Я расслабляюсь в его объятиях.

— Правда?

— Да. — Его руки скользят по моему телу. — Твое тело, твоя улыбка, твои темные глаза, твои волосы… они сводят меня с ума. Длинные, светло-коричневые волосы. А эти изгибы?

Его руки сжимаются вокруг моих бедер, а глаза становятся темно-синими. В них звучит голодный вопрос.

— Прошло много времени, — пробормотала я, — с тех пор как я делала… что-нибудь из этого.

Он улыбается.

— Ты молодец.

— Правда?

— Да. Безупречно, правда.

— Лучшая в своем классе?

— Определенно.

Я крепко обхватываю его ногами, сцепляя их за его спиной. Он издает низкий стон, когда наши тела соприкасаются еще теснее.

— Видишь? — пробормотал он. — У тебя получается.

— Я всегда была любимицей учителей.

— Я так и знал, — пробормотал он и снова поцеловал меня. Теплые губы и еще более теплые руки обхватывают мою попку и притягивают меня к себе. Мы целуемся очень долго. Мы целуемся до тех пор, пока я не чувствую себя единым целым с водой вокруг меня и настолько готова к большему, что это почти болезненная боль внутри меня.

Интересно, знает ли он об этом, является ли это его целью, заставило ли его сделать это то, что я уже давно не делала.

Поцеловать меня так, как будто он был бы доволен тем, что будет делать это вечно.

— Боже, Иден, — шепчет он, прижимаясь ртом к моей челюсти. — То, как ты прижимаешься ко мне…

Мои бедра останавливают свое движение, и по щекам пробегает румянец.

— Ох.

— Не останавливайся, — бормочет он, и в его тоне звучит грубоватость. — Я просто не хочу… торопить события.

— Хорошо, — стону я. Прошло уже семь лет секса с одним и тем же человеком, и мои нервы, словно тугой комок в яме желудка, соперничают с желанием.

— Хорошо? — спрашивает он.

— Угу.

Его руки скользят вниз, а затем перемещаются дальше, задерживаясь на линии талии моих трусиков-бикини.

— Позволь мне позаботиться о тебе.

Слова проникают в меня по спирали, распространяя жар, который сжигает меня на своем пути.

— Я хочу сосредоточиться на тебе, — говорит он, поглаживая ткань моих трусиков.

— Хорошо, — шепчу я. Мое тело прижимается к его руке. Нуждаюсь. Давление, даже намек на трение…

Он поглаживает меня по бедру.

— Как бы ты мне ни нравилась здесь, тебе придется отпустить меня, детка.

Я расцепляю ноги и скольжу по его телу. Теплая вода проникает между нашими телами, а затем его рука скользит по моему голому животу и находит пояс моих трусиков.

Я не могу смотреть на него. Не могу, не могу… А потом он целует меня, как будто знает об этом, и я снова оказываюсь в том моменте, так сильно нуждаясь в его прикосновениях…

Он скользит своей большой, теплой рукой вниз и полностью обнимает меня. У меня перехватывает дыхание от этих ощущений, и он возвращает мне воздух, его губы переходят на мою шею.

Я вцепляюсь в его плечи и держусь, пока он исследует меня — то нежно, то более настойчиво, его пальцы расходятся, извиваются и кружат в тесных рамках моего бикини. Он дразнит меня, пока я не выгибаюсь навстречу его рукам, пока единственным звуком между нами не становится мое сдавленное дыхание и его низкий стон удовлетворения.

— Черт, — говорит он и убирает руку.

— Нет, — говорю я. — Пожалуйста…

— Я не остановлюсь, — говорит он и снова ругается. — Но мне нужно… поставить тебя сюда.

Он обхватывает меня за бедра и поднимает вверх, из воды. Он ставит меня на край бассейна и заходит между моих раздвинутых ног, его голова теперь на идеальной высоте…

— Филипп, — шепчу я, нащупывая рукой его густые волосы. Не знаю, то ли я напугана, то ли возбуждена, то ли нахожусь на грани экстаза, то ли это все три эмоции одновременно, и единственное решение — освободиться.

— Прекрасно, — снова бормочет он и проводит руками по моим бедрам. Он подтягивает меня ближе к краю. Я отпускаю нервы и погружаюсь в темноту ночи, успокаивающий ритм волн на пляже и ощущение его рук, стягивающих мои трусики-бикини в сторону.

Его дыхание потрясающе теплое, но это ничто по сравнению с жаром его языка и рта. Он искусен, и, возможно, дело в его энтузиазме и новизне происходящего, или в звездном небе над нами и теплом воздухе над моей влажной кожей, но я совсем не чувствую себя стесненной. Я полностью отдаюсь моменту.

— Черт, — снова бормочет он, приглушенно прижимаясь ко мне, и я смотрю вниз, на его темноволосую голову между моими бедрами. Он толкает одну из моих ног вверх и через плечо, давая ему лучший доступ. А потом добавляет палец, и я этого не переживу.

— Ты в порядке? — шепчу я. Я хочу услышать его слова, чтобы убедиться, что я не одна со своим колотящимся сердцем. Он поднимает голову, почти черные глаза смотрят на меня.

— Я чертовски фантастичен, — говорит он и толкает мое левое бедро в бок. — Скажи мне, что тебе нравится. Что тебе нужно.

— Это, — шепчу я. — Только больше.

Он улыбается, и улыбка эта в равной степени волчья и победная. Это заставляет меня вспомнить, как он говорил, что в сексе есть победители. Это была единственная игра, в которой он хотел, чтобы выиграли обе стороны.

— Поверь, я никогда не хочу останавливаться. — Он снова опускает голову.

Я расслабляюсь на каменном настиле, окружающем бассейн. Моя нога перекинута через его плечо, а другая плавает в воде. И Филипп Мейер между моими бедрами, пока удовольствие бежит по моему телу.

Мне трудно дышать. Я смотрю на полную луну над нами, пока наслаждение растет и растет, и, должно быть, я издаю звуки, потому что Филипп ворчит на меня и тянется вверх, его правая рука находит мое бедро, талию, а затем дразнит один из моих сосков.

Я разрываюсь на части.

Сила этого удара удивляет меня. Волна захлестывает меня, и проходит очень много времени, прежде чем я всплываю на поверхность от ощущений, взрывающих мою кожу.

Мои колени обхватывают его плечи, он целует мои внутренние стороны бедер и смотрит на меня сверху. Волосы на его висках начали высыхать мелкими завитками, а на высоких скулах проступает красный цвет. Но именно интенсивность его глаз не позволяет отвести взгляд.

— Привет, — шепчу я.

Он улыбается, и это чудесно.

— Ты великолепна.

И я сама удивляюсь тому, что поверила в это.

Передо мной — прекрасное бирюзовое море. Подо мной теплый песок, такой приятный, что мне пришлось снять сандалии и зарыться в него ногами, просто так. А на столике рядом с моим шезлонгом стоит пина колада с фиолетовым зонтиком.

И я не могу сосредоточиться на всем этом из-за мужчины, сидящего рядом со мной. Он полностью растянулся на шезлонге, его тело загорелое и мускулистое, а волосы шокирующе темные на фоне белого полотенца.

Филипп пришел чуть раньше полудня и, увидев меня здесь, выбрал шезлонг рядом с моим. Доброе утро, — произнес он, и тон его голоса не скрывал того, что произошло между нами прошлой ночью. Это вызвало румянец на моих щеках.

Мы еще не говорили о вчерашнем. Я не уверена, что есть о чем говорить, и может ли дневная Иден говорить о том, что сделала ночная Иден.

Я смотрю на него краем глаза. Он читает что-то на своем телефоне, который поглощал его внимание последние десять минут, но он все еще выглядит расслабленным. И красивым. По какой-то причине он не позволил мне ответить ему взаимностью прошлой ночью.

Я снова смотрю на открытый океан.

— Вот это, — говорю я, — жизнь.

Филипп издает непринужденный звук.

— Наверное, я больше никогда не остановлюсь на таком хорошем курорте. — Я раздвигаю голые ноги. Они наконец-то превратились из розовых в светло-загорелые.

— Угу, — говорит он. Затем он кладет свой телефон на приставной столик между нами и смотрит на меня. — Почему?

— Потому что это место стоило мне месячной зарплаты, — говорю я. — Но если и есть жучок-путешественник, то он кусал меня практически везде. Не могу представить, что после этой поездки я снова не поеду за границу.