не была против, пусть мне и нравилось жить в комнате одной, но Расима не была шумной или противной, наоборот, она была такой одухотворенной и интересной, какой-то мягкой и приятной в общении, которое давалось ей все легче, что я только радовалась ее присутствию.

Мне хотелось знать все о жизни девушки, а еще о том, почему она постоянно ругается с тем разведчиком.

Появление Расимы немного отвлекло меня от беспокойства о предстоящем творческом вечере, который неумолимо приближался. Кажется, нас ждет грандиозный провал!

Я металась по комнате и пыталась понять, что же еще упустила. Муз успокаивал:

– Уверен, ты впорхнешь в мир иллюзий, как бабочка!

– Как ты что ли? – неудачно подколола своего незаменимого помощника.

– Я мотылек! Сколько можно напоминать?!

– Да помню-помню, просто нервничаю, а ты под руку попался, прости!

– Прощаю, – мне милостиво даровали очищение совести.

Расима тихонько зашла в комнату, она знала, когда я в таком состоянии, меня лучше не трогать.

– Раси, ну скажи, как мне успокоиться? Никогда не думала, что подготовка к представлению может быть такой нервной!

– А ты представь все будущее действо, как картину, рассмотри детали, линии и цвета. Что ты видишь?

– Какой-то непроходимый, безнадежный черный квадрат!

– Пусть так, – усмехнулась соседка, – но на этом квадрате безусловно уже есть след от золотистой пыльцы, – Расима показала на Муза.

– Ты его видишь? Ты меня видишь? – удивились мы одновременно.

– Вижу, – с удивлением ответила и соседка, – а не должна?

– Меня никто не видит, – подлетел к ней Муз и опустился на протянутый пальчик.

– А жаль, ты такой волшебный! – соседка принялась рассматривать моего польщенного советника.

– Возможно, у тебя скоро тоже такой появится, ты же чувствуешь чье-то легкое, невесомое присутствие, когда создаешь картины?

– Да, безусловно, иногда ощущаю ветерок на щеке или прохладу на руке, – подтвердила мою мысль девушка.

– Тогда он скоро покажется, твой личный Муз. В этом мире чародеи могут видеть своих вдохновителей.

– Потрясающе!

– Так что ты там говорила про квадрат?

– Это ты говорила, а я уверена, что твоя история полна красок, которые скоро увидят все! Один Генри чего стоит, он удивительно красив, – я сощурила глаза, чувствуя нешуточный такой укол ревности и сама себе удивляясь, – ох, ты не то подумала, я говорю это как художник! У него потрясающие голубые глаза, чистые, как горное озеро, а улыбка наполнена таким светом, особенно, когда он говорит с тобой.

– Он хороший актер, хотя и первокурсник, – попыталась перевести тему.

– Хороший, – согласилась Расима, – но ты поняла, о чем я. Ты зря игнорируешь его чувства, он может устать бегать за тобой.

– Если я действительно нужна ему, то не устанет.

– Ну не знаю, даже опытные бегуны не могут выдержать бесконечной дистанции.

– Я подумаю об этом после творческого вечера, сейчас мне ни до чего и ни до кого.

– Как знаешь, – Расима пожала плечами.

Конечно, соседка безусловно права, Генри ласков со мной и весьма терпелив, но мне всегда казалось, что любовь должна быть настоящим цунами, а не теплым нежным мягким приливом. Да и родительский пример не утешал, даже их, казалось, незыблемая любовь закончилась. Лучше пусть мои герои будут страдать от любви, чем я.

Столько ждали творческий вечер, но он все равно наступил неожиданно. Меня с утра подташнивало от напряжения. На завтрак даже не пошла. Мы вчера допоздна репетировали уже на сцене, не в аудитории. Все говорили, что получается здорово, даже Кеншин похвалил, но мне казалось, что нельзя останавливаться, нужно продолжать репетировать. Ночью все взмолились об отдыхе, пришлось закончить после пятого прогона.

В общаге нас никто не ругал за позднее появление, тем более переход из учебного корпуса в жилой на ночь не закрывался, только внешний.

Все разошлись по комнатам, а мы с Генри все еще стояли в фойе обнявшись. Только положа голову ему на грудь и слушая мерное биение сердца, я успокаивалась. Хоть не отпускай. Так и стояли: я, уткнувшись в его грудь, он, уткнувшись в мою макушку.

Утро выдалось одним из самых сложных в моей жизни, да и день не из лучших. Я, наконец, вспомнила, что забыла купить себе наряд на премьеру. Конечно, можно было выбрать из тех, что уже имеются в избытке, но мне хотелось подчеркнуть свою серьезность, хотелось, чтобы меня воспринимали взрослой и мудрой, а не просто начинающим постановщиком, который ничего не понимает. В общем, мне именно это и надо было скрыть уместным нарядом, и почувствовать себя хотя бы немного спокойнее.