— Черт, — говорит он. Теперь в его голосе нет веселья.

— Да. Она должна была стать моей подружкой невесты. Бекки отказалась, потому что она беременна… Мы шутили, что она — мой лейтенант, а Синди — мой генерал. — Я смотрю на Филиппа. Он молчит, наблюдая за мной. Слушает.

Ром облегчает разговор.

— Но в один из выходных ложь просто не сходилась. Я была настолько наивна, что не поняла причины. На самом деле это Бекки поняла. Поэтому я позвонила Калебу и спросила, была ли Синди с ним в гостиничном номере… Он помолчал несколько секунд, прежде чем из него полились оправдания. — Я вздыхаю. — Это было прямо у меня под носом все это время.

— Обычно так и бывает, — пробормотал Филипп, глядя на свой бокал. Он крутит бокал, и лед тихонько позвякивает. — Как давно?

— Три месяца, примерно. Хочешь знать самое безумное?

Он кивает.

— Калеб действительно думал, что мы все еще можем продолжать свадьбу. Он пообещал, что сразу же прекратит, и что будет лучшим мужем, чем был парнем. Как будто я когда-нибудь соглашусь на это?

Филипп делает глоток своего напитка.

— Он звучит как гребаный идиот.

Я издаю удивленный смешок, а вскоре смеюсь так сильно, что мне приходится опустить бокал. Это утверждение не может быть более точным.

— Да, — говорю я. — Боже, да.

— Как долго вы были вместе?

— Семь лет.

— Черт. — Филипп вытягивает свои длинные ноги под столом, его ботинок ложится рядом с моей сандалией. — Я бы сказал, что мне жаль, но тебе лучше без него.

— Я тоже так думаю. И именно поэтому я должна была отправиться в это путешествие. Я должна наслаждаться этим. Я должна. Потому что… потому что это я мечтала о поездке на Карибы. Я хотела этот дорогой медовый месяц. Я забронировала его, спланировала, составила наш маршрут и оплатила свою половину. Это был отпуск моей мечты. Как я могла позволить ему отнять у меня и это?

— Месть через наслаждение, — говорит Филипп.

— Именно так. А если я не буду наслаждаться этим, то и смысла нет, понимаешь?

— Понимаю, — говорит он, и похоже, что это действительно так. — Это самое разрушительное, что ты можешь ему дать. Свое счастье.

Я хихикаю в машине, возвращаясь на курорт. Филипп более стоек, но в уголках его рта тоже притаилась улыбка. Все благодаря рому. А может, солнцу, экскурсии и прекрасному дню.

У меня голова идет кругом. Это самое приятное ощущение, как будто я нахожусь в том бассейне в полночь, плаваю на спине и смотрю на усыпанное звездами небо.

Мы выходим из машины и оказываемся перед огромными деревянными дверями курорта. Уже поздно, но еще не достаточно поздно для сна, солнце только-только зашло. Последнее, чего я хочу, — это вернуться в свою маленькую комнату. В одиночестве.

Поэтому я поворачиваюсь к саду и тропинке, ведущей к пляжу.

— Я собираюсь прогуляться.

Филипп усмехается позади меня.

— Думаешь, ты достаточно трезва для этого?

— Я не пьяна. Я просто немного навеселе, — говорю я и демонстрирую это, уходя от него по удивительно прямой линии.

Он следует за мной в неторопливом темпе.

— Ты же не собираешься еще раз искупаться в полночь? Потому что сейчас далеко не полночь.

— Еще раз? Это же ты соблазнил меня на первый раз, знаешь ли.

— Верно. Я плохо на тебя влияю.

— Очень плохо, — говорю я. Мои блуждания приводят меня к самому краю пляжа. Я выскользнула из своих сандалий и встала босиком на песок. — Разве это не потрясающее место?

Он тихо хмыкает в знак согласия, засунув руки в карманы брюк.

— Ты видела весь курорт?

— Большую часть, да. Я имею в виду, что твоя территория довольно закрыта.

— Только отдельные бунгало, — говорит он. — Пойдем, я тебе покажу.

Мы проходим мимо пустых шезлонгов к дорожке, ведущей к бунгало. Вскоре мы достигаем ворот, за которыми находятся виллы, построенные в шахматном порядке. Их отделяют друг от друга живые изгороди, и я вижу небольшой бассейн. Я упустила его из виду во время своих поисков.

— У вас действительно есть свои бассейны?

Филипп кивает и открывает ворота.

— Хочешь посмотреть?

Мощеная дорожка ведет нас мимо двух небольших бунгало. Они уединенные и закрытые, и только когда мы дошли до дальнего края, он сворачивает на дорожку поменьше за бунгало. Он быстро проводит карточкой-ключом, и ворота отпираются, открывая частный задний двор.

— Боже мой, — говорю я. — Это потрясающе.

— Да, — говорит он. Он держит ворота открытыми, его глаза смотрят на меня. Это приглашение.

Я вхожу на задний двор его частного бунгало. Он небольшой, но уютный, с миниатюрной версией бассейна отеля прямо здесь. Он окружен клумбами с цветами и находится в двух шагах от пляжа. Пляжа, который начинается прямо на краю территории бунгало.

Позади меня Филипп отпирает дверь на крыльцо. Через стеклянное окно я вижу большую комнату и край кровати. Не могу представить, как можно провести медовый месяц в таком месте. Если бы это было так, мне бы не нужен был маршрут. Я бы просто осталась здесь — в саду, на пляже, в постели.

Мои щеки разгорелись. Я в его гостиничном номере. Ну, не внутри него. Но на самом краю.

Филипп возвращается на крыльцо. Верхние пуговицы его льняной рубашки расстегнуты, обнажая загорелые грудные мышцы и волосы на груди.

В одной руке он держит кучу маленьких бутылочек.

— Я совершил набег на мини-бар, — говорит он.

Я ухмыляюсь.

— Это влетит тебе в копеечку.

— Оно того стоит, — отвечает он и протягивает мне одну из маленьких бутылочек с ромом. — Там и чейзер есть.

— Твое бунгало действительно оснащено всем необходимым, да?

— Да. А двести лепестков роз тебе тоже нужны?

Я смеюсь.

— Нет, спасибо, я в порядке.

— Я так и понял.

Я сажусь на край его бассейна и погружаю ноги в воду. Значит, это бунгало номер двенадцать.

Он опускается на другой край бассейна, прямо напротив меня. В нем есть что-то настолько спокойное, что это просто пугает. Как будто даже когда он расслаблен, он все равно настороже, следит за своими словами и действиями.

Я опираюсь на руки и смотрю на небо. Уже темно, но еще не все звезды вышли. Не могу дождаться, когда они снова озарят небо. Это чудесное зрелище.

— Представляешь, мы здесь уже больше недели, — говорит он.

Я поднимаю свою маленькую бутылку рома.

— Чтобы пережить половину наших медовых месяцев.

Его брови сходятся, но он поднимает свою бутылку.

— За нашу первую неделю, — говорит он.

Мы выпиваем по две полные мини-бутылки, сидя под небом, свесив ноги в его частный бассейн.

— Я не понимаю твою бывшую, — говорю я. — Если бы я была на ее месте, я бы боролась за этот отпуск.

— М-м-м. Но ты не она, — говорит он. — И такой отпуск для нее не является чем-то важным.

Я хмурюсь.

— Нет?

— Нет, она… — качает он головой. — Неважно. Мы бы не поехали в отпуск вместе после того, как все произошло.

— И что произошло? — спрашиваю я. — Я имею в виду, если ты хочешь поговорить об этом. Это может быть терапевтическим.

Филипп проводит рукой по своей челюсти. Он надолго замолкает, и я думаю, не перегнула ли я палку. Не собирается ли он меня отчитать.

Но потом он смотрит на меня.

— Мы передумали в последний момент.

— О, — вздыхаю я. — Это… напряженно.

Он хихикает, но звук не лишен юмора.

— Да.

Между нами снова воцаряется молчание, и я сгораю от желания задать вопрос. Я хочу знать больше. Трудно представить его в отношениях. Его с кем-то… другим.

Я прочищаю горло.

— Я не ожидала, что так получится, с моими отношениями. А ты?

Его глаза непривычно тяжелы для меня.

— Я должен был, — наконец говорит он. — Мы жили очень разными жизнями.

— Тебе этого было достаточно?

Он переворачивает бутылку в руках, и она кажется крошечной по сравнению с ним.

— В то время я так думал. Мы не были парой так долго, как ты и твой придурок.